Вскоре его усилия увенчались успехом, и шар слегка приподнялся над землей, благополучно миновал оказавшийся не столь большим перелесок. За ним открылся зеленый, не до конца скошенный луг, а дальше, на бугре, виднелась деревня, а в ней церковь, увенчанная горящим на солнце крестом.
— Ну вот, Господь наставил на нужный путь, как же можно в него не верить, — рассмеялся Менделеев. — Хотя…
Он побоялся спугнуть удачу и решил больше не искушать Создателя, переключился на клапан, стараясь снижаться постепенно и плавно. Тут он увидел, что из домов выскакивают люди, тычут пальцами в его сторону, что-то кричат, но слов он разобрать не мог. Он же миновал небольшое по протяженности селение, когда увидел, что на поле выскочил здоровенный парень и побежал вслед за ним. Тогда он выбросил из корзины крепежный канат и крикнул тому:
— Хватай за канат и постарайся удержать!
Парень все понял, согласно кивнул головой, в несколько прыжков догнал его, двумя руками ухватился за волочащийся по земле канат, постарался удержать. Но шар лишь дернулся, вновь налетел ветер, парень не удержался, упал, но пальцы не разжал и какое-то время волочился следом. Наконец ветер стих, а Менделеев тем временем приналег на веревку клапана, стараясь побыстрее стравить как можно больше газа.
Гондола мягко обвисла, стала похожа на сморщенное старческое лицо и резко наклонилась к земле, после чего и корзина, ударившись несколько раз, поволочилась по земле и наконец встала. Сморщенный шар улегся рядом и больше не подавал признаков жизни.
Тем временем его помощник зацепился канатом за растущий поблизости тополь и крепко привязал его к стволу. Дмитрий Иванович подозвал парня к себе и попросил удерживать веревку клапана до тех пор, пока он сам не вылезет из корзины и не вынет из нее все измерительные приборы.
— Как зовут-то тебя?
— Макар Григорьев, — ответил тот, радостно улыбаясь. И в свою очередь задал вопрос:
— А вы, батюшка, откуда прилетели?
— Сам, что ли, не видишь, откуда? С неба, — смеясь, ответил Менделеев, — посланец от самого Господа Бога. Только совсем я не батюшка, а профессор, ученый из Петербурга, — добавил он через паузу.
— Вы уж скажете…
— Лучше ты мне ответь, как ваша деревня называется?
— Спас-на-Углу, — начал объяснять Макар, но вдруг прервался, открыл от удивления рот и закричал, обращаясь к Менделееву: — Бойся! Сейчас такое начнется!
Дмитрий Иванович повернул голову и увидел, что со стороны деревни к ним несутся несколько мужиков с вилами наперевес.
— Чего это они? — с удивлением спросил Менделеев своего помощника.
— Забыл сказать, давеча двое полицейских были, говорили, что ищут кого-то, на вас похожего, вот они и решили схватить незнакомого человека и в полицию свести. Особенно староста наш старательный, все перед начальством выслужиться хочет, ну и подручные его, несколько человек, ему под стать.
— За что ж меня арестовывать? — удивился Менделеев. — Вроде ничего предосудительного не совершал…
В это время деревенские мужики подбежали к ним вплотную, среди них выделялся кряжистый краснолицый мужичок с окладистой седой бородой, в бархатной поддевке и черном картузе, который, судя по всему, и был старостой.
— Эй, — крикнул он, — сдавайся по-хорошему, а то мои ребята быстро тебе требуху попортят!
Мужики с опаской, выставив вилы вперед, все ближе подступали к ученому, и тут ему в голову пришла спасительная мысль. Он выхватил из кармана пальто спичечный коробок, поднял высоко над головой и закричал со всей мощью человека, привыкшего говорить в большой аудитории перед несколькими десятками студентов:
— Стойте, мужики! Стойте! Вот этот пузырь, — он указал свободной рукой на лежащий на земле полуспущенный шар, — наполнен взрывным газом, водород называется, если я брошу туда спичку, то взорвет всех нас к чертовой матери, и деревне вашей достанется…
Мужики в испуге замерли, лишь староста подал голос, не желая сдаваться:
— Ты этого, того, не пужай нас, мы и не таких видали. Если он взорвется, то и ты не уцелеешь. Хватай его, ребята!
Но ни один из мужиков не тронулся с места, опасаясь, как бы этот похожий на попа человек не привел свою угрозу в исполнение. Про взрывы в Петербурге наверняка все из них были наслышаны.
В это время Макар тоже подал голос:
— Ты, Афанасий Петрович, от стараний своих совсем умом тронулся. Разве не видишь, кто перед тобой? Это же профессор из Петербурга, а не беглый каторжник.
— Пусть докажет, — ответил настырный староста, — твоему слову у нас веры нет. Покажи документ, кто ты есть, — обратился он к ученому
Менделеев понял, что пришла пора действовать, сунул спичечный коробок обратно в карман, неспешно подошел к корзине, извлек оттуда свои измерительные приборы, которые ярко блестели на солнце своими начищенными медными поверхностями.
— Вот это видели, — обратился он к мужикам, — эти инструменты взяты мной в лаборатории университета для измерения состава воздуха, давления, влажности. А поднимался я на этом летательном аппарате для наблюдения за солнечным затмением, которое все вы, надеюсь, видели. Так говорю?
— Как не видеть, видели, — согласились те.
— Жуть! Такая темнота настала.
— Бабы у нас за печку забились, орут, мол, конец света наступает, сейчас антихрист пожалует!
— А тут ты точнехонько с неба спустился, как всем нам не испужаться…
Менделеев захохотал, и его смех подействовал успокаивающе на стоявших вокруг него крестьян: кто фыркнул, кто хихикнул, и лишь один староста сохранял серьезную физиономию, видимо, не оставив мысли схватить подозрительного ученого и сдать его полиции.
— Можете убедиться, что хвоста у меня нет и рогов тоже, Менделеев для наглядности снял шляпу, — да и копыта не растут. Хотите, сапоги сниму?
— Не надо, верим, — отвечали ему.
Тут Менделеев увидел, что Макар с интересом разглядывает его приборы и даже поглаживает один из них, и предупредил его негромко:
— Можешь в руках подержать, только осторожно, он больших денег стоит, — а потом, повернувшись к крестьянам, спросил: — Ну, все? Мир? В дом меня пустите чайку попить, а то замерз там, наверху…
— Так там же солнышко греет, отчего замерз…
— А-а-а… долго объяснять, поверьте на слово. Да, — спохватился он, — только вот надо из шара весь газ выпустить, и курить не вздумайте или огонь рядом разводить, — махнул он рукой в сторону одного из крестьян, что начал было сворачивать самокрутку.
Староста, почуяв в его голосе повелительные нотки, вроде бы тоже успокоился и степенно ответил, показав тем самым, кто здесь хозяин:
— Ладно, все сделаем, как велишь. Макар и брат твой, оставайтесь тут, сделайте все на совесть, как профессор велит. А вы за мной идите, так и быть, пущу к себе в дом. Опять же пригляд будет, а то с кого спрос, ежели чего случится? С меня и спросится…
Староста зашагал по полю впереди, за ним Менделеев, а следом, перешептываясь о чем-то меж собой, шли крестьяне, и было слышно, как один говорил другому:
— А не от него ли, от шара этого, затмение случилось? Раньше, сколько помню, никогда такого не было… А вот как он полетел, так словно солнышко кто ладошкой закрыл.
— Да кто их знает, столишных этих профессоров, слыхал я, будто они много чего напридумывали, лучше бы для нас чего путное сделали, а то живем, как при царе Горохе, не то что они в своем городе…
Но Менделееву было не до их разговоров. Он на ходу пытался уговорить старосту, чтоб тот отправил кого-нибудь до ближайшей станции, откуда можно дать телеграмму о месте его нахождения, чтоб за ним прислали какую-нибудь подводу, а лучше тройку.
Староста выслушал его, покрутил головой и ответил:
— Пустое дело, даже если кого пошлю, кто ж его к телеграфу допустит?
— А я ему с собой записку дам, телеграфисты в курсе. Начальство потом тебе обязательно благодарность объявит за оказанную помощь и содействие науке, точно говорю. Еще и премию могут дать, денег, то есть…
