Здесь находились ультрамодные магазины. Юг Хьюстон-стрит представлял собой своеобразную демилитаризированную зону. Восемь часов назад толпы местных жителей, впав в амок, начали громить и грабить соседние магазины. На Хьюстон-стрит они встретились с одетым в комбинезоны биологической защиты спецназом. Стражи порядка не собирались шутить с погромщиками. Изрешеченные пулями трупы лежали теперь перед разбитыми витринами, под разноцветными, изодранными в клочья навесами в острастку всем нарушителям комендантского часа.
До Трибеки Дэвид Кантор добирался еще часа полтора.
Этот район находится между Сохо и Финансовым кварталом к западу от Чайнатауна. Трибека получила свое название за местонахождение в «треугольнике», образованном Канал-стрит. Когда-то это был район промышленных предприятий, а теперь считается одним из самых богатых в Большом Яблоке. Прежние склады перестроили в жилые дома и лофты, в которых часто селятся голливудские звезды.
Клермонтская частная средняя школа располагается к югу от Уолл-стрит в здании, в котором прежде находился Американский международный банк. Начальные, средние и старшие классы занимают 125 тысяч квадратных футов классных комнат, художественных студий, лабораторий, библиотеки, кафе, спортивного зала, игральных площадок и двадцатипятиметрового плавательного бассейна. Ученики приезжают сюда из пяти больших районов Нью-Йорка, а также из Нью-Джерси. Богатые родители ищут лучшее образование для своих отпрысков.
Двенадцать часов назад школу закрыли на карантин.
Теперь Дэвиду предстояла выяснить, выжил ли там хоть кто-нибудь.
Добравшись до ступенек бывшего Американского международного банка, Дэвид начал взбираться по ним вверх. Когда он достиг лестничной площадки третьего этажа, его мучила одышка. Он дернул ручку пожароустойчивой двери. Заперто. Он загрохотал по стальной двери прикладом своего автомата. В ответ — ни звука.
Отойдя подальше, Дэвид Кантор прицелился и нажал на спусковой крючок. Замок разлетелся вдребезги. Боясь того, что может там увидеть, мужчина рывком распахнул дверь и вошел в утопающую во тьме школу дочери.
Нижний Ист-Сайд, Манхэттен
06:16
Они ехали, не включая фар, по тротуарам, сбивая на своем пути столбики навесов. После Парк-авеню Панкай избегал главных дорог, потому что на юг легче пробираться окольным путем по улочкам и переулкам.
Восточный Мидтаун был особенно опасен из-за полиции и войск, окружавших здания ООН. Свернув на запад, Панкай снова пересек Парк-авеню, доехал до Муррей-Хилл, а затем срезал дорогу, когда повернул на юго-восток по тихим старым кварталам Грамерси-парка.
В Ист-Виллидже у них не оставалось другого выхода, кроме как ехать на юг по Бауэри.
Кристалл на шее Маниши Пател вдруг начал вращаться.
— Нет. Сюда нельзя, — сказала она мужу.
— А куда мне ехать? — возразил индус. — Машины стоят перед двумя мостами. Мне просто негде будет проехать.
— Моя духовная наставница говорит, что сюда ехать нельзя. Найди другую дорогу. Давай поедем через Чайнатаун.
Миносы устроились на третьем ряду сидений. Паоло успокаивал свою беременную жену. Женщина положила голову мужу на колени. Ребенок беспокойно ворочался в ее животе.
— Твой сын меня обижает, — пожаловалась женщина.
— Он так настойчиво бьет ножкой. Из него получится хороший футболист.
— Он хочет наружу, Паоло. Я боялась тебе говорить, но у меня отошли воды… еще в парке, когда мы ждали твоего возвращения.
Чувствуя себя беспомощным, мужчина даже не нашел в себе сил пожать жене руку.
— Потерпи, дорогая. Мы скоро доберемся до доков.
Вирджил сидел на втором ряду сидений рядом с Патриком Шепердом. Старик совсем выбился из сил и уснул.
Шеп прислонился к сдвижной дверце со стороны водителя. Боль в раненом левом плече не стихала, не давая ему заснуть. Сквозь полуприкрытые веки он смотрел на маленькую индусскую девочку, сидевшую впереди между родителями. Непонятно почему, но мужчина испытывал к ней глубокую симпатию. Девочка почувствовала, что Шеп на нее смотрит.
— Вам больно? — спросила Дон у ветерана.
— Бывало больнее.
Отстегнув ремень безопасности, девочка развернулась и встала коленями на сиденье, чтобы лучше его видеть.
— Дайте мне прикоснуться к вашей руке, — сказала она. — Обещаю, больно не будет.
Мужчина повернулся к Дон правым боком и протянул ей руку. Девочка мягко коснулась его руки ладошками. Она зажмурилась. Кончики пальцев нащупали его пульс.
— Грубо… Много боли…
— Я был солдатом.
— Глубже… прежде… Боль после… путешествия… Это было раньше… давно… Страшное преступление… Много мертвых. С тех пор у вас на душе страшная тяжесть.
— Путешествие… — повторил за девочкой Патрик. — Что за путешествие?
— Что-то другое… Большое разочарование… Всепоглощающее… Ваши поступки не дают вам покоя.
— Дон! — одернула ее мать и виновато посмотрела на мужчину:
— Патрик! Моя дочь еще маленькая и…
— Ничего страшного. Патрик посмотрел на девочку.
— Тебя зовут Дон?
— Да.
— У тебя красивые карие глаза. Я заметил это еще в Центральном парке… Ладно… Пустое…
— Скажите мне все, — попросила девочка.
— Они напомнили мне одного человека…
— Моя мама говорит, что глаза — это зеркало души. Возможно, мы были знакомы в прежней жизни.
Она встретилась взглядом с Патриком и словно заглянула ему в душу.
Мужчина вздрогнул.
Выражение лица девочки изменилось. Ее нижняя губа задрожала. Внезапно потеряв самообладание, Дон разжала руки, отпрянула и обняла мать.
Шеп сел прямо, стараясь казаться спокойным.
— Что такое? Что-то не так? — спросил он.
Рыдая, девочка уткнулась лицом в колени матери.
— Успокойся, детка. Что такое?
— Извините мою дочь, Патрик. Она не хотела вас расстроить. Читать судьбу человека — тяжелое испытание даже тогда, когда все хорошо, а сейчас… Дон истощена морально, но ничего страшного. Девочка моя, скажи Патрику, что ты не хотела его расстроить.
— Извините, что расстроила вас. Мне очень жаль.
— Да… Конечно. Не волнуйся.
Патрик отвернулся и с напускной холодностью уставился в окно автофургона. Где-то там, вдалеке, была автострада имени Франклина Делано Рузвельта, а за ней Ист-Ривер. А дальше — только тьма, если не считать двух возвышающихся над водою чудовищ — Манхэттенского моста на севере и Бруклинского моста на юге. Оба они взорваны семнадцать часов назад, но термитно-зажигательный состав, которым пользовались минеры, до сих пор горел. Химические компоненты взрывчатки расплавляли стальные балки так, как это произошло 11 сентября 2001 года.
Три здания рухнули со скоростью, близкой к скорости свободного падения. В два из них врезались угнанные террористами самолеты, а третье — сорокасемиэтажное Здание № 7 — сложилось, словно карточный домик, этаж за этажом через несколько часов после теракта. А ведь этот небоскреб лишь задели обломки взорвавшихся самолетов. Большинство простых американцев никогда не сомневались в том, что видели по телевизору, но ученые и инженеры были ошеломлены произошедшим: это противоречило всем известным законам физики, техники и металлургии.
В конце концов, все сводилось к простому вопросу: как авиационное топливо, которое сгорает при температуре от 800 до 1200 градусов по Фаренгейту, могло растопить стальные балочные фермы, которые плавятся при 2500 градусах? Это же в два раза выше, чем может дать самое жаркое пламя, питаемое авиационным топливом. В том, что сталь плавилась, не было ни малейшего сомнения. На кадрах видеосъемки видно, как жидкая сталь лилась из окон за несколько минут до того, как обрушились башни-близнецы. Еще в течение двух месяцев после катастрофы пожарники не могли остудить «озера» расплавленной стали под руинами ни миллионами галлонов воды, ни пенным составом.
Министерство национальной безопасности запретило доступ к эпицентру взрыва, эффективно помешав поближе исследовать обломки. Впрочем, ловкие инженеры все же ухитрились собрать достаточно образчиков, чтобы провести независимый анализ. Исследования показали присутствие инородной субстанции, которой просто не могло быть в обломках зданий, а именно, термита. Это вещество широко используется военными и инженерами-строителями для подрыва стальных конструкций. При взрыве термита выделяется температура порядка 4500 градусов по Фаренгейту. Термит горит очень долго, и его можно использовать в виде краски.
В ответ на тревожные открытия независимых экспертов Национальный институт стандартов и технологии выдал тысячестраничный отчет с объяснениями, противоречащими всем описанным ранее случаям пожаров в высотных зданиях. В отчете ничего не говорится о присутствии термита на месте взрыва. Ничего не сказано и о загадочных озерцах расплавленной стали. Официальные представители Национального института стандартов и технологии никак не прокомментировали серию взрывов, которые слышали сотни свидетелей перед падением башен-близнецов. Проигнорировали они и видеозапись, на которой отчетливо видно, что перед падением Здания № 7 по всем этажам прошла серия взрывов, которая и была причиной трагедии. После взрывов показались клубы дыма, а затем небоскреб сложился этаж за этажом со скоростью свободного падения.
