роются в ее вещах, шпионят. Рита никого не видела. Она опустилась на стол и уставилась в окно. Было видно, что она расстроена и ей нет никакого дела до остальных. Переживает девушка. Подруги это поняли.
И что? А ничего! Оставалось только гадать, что вызвало такое Ритино расстройство. Или Ритин Ромео — очень сдержанный юноша и никак не проявляет своих чувств. Есть такие особы, по которым никак не поймешь, что они чувствуют и переживают. Или Рита, которая запала на него, ему до фонаря. Или… или… Последующие дни ни насколько не приблизили их к разгадке. Всё шло по прежнему сценарию. Рита бегала на четвертый этаж, ловила своего суженного и что-то ему рассказывала. А он флегматично слушал, кивая головой и вставляя пару-тройку слов. Страсти, хотя бы какого-то теплого чувства заметно не было. Гале даже показалось, что он — вот имени его не знает — равнодушен к Рите и встречается с ней из-за деликатности. Через несколько дней слежки Галя заявила:
— Пойду-ка я на разведку боем!
— Это как? — спросили подруги. — Драться что ли с ним будешь? Так тогда надо втроем идти.
— Что это за фрукт? Надо же узнать!
Подруги Галину инициативу одобрили. Как это им раньше не приходило в головы? Ведь они совершенно ничего не знают о нем. И не догадались расспросить тех, кто его знает.
Утром Галя выследила возле гардероба девушку-биологичку и начала разговаривать ее. Та сначала косилась на нее с подозрением, пытаясь догадаться, чего же ей надо. Галя описала внешность Ритиного возлюбленного и его одежду — серый костюм. Девушка воскликнула:
— Так это же Сережка!
— И что собой этот Сережка представляет? Я имею в виду его внутренние качества.
— Особо-то ничего. Так! Середнячок! Поддать любит. Ни одну юбку не пропустит. Наши девушки его знают, поэтому им особо не интересуются. Поэтому он гуляет на стороне. Ты к чему это спрашиваешь подруга? Запала на него? Втюрилась? Не советую.
— Говоришь за каждой юбкой бегает? Выходит, что ходок, биолог Казанова, Ловелас Ловеласович?
— Да! У нас-то его знают, как облупленного. Мы с ним не связываемся. Зачем? Поваляться в постели? Поэтому дурочек он ищет на стороне. Даже зрелыми женщинами не брезгует.
— А мне он показался таким строгим, сдержанным.
— Это Серый-то сдержанный? Посмотрела бы ты на него на гулянке! Орет, пляшет. Если ты запала на него, откажись. Ничего толкового не получится. Есть такая порода мужиков.
— Не то, чтобы запала. А как-то так. Вроде бы симпатичный парень.
— Брось говорю! Зачем тебе лишняя головная боль? Поматросит и бросит. Он долго не задерживается.
— Спасибо!
— Будь здорова! Не кашляй!
Конечно, Галя слово в слово пересказала разговор Вере и Оле. Те ахали и возмущались.
— Надо рассказать Ритке всё как есть! А то залетит, дура! — воскликнула Вера. — Что вы молчите?
— Скажешь! — ухмыльнулась Оля. — Ты не знаешь, что когда человек влюблен, то любые уговоры на него действуют как обратный эффект. Это такое чувство, где нужно быть очень деликатным.
— Может, всё и обойдется, — сказала Галя. — Мне кажется, что он никакого интереса к Ритке не проявляет. То есть, как женщина, она его не интересует. Так что ей ничего не угрожает. И по правде, девчонки, согласитесь! Рита наша — не красавица. Очкарик. Востроносенькая, худая как палка. Здесь как у двенадцатилетней девчонки. Ловеласам подавай пышногрудых. Да чтобы курили и от выпивки не отказывались. Пьяную-то уломать легче. Поэтому они выбирают таких легкомысленных и бойких. Вы можете представить Ритку с сигаретой и рюмкой?
— Только в страшном сне. Да она крепче лимонада никогда ничего не пила. Нет! Это не про нее.
Надо поговорить с этим самым Сережей. Изучили расписание группы. После занятий он вышел на крыльцо, где стояли ребята из его группы, покурил вместе с ними. Они что-то обсуждали, смеялись. Может быть, рассказывали анекдоты или смешные истории. Три подруги наблюдали за ними изнутри из холла. Когда Сережа пошел, они вышли и двинулись за ним следом, выгадывая безлюдное место, где можно было бы поговорить с ним. Огляделись. Нет ли где поблизости Риты. Ускорили шаг.
— Сережа! — выкрикнула Галя, когда до него оставалась пара шагов.
Сережа остановился, повернулся к ним. У него был удивленный взгляд. Понять его было можно. Полноватое лицо, несколько обрюзгшее, как у сибарита, который привык ни в чем себе не отказывать. «Какая противная рожа!» — подумала Галя.
— Мы знакомы?
— Ну, лично мы заочно знакомы, — проговорила Галя, которой была отведена роль инициатора.
— Такое приятно слышать.
Он улыбнулся. Но это была улыбка насмешника. И она не понравилась подругам.
— Мы хотим поговорить с вами. Минут пять. Мы не хотим вас задерживать.
— Ну, когда с тобой хотят поговорить симпатичные девушки, разве можно им отказать. Я полностью в вашей власти. Можете располагать мной как угодно и сколько угодно.
— Вы знаете Риту?
— Ах, вон оно что! И что же вы хотите услышать? Я в полной растерянности. О чем будет наша беседа?
— Серьезные ли у вас отношения?
— Отношения? С чего вы взяли, что у нас с ней какие-то отношения? Никаких отношений нет.
— Она же встречается с тобой. Да и, как говорят деревенские бабушки, сохнет по тебе. Ну, в смысле влюбилась. И постоянно встречается с тобой. По крайней мере, в учебном корпусе.
— Я-то при чем? Да, подходит ко мне, начинает говорить.
— О чем она говорит? Извини, конечно, за бестактный вопрос. Но нам это важно знать.
— О разном. Расспрашивает там про цветочки, про собачек.
— И что она тебе совершенно безразлична? Ты же не отказываешь ей во встречах, разговариваешь с ней.
— Совершенно безразлична.
— А сказать ты ей об этом не можешь, прямо, по-мужски? Зачем девчонке давать беспочвенные надежды?
— Милые девушки, это же жестоко.
— А дурить ей голову не жестоко? Она ждет взаимности, ответных чувств, а ты вон как.
— Что вы хотите от меня? И какое вам вообще дело? Что вы лезете в мою личную жизнь? Вам никто не говорил о том, что это неприлично? Вас этому не учили в школе и дома?
— Так, Сергей!
Говорила всё время Галя. Вера и Оля лишь поддакивали ей и изображали свои чувства.
— Мы хотим, чтобы ты прямо открытым текстом сказал Рите о том, что ты совершенно к ней равнодушен и хочешь одного, чтобы она перестала ходить к тебя со своими беседами
— Ну, это уж слишком! Кто-то еще мне будет указывать, что и кому я должен говорить. Всё! До свидос!
Он резко повернулся и пошел своей одному ему ведомой дорогой.
— Сволочь какая! —
