не выделялось: просто гуляли, разговаривали», — свидетельствует Бонч-Бруевич. К телефону Ленин не подходил, делами не занимался, статей не писал, читал книги и газеты, время проводил в кругу семьи, ходил в лес, ведомый старожилом Иваном Ивановичем Скворцовым. А главное, никто почти в Москве не знал место уединения вождя…
Но на следующее лето в сторону Тарасовки потянулись вслед за «ролс-ройсом» товарища Ленина другие черные машины руководителей государства. Нашел себе поблизости от дорогого Владимира Ильича дачку Феликс Эдмундович Дзержинский, получивший дополнительную возможность усилить контроль за соблюдением режима охраны вождя: поселился поблизости формальный глава государства, «всероссийский староста» Михаил Иванович Калинин и другие товарищи. И получилось так, что, куда бы Ильич ни пошел — в лес погулять, везде навстречу ему спешат подобострастные знакомые лица, везде норовят завести с ним разговор на государственные темы. Какая пытка!
А тут еще пошли дожди, и комаров развелось тьма. Так что сбежал Владимир Ильич от товарищей и комаров с полюбившейся ему было дачи. Как же он отдыхал?
…Осенью 1918 года, точнее, 25 сентября, из Кремля машина Ленина направилась из центра на Варшавское шоссе, на юг. Ехала по записанному Владимиром Ильичом маршруту: «По Серпуховскому шоссе около 20–23 верст. Проехав железнодорожный мост и затем не железнодорожный мост, по шоссе, взять первый поворот налево (тоже по шоссе, но небольшому, узкому) и доехать до деревни Горки (Горки — бывшее имение Рейнбота.) Всего от Москвы верст около 40».
С тех пор подмосковные Горки, а ими владела Зинаида Морозова (одна из богатейших женщин России, вдова покойного Саввы Морозова, знаменитого мецената-фабриканта, которая вышла замуж за градоначальника Рейнбота), стали превращаться в летнюю резиденцию главы государства рабочих и крестьян. Незадолго до революции известный архитектор Федор Шехтель, строивший для Морозовых, приложил руку и к приобретенной в 1909 году усадьбе, сложившейся на рубеже XVIII–XIX веков в ансамбль, включавший главный дом, флигели, парк, Большой и Малый пруды. Изначальный двухэтажный каменный особняк перестроил в формах неоклассицизма, пристроил к нему веранду и зимний сад. Флигели в усадьбе также двухэтажные, каменные. В усадьбе была оранжерея. Парк делится на две части — регулярный, в английском стиле, и пейзажный, во французском стиле.
Морозова сумела довести до конца возрождение усадьбы, которым десятилетиями занимались ее прежние владельцы.
Произведя большие затраты, возродив Горки, хозяйка усадьбы не предполагала, что лишится ее через три года, когда власть возьмет партия, которой Морозовы так содействовали, ссужая большими деньгами.
«Выдать т. Семенову 500 тысяч рублей»
Он к товарищу милел
людскою лаской,
Он к врагу вставал
железа тверже.
В. Маяковский. Владимир Ильич Ленин
До захвата власти 47 лет Владимир Ильич прожил как частное лицо, много лет в ссылке и эмиграции, недолго занимался адвокатской практикой, газетной и литературной, и партийной работой во всех ее видах, легальной и конспиративной. Власть мог проявить как глава партии нового типа только с 1912 года, что выразилось в том, что в члены ЦК провел заочно Кобу — Сталина. Несмотря на сопротивление других товарищей, не ведавших об «особых заслугах» томившегося в ссылке «чудесного грузина», умелого организатора уголовно наказуемых экспроприаций.
Все, кто оставил воспоминания о дореволюционной жизни вождя, единодушны в том, что он всегда проявлял заботу о товарищах, интересовался их нуждами, вникал в мелочи быта, старался помочь. Но никаких широких жестов не делал, деньгами не ссужал, благотворительностью, альтруизмом не отличался, даже когда узнавал о чьей-нибудь трагедии, большой нужде. Нищета порой доводила рядовых членов партии, оказавшихся в эмиграции, до самоубийства. «Партия не „армия спасения“, — говорил он, — она может помогать лишь наиболее полезным для революции лицам». (Цит.: Валентинов Н. Недорисованный портрет. М., 1993.)
Более известны другие гуманные высказывания и поступки, в частности, тот эпизод, когда в Лондоне Ильич поинтересовался, не сыры ли простыни в постели Максима Горького, потрогал их рукой, чтобы убедиться, что здоровью предрасположенного к болезни писателя нет прямой угрозы. Если чем одаривал Ильич товарищей, то это вниманием, готовностью поговорить по душам, ответить на волнующие вопросы, на письмо письмом, и так далее.
С другой стороны, не мог он как-то покарать противников. Самое большее, что ему было под силу, — исключить из партии, отстранить от участия в партийной газете и журнале, вывести из состава руководящих органов, лишить денег из партийной кассы, из которой получали средства профессиональные революционеры, чей круг был достаточно узок. Практически нет информации о той роли, которую играл Ленин, когда решалась судьба провокаторов. Их убивали. Грязную работу выполняли боевики., эти кары согласовывались с вождем. Об одном таком случае, убийстве типографского рабочего, заподозренного в доносительстве в дни первой русской революции, читателю книги известно.
Но, как только Ленин получил доступ к власти, он начал немедленно ее проявлять. С одной стороны, за казенный счет помогать товарищам, с другой стороны — всей мощью государственной машины карать противников, врагов. Начал он это делать еще до того, как был избран на II съезде Советов главой временного правительства, когда значился рядовым членом Военно-революционного комитета Петроградского Совета и не считал возможным появиться открыто на съезде, пока власть Временного правительства не пала. Так вот, утром 26 октября пробился к Владимиру Ильичу первый, очевидно, проситель, депутат Петроградского Совета рабочий завода «Эриксон» некто А.С. Семенов. Так его представляет «Биохроника». По всей вероятности, видел депутат вождя за день до этого, во время выступления на заседании питерского Совета, знал, что быть ему главой правительства, которое намеревались создать большевики. Не дожидаясь, пока факт свершится, обратился к нему за экстренной помощью. И не просчитался.
…За два дня до Октябрьской революции ограбили среди бела дня кассира, который вез из банка 450 тысяч рублей для выдачи жалованья рабочим завода «Эриксон». Сердобольные социалисты, придя к власти в феврале, поспешили выпустить из тюрем не только политических заключенных, но и их соседей по камерам, уголовников, отпетых бандитов, воров и прочих специалистов по криминальным делам. Вот они-то и оставили без получки завод. Рабочие всполошились: такого еще никогда не бывало, чтобы им не выплатили заработок. Обратились за помощью к своему депутату, который и нашел в комнате № 76 отсиживавшегося в ней вождя.
Выслушав слезную просьбу посланца завода, берет Владимир Ильич в руки перо и пишет записку, ей можно было бы с полным правом присвоить почетный № 1. Потому что вслед за ней на свет одна за другой начали появляться другие записки и записочки. Многие из них хранятся в архиве Ленина, а
