И вновь за столом воцарилась неловкая тишина. Я задумчиво глядел в тарелку, думая, что после такой истории должен бы, по идее, пропасть аппетит, и гадал, можно ли считать меня бездушным чудовищем за то, что мне вовсе не претит мысль покончить с остатками рагу.
Скорее всех опомнился Хидейк.
— Соболезную, мастер Зур, — грустно выдохнул он и отодвинул тарелку. — Вы сделали доброе дело. Вот только бросайте корить себя за то, чему не могли помешать. Деревня спасена — это хорошо. Смерть ребенка — это всегда ужасно, но поймите, всех детей в мире не спасет один храбрый торговец. Да что там, такое не под силу ни одному королю. Уверен, в Тарвилле еще долго будут благодарить небеса за то, что в Торговом союзе есть такие хорошие охотники.
Полуорк только и хмыкнул, покачав головой. Впрочем, печаль в его прозрачных глазах стремительно растворялась в прежнем добродушии.
— Храни вас Творец, Хидейк, с вашим сочувствием. Я и сам понимаю, что вины нашей нет, но все время грызет это «а вдруг?» Но довольно, — широкая ладонь решительно хлопнула по столу, — хорош мне сопли распускать. А то ишь, как не работаю — совсем размякаю. Вы-то с чем пожаловали?
— Вот это я понимаю, усмехнулся альв. — Вопрос у нас простой — это ведь как всегда вы, мастер Зур, подбирали слуг для того памятного приема, с которого исчез принц Тродд?
— А кто же еще? Конечно я. Хотя вот тут-то меня ничего не грызет. Политиканы — та еще сволочь, кнутом я никого не гнал, так что все, кто там погиб, мне сниться не будут. Такое бывает, — на мгновение добрые льдинки стали холодными и бесстрастными, — а вам-то в них какой интерес?
— А интерес наш, мастер Зур, самый прямой. Мой друг, мастер Брокк, это дело расследует, а я вызвался ему помочь.
— По счастью, я так и не решился продолжить поедание отпрыска волка-живоглота, так что поперхнуться было нечем, но дыхание на миг перехватило. Ловко.
— До нас, — продолжал Хидейк, — дошел слух, будто на таких балах каждая душа наперечет, и не только гости, но и слуги. Вот тут я подумал — уж если у кого есть список наемной челяди, так это у вас. Ведь насколько я помню нашу встречу у входа в посольство, — Хидейк непринужденно проигнорировал мой грозный взгляд, — нужных одушевленных подбирали вы.
— Так и было, — кивнул слегка насторожившийся полуорк, — но что вам с того? Я обслугу расставил, наказы раздал, управляющему всех представил, да пошел себе. Был у меня, конечно, список душ, даже два — один в карман положил, другой управляющему отдал. Но тот, что в кармане был, полиция забрала, а тот, что в посольстве, вместе с управляющим и сгорел, прими Творец его грешную душу, — Зур сотворил перед собой круг и залпом допил рюмку. — Извините уж за прямоту, но ничем я вам не пригожусь.
— Ну почему же, — ввязался наконец в беседу и я, — вы уже помогаете. Но если соблаговолите ответить еще на пару вопросов, то очень нас обяжете.
— Я, конечно, завсегда, особенно для друга господина Хидейка, но не представляю…
— Да что там представлять, — махнул я рукой, — главное, вспоминайте. Наверняка ведь вы потом, после взрыва, узнавали, кто уцелел, а кто нет. Были выжившие?
— Нет, — Зур скрипнул зубами. — Что-то у нас с вами, друзья мои, невеселый какой-то разговор выходит, все о покойниках. — Он пожевал губами, внимательно изучив клочок вечерней темноты за окном и вновь повернулся ко мне. — Насколько я знаю, уцелело всего-то трое гостей, не считая господина Хидейка с его спутницами.
Альв и ухом не повел.
— А вот из моих подопечных, — продолжил Листаг, — никто не уцелел, кроме… Впрочем, тут история темная.
— С удовольствием послушаем, — благожелательно промурлыкал я, чувствуя, как ускоряется сердце. — Темные истории — мой, можно сказать, конек. Кто же этот таинственный уцелевший?
— Тут, мастер Брокк, еще бабушка надвое сказала, уцелел он или нет. Был там один мальчонка, альвини. Его тела так и не нашли. Легавые вчера, как про это узнали, так чуть не уписались от радости, побежали к нему домой. Говорят, что раз он единственный уцелевший, да к тому же пропал, значит, он и виноват. А я вот уверен что не так это, и опять наши черномундирщики воду на безрыбье мутят. Жив тот пацан, или нет, а не стал бы он посольство взрывать, уж вы мне тут поверьте. Да что там мне — будь советник принца жив, он бы тоже вам подтвердил.
— Как это? — хором удивились мы.
— Да вот так. Артамаль этому мальчонке, почитай, пропасть не дал. И тот ему по гроб жизни был бы благодарен.
— Вот это уже совсем интересно, — пробормотал я, — не томите же, Листаг, расскажите обо всем подробнее.
— Да что тут рассказывать, — начал Зур со слов, которые часто предваряют самые долгие истории, — полюбил один знатный миррионец нашу вимсбергскую швею, да заделал ей, извините за прямоту, дите. Родился мальчик. От вашего, господин Хидейк, рода ему всего и досталось-то что глазищи, рост да шевелюра. Зато папаша-альв в нем души не чаял. Папаша тот, кстати, не из последних в Королевстве был, притом вдовец, так что отцовства не скрывал, и как мать Гаэля — это мальчонку так звали, Гаэль Тиффенхолд, фамилию все же материну оставил, противу приличий не попер, — так вот, как мать его от лихорадки преставилась, папаня договорился со своим приятелем Артамалем, чтобы тот пацана пристроил куда-нибудь. Тот и пристроил — к нам, в Торговый союз. Гаэль этот даром что избалованный был, — все же, благодаря папаше жил небедно, — но добрый и расторопный. Виночерпий из него получился просто на загляденье. Ловко он все успевал, я как-то увидел — залюбовался. То сюда метнется, то туда — и вино разливал, и другими слугами командовал, если кто вдруг растеряется и копошиться начнет. Его уже узнавать начали, в хорошие дома приглашали. Года за три парень сколотил неплохое состояние и выкупил целую квартиру на Вокзальной. Жаловался еще, что паровозы иногда по ночам шумят, но все равно рад был донельзя. А что — из Рыбацкого через рельсы не лазят, богатые улицы — в двух шагах, жилье высоко — на третьем этаже, с видом за стену. Тут самое время было жениться, и Гаэль не прогадал. Нашел хорошенькую девчушку людского рода, год ее обихаживал, и вот, пожалуйста — готова семья.
Так вот, всем этим он обязан был папаше и Артамалю, который ему не раз еще помогал и с нужными душами сводил. Я их обоих знал, и точно говорю — не стал бы Гаэль такое учинять. Он и драться-то не любил! Все переживал, что кому-нибудь больно сделает, а уж взорвать столько народу, да своего благодетеля — нет. Хоть режь, но в такое не поверю. Думается мне, что все было не так, как мечтает наша доблестная полиция. Подозреваю я, что мальчонка в погреб просто не вовремя спустился, и его или завалило совсем, или вообще в клочья разнесло. Говорят ведь, что рвануло в подвале, — а он туда бегал часто. Да. Вот так-то.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
