— О, Иишуш! Хы ш-шломал мой нош-ш! — воскликнул он. Кровь, густая и красная, бежала сквозь его пальцы, ручейком стекала вниз по руке и капала с локтя на ковер, расплываясь на нем ярким пятном.
Тряся рукой, чтобы уменьшить жгучую боль в суставах пальцев, Митч наклонился к шерифу, сверкая глазами, наполненными дикой злобой.
— Ты еще легко отделался, скотина! — прошипел он. — Это тебе и за Пэйдж Прайс, чтобы не гадила на Меган, за слив информации и вообще за то, что ты сукин сын. И за все это — один паршивый сломанный нос? Черт, ты и до того не особо блистал красотой… И позволь мне сейчас дать тебе маленькое заблаговременное предупреждение, Расс, — продолжил Митч, подняв палец, чтобы подчеркнуть важность своих слов. — Если я включу десятичасовые новости сегодня вечером и услышу, как Пэйдж декламирует Уильяма Блейка, я подъеду к той консервной банке, в которой ты живешь, засуну пистолет тебе в задницу и разнесу твою безмозглую башку. Ты понял, что я сказал, Расс?
— Шильно пофешло хебе, — хлюпал носом Стайгер, роясь в заднем кармане в поисках носового платка.
— Ха-ара-ашо ска-азано, шериф, — заметил Митч, растягивая слова. Он выпрямился и направился к двери. — Мастер артикуляции, как обычно. Жаль, что ты, как полицейский, даже не в два раза хуже.
— Она исказила все факты, — сказала Меган в трубку телефона. Облокотившись на стол, она плотно прижалась лбом к руке. — Да что я говорю?! У нее даже не было фактов! Брюс…
— Не называй меня Брюсом, когда я сержусь на тебя, — рявкнул Де Пальма.
— Да, сэр, — выдохнула Меган. У нее защипало в глазах, как будто невидимые руки кололи их иголками. — Она выдумала всю эту историю из ничего.
— Разве ты не была в доме Холта в три утра?
— Есть очень простое, невинное объяснение, которое я могла бы дать, но Пэйдж Прайс даже не побеспокоилась расспросить меня, прежде чем наброситься на пресс-конференции.
— Так ты говоришь, это все недоразумение, которое сильно раздули?
— Да.
— Что-то эта тема слишком часто повторяется в твоей жизни, агент О’Мэлли. — Тон был настолько резким, что заставил ее вздрогнуть. — У нас уже была дискуссия о гендерном вопросе. Последнее, в чем нуждается Бюро, так это быть втянутым в сексуальный скандал.
— Да, сэр.
— А у тебя есть какая-нибудь идея, вроде безумства, которая могла бы здесь прокатить? Мы, наконец, даем женщине подобную должность, и первое, что она делает, — соблазняет шефа полиции?
Меган чуть не свалилась со стула.
— Я не соблазняла!
— Я не говорю, что ты так сделала, но это не значит, что пресса будет так же добра. Что действительно произошло?
Меган с трудом сглотнула и скрестила пальцы.
— Холт и я обсуждали дело за кофе…
— В темноте?
— У него горел камин и был включен телевизор. Света от этих двух источников было более чем достаточно.
— Продолжай.
— Как ты знаешь, мы провели черт знает сколько часов, работая по этому делу. Мы были оба измотаны. И просто заснули.
Во время долгой тишины, которая последовала за ее словами, на лбу Меган выступили бусинки пота. По своей природе она не была лгуньей, и ей очень не нравилось лгать сейчас, пусть и по крайней необходимости. Чем она занимается после работы, не должно бы никого касаться. Это не их дело. И она очень сомневается, что если бы она была мужчиной, кто-то потрудился бы следовать за ней повсюду. Если бы она была мужчиной, подумала Меган мрачно, от нее бы, вероятно, ожидали, что она соблазнит кого-нибудь к настоящему моменту.
Соблазненная? Слово оставило неприятный привкус во рту. Оно звучало так дешево. Независимо от того, каковы были ее отношения с Митчем, она не хотела думать, что их можно описывать таким термином.
— Мой шестнадцатилетний ребенок придумывает истории получше, чем эта, — наконец сказал Де Пальма.
— Это — правда! — По крайней мере, часть ее.
Вздох Де Пальмы раздался в телефонной трубке, словно ураганный ветер.
— Меган, ты мне нравишься. Ты хороший полицейский. Я хочу, чтобы эту работу делала ты, но ты постоянно ставишь Бюро в неловкое положение. Мы называем тебя нашим первым полевым агентом, мы обвиняем тебя только для видимости. Но каждый раз ты переворачиваешь все с ног на голову, каждый раз вляпываешься во что-то. То ссоришься с Кирквудом, то спишь с Холтом…
— Я говорила тебе…
— Не трать лишних слов. Не имеет значения, спала ли ты с Холтом или нет. Люди будут верить, чему они хотят верить.
— В том числе и ты.
— И теперь ваш единственный подозреваемый оказывается мертвым в тюрьме.
— Ты обвиняешь меня и в его убийстве тоже?
— Все это выглядит грязно.
— Боже упаси, чтоб преступление выглядело аккуратным!
— Именно такие умные замечания доводят тебя до проблем, Меган. Ты должна научиться сдерживать свой ирландский язычок до того, как тебя уволят.
Его слова означали, что Меган еще не уволена. Ей бы вздохнуть с облегчением, но она — черт возьми! — отлично понимает, что, как канатоходец, все еще находится высоко над землей на натянутой проволоке, жонглируя вдобавок шарами для боулинга. Один неверный шаг, и все будет кончено.
— Поверь мне, я не хочу твоего увольнения, Меган. Бог знает какой бардак будет здесь, если нам придется втянуть тебя в эти разборки. Но поскольку у нас тут и так бардак, то не думай, что что-то при случае сможет помешать расстаться с тобой.
— Да, сэр.
— Ну и ладно! Так как обстоят дела?
Вниз в кроличью нору с сумасшедшим. Она придержала эту мысль в уме и объяснила без прикрас и ложной надежды, чего именно они добились. В полицейской работе не стоит обещать больше, чем сможешь выполнить.
Де Пальма задавал вопросы с интервалами.
— Эта женщина, миссис Купер, она сможет идентифицировать человека, который подходил к ее дому?
— Она не уверена. Тот был здорово укутан от холода. Она прямо сейчас помогает художнику составить его словесный портрет.
— Была ли на куртке кровь?
— Нет, насколько я видела. Куртку отправили в лабораторию.
— Что ты думаешь о записке? Тебе не кажется, он не дает понять, что убил мальчика?
— Не знаю.
— Вы рассмотрели возможность, что сообщник Свэйна мог быть кем-то из его прошлого в Вашингтоне?
— Да, но в соответствии с тем, что мы получили на него, — сказала Меган, — он был одиночкой и там тоже. Самым близким для него был кузен, чье имя он присвоил, и самое лучшее, что кузен смог сказать, — что Оли был уродом. Конечно, я бы тоже немного рассердилась, если бы моя кузина украла мои водительские права и приняла мою личность в другом штате, а затем совершила бы чудовищное преступление, которое привлекло внимание всей нации.
Де Пальма проигнорировал ее сарказм.
— Может быть, тебе нужна какая-нибудь помощь? — спросил он.
Меган почувствовала, как ее прекрасные волосы на затылке встали дыбом.
— Что ты имеешь в виду?
— Возможно, ты чего-то где-то не замечаешь. Может быть, требуется свежий взгляд на происходящее.
— Я смогу сама справиться с этим делом, Брюс, — жестко сказала она.
— Конечно, ты сможешь. Я просто полагаю, что, когда дело зависает в мертвой точке, новый человек с незамыленным глазом может внести свежую струю, встряхнуть что-то.
Меня, к примеру, подумала Меган с горькой иронией. Стратегия была ей вполне понятна. Де Пальма прислал бы другого агента, чтобы спокойно узурпировать ее власть, и, когда бразды правления перешли бы в руки вновь присланного, ее можно было бы тихо отозвать обратно в штаб-квартиру. Никакого беспорядка, никакой суеты, все чисто и аккуратно — именно так, как понравилось бы высшему начальству.
— Я думаю, это было бы ошибкой. — Меган изо всех сил старалась держаться как можно спокойнее. — Любой, кто приедет в такой мороз, будет вынужден осмотреть всю территорию поиска, изучить все заявления, вновь снять показания свидетелей, познакомиться с семьей, а по правде говоря, им уже и так хватило потрясений, чтобы еще раз тревожить их расспросами.
— Я приму это к сведению. Но ты тем временем постарайся, чтобы произошло что-нибудь хорошее. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я, Меган?
— Отлично понимаю.
Они попрощались, и Меган повесила трубку, с неприязнью посмотрев на телефон. И не называй меня Меган, когда я сержусь на тебя, — съязвила она.
— Да, мэ-эм, — откликнулся Митч, появляясь в дверях.
Меган серьезно посмотрела на него. Разговор с Де Пальмой настолько утомил и взволновал ее, что не было сил по достоинству оценить шутку Митча. Она даже не попыталась улыбнуться.
— Я не сержусь на тебя.
Он вошел в ее офис в наброшенной на плечи куртке.
— Что ты сделал с рукой?
