появляется во взгляде, отстраненность некая. Причем сам человек ничего не замечает и не чувствует. Мне показалось, что лицо твоей матери так же изменилось. Как будто его коснулась тень смерти.
Гордый молчал, размышляя над ее словами.
— То есть ты можешь угадать, кто выживет в битве, а кто — нет? — спросил он.
Глаза Лорелеи зло сверкнули.
— Нет, не могу, я не гадалка! — прошипела она. — Хватит! Не хочу об этом больше говорить! И меня волнует не битва, а то, что будет после!
— Что будет после? — нахмурился Гордый.
Пнув свою лошадь, Лорелея подъехала к нему вплотную.
— Если Брес будет разбит, то власть получат твои братья — Дикий и Красный, — тихо сказала она, смотря Ворону прямо в глаза. — Леди Ворон больше нет, а значит, удерживать их некому. Ты уверен, что они достойны возглавить королевство?
Взгляд Гордого против его воли устремился в начало колонны, где ехал Дикий в сопровождении своих фениев.
— Я почти не знаю их обоих, — признался Четвертый Ворон. — Но воинские умения мой Дикий брат выказал неплохие. Он выиграл битву в ущелье и спас нас всех. И сообразил, как собрать новую армию.
— Потому что все это время рядом была ваша мать, которую он боялся! — Лорелея положила руку на рукав его куртки. — Ты уверен, что, получив власть, Дикий не покажет свое настоящее лицо? Когда у него будут верные воины и трон, кого он станет слушать? Разве ты знаешь, что у него в голове? Чего он хочет?
— Пока нет смысла об этом говорить, — уклончиво ответил Гордый. — Сначала надо выиграть битву.
— Потом может быть поздно, — покачала головой Лорелея. — И тогда храните Небеса всех нас.
* * *
Чуть отъехав в сторону, Брес наблюдал за передвижением войска. Отряды двигались в четком построении, словно ожившая картинка из книги о военной стратегии. Каждый солдат печатал шаг, конница шла ровно, могучие лошади высоко поднимали подкованные ноги, словно тоже стремились попасть на картинку.
Зрелище идущей армии всегда наполняло грудь Бреса восторгом. Словно мощь вооруженных людей, слитых в едином порыве, передавалась и ему. В такие мгновения его щеки розовели, а обычно пустые глаза начинали лихорадочно блестеть. Именно в такие мгновения его наполняла пронзительная радость бытия. Война была его счастьем, во главе армии он наслаждался жизнью сильнее, чем с женщиной в постели или за пиршественным столом.
На перекрестке двух главных дорог — одна сворачивала к Таумрату, а другая убегала на Приморье — Бреса уже ждал Брайен с гвардейцами, что оберегали власть Лугайда в завоеванном королевстве, и наемниками, что остались верны слову. Выглядело войско внушительно.
В порыве чувств Брес подъехал к своему родичу, и они крепко обнялись.
— Как жаль, что верного Брандона нет с нами! — воскликнул король. — Подумать только, наши планы исполнятся, а он этого не увидит!
— Брат смотрит на нас с Небес, — ответил Брайен.
В углах рта его залегли горькие складки, глаза запали. Они с Брандоном были погодками и выросли вместе, не расставаясь ни на день. В глубине души Брайен до сих пор не мог поверить в смерть брата.
— Он отдал свою жизнь великому делу — торжеству Лугайда! — воскликнул Брес. — Восстановить границы прежних владений и утвердить наше господство — об этом мы мечтали, к этому готовились. Наконец-то, наши чаяния осуществятся, и вклад Брайена в это славное дело так велик, что не передать словами. Я переименую в его честь столицу Приморья!
Услышав это, Брандон просветлел лицом и снова обнял своего кузена.
Слившись в одну стальную реку, армия Лугайда потекла к Приморью.
— Кто охраняет Таумрат? — спросил Брес. — Нельзя исключать бунта.
— Там две тысячи солдат. Этого вполне достаточно, ведь у лордов Таумрата не осталось воинов, да и самих лордов уже не так много.
Брес улыбнулся в усы, но сразу посерьезнел.
— Меня беспокоит, что нет гонцов от Рода Осторожного, — сказал он. — Хотя здесь уже пора быть не то что гонцам, а его солдатам. В последнем послании говорилось — десять тысяч воинов готовы выступить в любой момент. Где же они?
— Думаю, там же, где и воины, которых он в свое время обещал Эннобару, — хмуро ответил Брайен. — Род Осторожный снова решил отсидеться.
— Разве он не понимает, что за предательство поплатится головой? Если поддержки от Озерного края не будет, то прямо из Приморья я поведу армию в гости к Роду. Не хотел я нарушать мирные договоренности с союзником, но предатель — это не союзник.
— Можно подождать несколько дней, — пожал плечами Брайен.
— Ждать нельзя, мы должны первыми напасть на Приморье. Если они успеют выставить войско, это затруднит задачу. Род должен был явиться в срок. Ждать его — значит терять время. А если он еще и не явится, тогда что?
— Тогда идем, — решительно заявил Брайен. — Мы и без озерных слизняков выиграем эту битву. Здесь нет гор, чтобы ведьма могла наслать на нас буран. Здесь все решает сталь!
Брес взмахом руки подозвал к себе командиров армии и приказал вести ее на Приморье. Не успел он погрузиться в свои мысли, как подскакал взмыленный гонец и доложил, что какой-то наемник рвется переговорить с королем.
— Что ему надо, этому наемнику? — поинтересовался Брес.
— Он говорит, что убил леди Ворон! — отрапортовал гонец, струной вытягиваясь в седле.
Брайен знал Бреса с самого детства — их матери были сестрами. Но никогда прежде он не видел у кузена такого потрясенно-счастливого выражения лица.
— Немедленно ко мне его! — срывающимся голосом приказал Брес. — Немедленно!
Вскоре к ним подъехали четверо королевских телохранителей, между которыми на измотанной лошади возвышался огромный человек с татуировкой на лице.
— Ты! — выдохнул Брес, опасно сощурив глаза.
— Да, это я, — кивнул Куланн. — Хотя теперь не каждый бы признал мою физиономию.
Он легко коснулся пальцами наколки.
— Как ты смеешь являться сюда! — заревел Брес в ярости. — Раб! Предатель!
— Хочу искупить вину, — смиренно склонил могучую шею Куланн. — Ваши гонцы объявили, что вы обещали прощение любой вины тому, кто избавит мир от леди Ворон. Я убил ее в Серых горах.
С этими словами Куланн достал из-за пазухи драгоценное ожерелье, испачканное темной засохшей кровью, и протянул одному из телохранителей.
Тот почтительно передал украшение королю.
Брес долго вертел ожерелье между пальцев.
— Во дворце Эннобара висят два портрета горной ведьмы, — наконец заговорил он. — На обоих она в подобном украшении. Но где еще доказательства? Почему ты не привез ее голову?
— Я хотел, — еще ниже склонился Куланн. — Но там началось… безумие. Горы как будто вздохнули, и вздох превратился в самую жуткую бурю, что
