И все прочие мечники, киевские и новгородские, поддержали Тырю, к великому гневу Изяслава. Но брызгать пеной изо рта он не стал, чай не мальчишка. Да и правда была за Тырей, будь он неладен. Блажь блажью, но и с обстоятельствами надо считаться, как и с желаниями ближников, а этого Изяслав как раз и не взял в расчёт в своём поспешном стремлении утеснить Гаврана.
- Ставь своих людей на вежи, Твердислав, - громко сказал боярин. - Мои устали.
Мечники остались довольны. Ну, погорячился по младости лет, с кем не бывает. А то, что внял совету дружины, самолюбием пренебрегая, это уже признак ума, а не только пустого властолюбия. Дружину должен водить сильный боярин, но не вздорный, умеющий прислушаться к чужому слову, если возникает в том нужда.
На встречающую у крыльца Милаву, с младшим сыном на руках, Изяслав даже не взглянул, чем несказанно поразил и мечников и челядинов. Так боярин не возвращается в свой дом. Чтобы там не случилось меж мужем и женой, а на людях следует блюсти обычай. И по возвращении целовать в уста, а потом уж можно поучить витенем, если виновата.
Милава обиженно поджала губы и скосила вслед мужу злые глаза, но мечников приветствовала с поклоном и звала в дом, испить медов. Старший Милавин сынок таращил на дружинников зенки и улыбался, показывая отросшие за год зубы. И редкий человек не отметил его возрастающее сходство с боярином Ладомиром. Может быть поэтому, так рассердился молодой боярин? А вот младший сын явно пошёл в Ставрову породу, как отметил Хорь, который нянчил малого Изяслава.
Боярин Изяслав на слова Хоря бровью не повёл, но к столу мечников пригласил и мёд из чарки по углам расплескал, ублажая домового. А потом воскурил в очаге пахучие травы, в благодарность чурам, защищавшим очаг в отсутствие хозяина.
За столом не засиживались. Честь отдана, меды за возвращение выпиты, а на долгий пир сил нет после трудной дороги. Мечники, что жили в боярском доме, спустились к себе в нижний ярус, а все остальные подались по домам, где их заждались истосковавшиеся за год жёны.
Боярин Изяслав у стола остался туча тучей. Челядинки испуганно косили глазами в его сторону. Не только ростом да плечами раздался боярин за время отсутствия, но словно и нутро ему подменили. Раньше-то его не видели таким смурным.
- Где Белица?
Голос стал погуще у Изяслава, но до мужского, по мнению Милавы, ещё не дотягивал, а потому и ответила она ему без почтения:
- Мне за каждой холопкой приглядывать недосуг.
От этих слов взвился боярин из-за стола как ужаленный гадюкой и пригрел жену витенем вдоль спины. А потом добавил ещё и по лицу, так что багровая полоса пошла через всю щёку. Челядинки сыпанули с воплями в сторону, а малой Яромир вцепился зубами в ляжку Изяслава. От неожиданности боярин даже взвыл и замахнулся витенем на малого.
- Тронешь ребёнка - убью, - услышал он твёрдый голос Милавы, в котором не было и тени страха.
А волчонка он в любом случае не стал бы бить, всё же из ума не вышел. Но каков паскудник, подкрался сзади и кусанул. Изяслав на четырехлетка поглядывал в изумлении - ну ты посмотри, кто растёт в его доме. Вот повезло Хабару с наследником. Этот годков через десять-двенадцать загрызет всех его врагов в Новгороде.
В эту минуту вся злоба ушла из сердца Изяслава, даже в сон его потянуло и от усталости, и от выпитого мёда. Второй раз зря ударил Милаву витенем. По спине вытянуть был вправе, а бить по лицу - это уже бесчестье. Но если ударил, то на этом стоять теперь нужно. Все должны уважать боярскую блажь. Если не сумеет на этом настоять в собственном доме, то в Плеши ему не усидеть воеводой.
Проспал боярин до обеда следующего дня, а, проснувшись, послал людей в дальнюю усадьбу за любимой холопкой. Милава зыркнула в его сторону глазами, но промолчала, и от этого молчания Изяслав повеселел. Пошла, выходит, впрок его наука. Хозяин в доме только тот, кто может настоять на своём, а иначе придётся жить по жёнкиному слову, роняя боярскую честь. Хватит, не мальчик уже Изяслав, чтобы исходить на краску при виде бабьей плоти, а уж Милавиного добра ему и вовсе не надо. За три года совместной жизни меж ними только однажды случилось то, что можно назвать близостью. Но и тогда всё вершилось Милавиной волей, а опоенный травами Изяслав был только тряпичной куклой в её руках.
Может быть, с того единственного раза и понесла Милава. По срокам всё вроде бы сходилось, но Изяслав и тут ей не верил. Кобелей вокруг вон сколько, и не может того быть, чтобы новгородская ведунья столь долго блюла честь мужнину и свою.
С Белицей у Изяслава сладилось с первого раза, и в рожденной ею девочке он не сомневался. А Милавиного ребёнка он не брал на руки, несмотря на то, что Хорь и другие мечники признавали в нём Ставрову кровь. Изяслав, как ни приглядывался, ничего не находил своего в мальчишке, хотя и кивать на того же Ладомира не было причин. Вячеслав был темноволос и на старшего своего брата, желтошёрстного волчонка, похож мало.
Кабы ни строгий наказ отца, то Изяслав давно бы прогнал Хабарову дочку со двора. Но в этом случае пришлось бы вернуть за ней и половину земель в плешанской округе, которая находилась под рукой Изяслава по заключенному ряду. Хитрый новгородец Хабар закрепил эту землю не за Изяславом, а за первым же рождённым Милавой в замужестве младенцем, а таковым и оказался Вячеслав. Будь Изяслав в силе, он не посчитался бы ни с Хабаром, ни с малым Вячеславом, ни с заключённым рядом, но пока что в большей силе был Хабар, за которого встал бы даже Ставр, не говоря уже о Волке Ладомире, который пака что в Плеши воевода и первый боярин. Была, правда, надежда, что сгинет Белый Волк в приморских землях вместе со своими мечниками, но об этом лучше пока не поминать вслух.
Ждал Изяслав Белицу, а заявились посланцы от смердов с ближних и дальних огнищ. Долго кланялись четырём углам и мяли шапки у порога. Боярин не спешил приглашать их к столу. Незваными они в чужой дом явились, да и не след потакать без нужды чёрному люду. Сидел Изяслав на лавке распоясанный и босой - не велики птицы, стерпят.
От лица смердов говорил старый Рамодан, и Изяслав не сразу уловил суть его просьбы. А когда уловил, то побурел от гнева и досады. Не приходилось сомневаться, что приход плешанских старейшин - это Милавиных рук дело.
- Прежде воевода Ладомир окроплял борозду перед посевом своим семенем вместе с боярыней Жданой, а теперь, коли ты в его отсутствие в Плеши воевода, так, стало быть, это твоя с боярыней Милавой забота.
Обычай этот старый, тянется ещё с дединых времён, и отказать смердам без причины - срам великий. Но ещё больший будет срам, если боярин на взалкавшей любви земле, на виду у всех не сумеет уронить семя. Тогда вся вина за потерянный урожай падёт на его голову. А потому и сказал, откашлявшись, Изяслав:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
