Император слегка нахмурил брови, поскольку не любил, когда без его ведома совершалось что-то, для него не понятное, а тем более исчезновение известного человека, и, взяв со стола колокольчик, позвонил. Позади него моментально приоткрылась дверь, и появился лакей, прислуживающий ему за завтраком и обедом.
— Что-то не так, ваше величество? — негромко поинтересовался он.
— Все так, — не поворачивая головы, буркнул император, — пригласи-ка мне генерал-губернатора, вели, чтоб побыстрее.
Лакей исчез, но буквально через минуту вновь приоткрыл дверь и доложил:
— Ваше величество, генерал-губернатор давно вас дожидается с чрезвычайным сообщением…
— Проси, — махнул рукой в белой перчатке император.
Не успел он допить уже изрядно остывший шоколад, как на пороге появился генерал-губернатор и продолжал там стоять, вытянувшись в струнку, не осмеливаясь без предложения сделать хоть шаг, зная, что Александр Александрович этого не любит.
— Ну, чего застыл, как каменный истукан? Докладывай…
— С чего начать? — сделав несколько робких шажков, спросил столичный градоначальник, все еще не решаясь подойти ближе.
— А сам думаешь, с чего? — И император, подняв высоко над столом газету, потряс ею в воздухе. — Нашли нашего путешественника?
— Не могу точно ответить, — смущенно ответил тот.
— Тогда говори как есть, может, и сам догадаюсь что к чему.
— Вчера были снаряжены свободные от службы полицейские Клинского уезда с целью поисков исчезнувшего воздушного шара…
— И что? — нетерпеливо спросил император, ожидая узнать главное. — Одно мне скажи: нашли или нет?
— Нашли… Двоих…
— Почему двоих? — удивился Александр Александрович, и даже слегка приподнялся в кресле. — Улетел один, а вернулось двое? Или что там у тебя?
— Мне телеграфировали, что найдено двое человек мужеского пола, блуждающих по лесу в окрестностях станций Клин.
— И кто они? Может, грибы в лесу собирали? Менделеев был среди них?
— О том мне не сообщили, — развел руками градоначальник.
— Знаешь что, братец, коли у тебя такие сыщики, что в трех соснах нужного человека найти нет могут, то дуй туда сам. Но чтоб к вечеру профессор был найден. Все понял?
— Так точно, ваше величество, разрешите идти?
— Да иди уж, иди, об остальных новостях позже расскажешь.
Оставшись один, император еще раз пересмотрел газеты, недоуменно покрутил толовой и произнес вслух:
— М-да, если дальше так дело пойдет, придется специальную службу заводить для поиска пропавших воздухоплавателей, а это опять расходы, люди толковые нужны, а где их взять? И так едва ли не каждый день приходится во все вникать самому, иначе никак.
Наконец покончив с совершенно холодным напитком, он тяжело поднялся и пошел в другое крыло дворца, на женскую половину, чтоб поздороваться с женой и детьми и первым сообщить им новость об исчезновении улетевшего на шаре учёного.
Глава седьмая
Естественно, сам виновник случившихся после его отлета волнений начальственных чинов ни о чем не подозревал и продолжал свой полет, когда уже все наблюдения были им произведены и солнечное затмение благополучно закончилось. Мало того, что он не знал, как посадить шар на землю, но внезапно заметно похолодало, и, чтоб согреться, Менделеев обхватил себя руками и хотел было подпрыгнуть, но вовремя сообразил, что тем самым может раскачать корзину и это не приведет ни к чему хорошему. В то же время его переполняла радость от полета, и, неожиданно для самого себя, он вдруг громко расхохотался, а потом, задрав голову, крикнул:
— Господи, ты меня видишь? Дай знак, я здесь, рядом, лечу к тебе.
Вдруг, словно ему в ответ, вдалеке раздался гулкий раскат грома, и над лесом мелькнула молния. Не ожидавший этого воздухоплаватель чуть присел в корзине и перекрестился.
— Прости, Господи, я пошутил, извини, совсем не хотел тебя потревожить…
И вновь в ответ раздался новый, но более слабый громовой раскат, отчего корзину слегка встряхнуло. Менделеев не удержался и вновь крикнул:
— Спасибо, Господи! Все, возвращаюсь обратно на свою грешную землю.
Затем нашел веревку, которая крепилась к воздушному клапану для стравливания газа, и потянул за нее. Но ничего не произошло. Дернул сильнее — эффект тот же. Он задрал голову вверх, пытаясь разглядеть, что случилось, но солнце, светящее прямо в глаза, мешало ему увидеть причину, по которой воздушный клапан отказывался срабатывать.
Тогда он повернулся спиной к солнцу и разглядел, что веревка, прикрепленная к спусковому клапану, запуталась в стропах, с помощью которых удерживалась сама корзина, а потому как-то совладать с ней не было никакой возможности. Менделеев с трудом поборол начавшийся было приступ паники, поняв, что ему не спуститься на землю. Пока шар полностью наполнен водородом, он будет продолжать полет неизвестно сколько, что совсем не входило в его планы.
Обдумав создавшуюся ситуацию, он пришел к выводу, что имеется единственная возможность разобраться с клапаном, если взобраться по стропам на самый верх и развязать самопроизвольно возникший узел. Понимая, что иного выхода нет и нужно попытаться рискнуть, он снял шляпу, затем пальто, стащил с ног тяжелые сапоги и попробовал подтянуться на одной из строп, но едва приподнял свое грузное тело. Тогда он, держась за злополучную веревку, влез на край корзины, связал две стропы вместе заранее припасенным куском веревки и с опаской поставил ногу на образовавшуюся ступеньку. Шар слегка накренился, корзина заплясала в воздухе, но он успел дотянуться до узла и принялся одной рукой распутывать его.
Сколько это продолжалось, он сказать не мог и пришел в себя, лишь очутившись на дне корзины, где, присев на корточки, принялся отирать пот со взмокшего лба. Озноб пропал, но теперь его не слушались руки. Они непроизвольно дрожали, да и все его тело сотрясала мелкая дрожь, словно он раздетым выскочил на мороз. Хотелось курить. Он вынул из кармана пальто смятую пачку папирос, достал одну из них, прикусил зубами и полез за спичками, но тут сообразил, что даже малая искра может воспламенить выходящий из шара водород, и тогда произойдет взрыв, после которого он вряд ли останется в живых.
Усмехнувшись, он тихо прошептал:
«Шалишь, Дмитрий Иванович, обойдешься без курева, жизнь того стоит».
Потом пожевал бумажный мундштук папиросы и аккуратно убрал ее обратно в пачку. Наконец руки и тело успокоились, он твердо встал на ноги и осторожно потянул за веревку клапана. Раздалось шипение, и шар застыл на месте, а еще через какое-то время медленно стал опускаться, и вскоре он опять оказался в облачном тумане, и солнечный диск скрылся, заслоненный облаками.
Подождав, пока шар начнет спускаться не рывками, как первый раз, а постепенно, он нашел необходимый нажим на веревку, и через несколько минут облачная завеса кончилась и показалась земля.
Менделеевым овладело радостное оживление, он поворачивал голову то в ту, то в другую сторону, пытаясь увидеть, где он находится. Где-то вдали услышал гудок паровоза, значит, железная дорога близко, а ему необходимо произвести посадку вблизи какой-нибудь деревни, чтоб люди помогли ему приземлиться, удержать шар, привязав его к дереву или чему другому. Неожиданно ветер сменился, и если в начале, как он понял, ориентируясь по компасу, его несло на запад, то теперь шар летел в противоположную сторону, где виднелась глухая стена березового леса и никакого жилья рядом. Не оставалось ничего другого, как ждать и довериться случаю, чтоб его вынесло к более удобному месту.
Пройдя сквозь тучи, шар, видимо, пропитался влагой, заметно потяжелел, а потому опускался все ниже и ниже и Дмитрий Иванович испугался, как бы не зацепиться корзиной за проплывающие внизу деревья. Он бросился к мешку с песком, приподнял его, хотел выбросить и тем самым облегчить нагрузку, но испугался, как бы после этого его летательный аппарат вновь не взмыл вверх и не ушел в облака. Поэтому он развязал мешок и начал выбрасывать песок горстями, сожалея, что не прихватил на этот случай какой-нибудь совок или лопатку.
