ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Мне не стоило возвращаться в больницу, и все же я зашел туда сразу после удачного завершения нашей необычной рыбалки. Оккам поехал в кебе дальше. Он захотел, чтобы сердце осталось у меня, и, судя по всему, больше не сомневался в моей благонадежности.
Я закрыл за собой дверь кабинета, вытащил сердце из мешка и начал протирать, словно это был серебряный чайник, который я только что достал из серванта. Но в скором времени я снова оказался в проклятом машинном отделении, где играл в кошки-мышки с Оккамом, который, вероятно, тоже где-то спал в тот момент. В подобном состоянии меня и обнаружила Флоренс: я спал, положив голову на стол, даже не подозревая о ее присутствии.
— Что вы думали, когда сказали, что собираетесь положить эту вещь в надлежащее место? — спросила она, не сводя прищуренных глаз с металлического предмета. Она имела в виду наш разговор в бельевой, который состоялся несколько дней назад.
— Я должен исполнить его последнюю волю, — ответил я, закрывая сердце так, словно это была книга и я только что закончил ее читать.
— Джордж! Этого человека похоронили два месяца назад!
— Уже почти три, — поправил я ее.
— Только не говорите, что вы собираетесь…
Я кивнул:
— Да, я хочу выкопать его.
— И когда вы планируете исполнить эту… ужасную операцию?
— Сегодня, как только стемнеет.
— Но вы не в состоянии сделать это.
— Завтра я буду в еще более худшем состоянии. Флоренс, я должен сделать это сейчас.
— Один?
— С Оккамом.
Она раздраженно всплеснула руками.
— Судя по тому, что вы мне рассказали, он находится в еще более плачевном положении, чем вы. Это безумие. Вы знаете, что случится, если вас поймают? Это разрушит вашу карьеру, вас посадят в тюрьму.
Я встал, убрал сердце в ящик стола и запер его.
— Я знаю только, что если не сделаю этого, то никогда не спасусь от ночных кошмаров.
Она тоже встала и направилась к двери. Я видел, что она одновременно злилась и жалела меня.
— Желаю вам удачи, Джордж. А теперь извините, я должна проверить, как проходит дежурство.
Я услышал, как она удаляется по коридору, и решил, что чувство гнева в конце концов пересилило жалость.
Оставшуюся часть дня я пытался вести себя как ни в чем не бывало, старался попадаться на глаза всем, кроме Броди, который наверняка жаждал моей крови. Зато, если бы Броди пришло в голову поинтересоваться, где я был, мои коллеги наверняка сказали бы ему, что я весь день проработал в больнице. Впрочем, в тот момент я не особенно старался замести следы, поскольку нынешнее положение в больнице и будущие перспективы не особенно волновали меня.
Бродя по больнице и постоянно прислушиваясь, не раздастся ли поблизости голос сэра Бенджамина, я в глубине души надеялся, что случайно столкнусь с Флоренс. Я видел, что мое поведение расстроило ее, и переживал по этому поводу. Но, увы, мне так и не удалось найти ее. Приближалось время очередной встречи с Оккамом, я покинул палаты и направился во двор больницы. Вечерний воздух был холодным, стремительно темнело, и на улице за воротами больницы уже работал фонарщик.
Как и было условлено, нас ожидала лошадь. Старая кляча была запряжена в двуколку, которую обычно использовали для перевозки вещей или провизии. Конюх поприветствовал меня и без дальнейших расспросов, куда я направляюсь и что собираюсь делать, передал мне поводья.
— Я подойду через несколько минут, — сказал я ему. — Мне нужно кое-что подготовить, я должен быть уверен, что все в порядке.
— Не волнуйтесь, сэр, — ответил мужчина, похлопав лошадь по шее. — Старушка Салли с радостью подождет вас.
Теперь, когда мы с Салли познакомились, я почувствовал некоторые угрызения совести из-за того, что так пренебрежительно думал о внешнем виде лошади. Словно желая загладить свою вину перед ней, я тоже погладил ее. Салли фыркнула в ответ, из ее ноздрей вылетел пар.
Убедившись, что транспорт готов, я вернулся в кабинет. Я постарался не попасться на глаза рассерженному Броди, который спускался с лестницы в сопровождении одного из моих коллег.
— Если его нет в кабинете, то где же он тогда? — ворчал Броди на доктора.
— Я даже не знаю, сэр Бенджамин. Но весь день он был на дежурстве.
— Он приходит и уходит когда заблагорассудится и никогда не является в назначенное время — это недопустимо для профессионала. Клянусь, я доберусь до него раньше, чем здесь появится комиссия.
Я ждал под лестницей, пока они уйдут, прячась в тени и моля Бога, чтобы меня не заметили. Когда они свернули за угол, я побежал к своему кабинету — лучше всего прятаться там, где тебя уже искали. Я запер дверь и вытащил из ящика сердце. Положив его на стол, я открыл сердце и еще раз заглянул внутрь.
Кто-то постучал в дверь, а затем последовал тихий шепот:
— Это Оккам. Впустите меня.
Я слегка приоткрыл дверь и выглянул.
— Да ладно, дайте мне пройти.
Я посмотрел в коридор, убедился, что там больше никого не было, а затем схватил Оккама за лацкан сюртука и затащил его в кабинет.
— Ваш босс все еще разыскивает вас? — спросил он.
— Не обращайте на него внимания, — ответил я. — Только взгляните на это.
— Я рад, что вам удалось сохранить сердце.
Я проигнорировал его замечание.
Оккам склонился над столом и прищурился, чтобы рассмотреть в тусклом свете поврежденную медную оболочку.
— Она прогнулась.
— Это случилось под давлением, которое нагнеталось в клапанах. Некоторое время оно работало, а затем не выдержало напряжения. Торпеда умерла от сердечного приступа.
Оккам помрачнел.
— Как и Брюнель.
— Можно сказать, что так. — Я соединил две половинки сердца. — Но я уже не раз говорил, что я врач, а не инженер. Если бы я в свое время не пытался смешать эти две профессии, то, возможно, мы не попали бы в эту историю.
Я завернул сердце в тряпку, убрал в мешок, взял шляпу и направился к двери.
Салли по-прежнему ждала нас во дворе, она трогательно перебирала распухшими коленками, а ее седеющая морда была опущена в торбу с овсом.
— Возьмите, — сказал я Оккаму, передавая ему две лопаты.
Мы погрузили все необходимое в двуколку, сняли торбу с головы лошади и сели в повозку. Я взял поводья и вытащил хлыст.
— Вы точно сможете править экипажем? — спросил Оккам.
Его вопрос вызвал у меня улыбку.
— Я деревенский мальчишка и управлял лошадьми, когда большинство моих сверстников прыгали на палке, изображая наездников.
Я щелкнул хлыстом, и Салли ленивым шагом пошла через ворота. Но едва мы выехали на улицу, как на дорогу выскочил тощий парень и перегородил нам путь. Одет он был так, словно стащил одежду у своего отца, его лицо скрывал козырек кепки, которая была ему сильно велика.
— С дороги, мальчик! — крикнул Оккам, размахивая руками.
Но юноша не подчинился, и мне пришлось остановить Салли и убрать хлыст. Я крикнул упрямому молодому человеку:
— Тебя когда-нибудь задавят, если ты будешь вести себя подобным образом!
— А вы рано или поздно закончите жизнь в тюрьме, если не прекратите действовать подобным образом.
— Флоренс! Ради Бога…
Она уперла руки в бока, откинула голову назад и заявила:
— Я поеду с вами.
Оккам вскочил и крикнул:
— Флоренс? Ваша любимая Флоренс Найтингейл? — Этого было достаточно, чтобы смутить меня. Я пожалел, что вообще назвал ее имя. — Что о себе возомнила эта женщина? Ехать с нами? Ни за что!
Я дернул Оккама за рукав и заставил сесть на место, а затем спрыгнул на землю.
— Флоренс, что вы делаете? Это наша забота, а не ваша! — Я схватился за козырек и сорвал кепку у нее с головы. Волосы Флоренс были собраны на затылке. — Что это за наряд? Во что вы играете?
— Я подумала, что моя обычная одежда не подойдет для дела, которое нам предстоит. Вам, может быть, и наплевать, если всем станет известно, что хирург занимается разграблением могил, но я забочусь о своей репутации.
— Нет, Флоренс, я не позволю вам сделать это. Вы должны предоставить это нам.
Она вырвала у меня кепку и снова надела на голову.
— Вы оба глупцы, и я уверена, что стоите друг друга. Но считаю своим долгом позаботиться о вас, Джордж. Вы прекрасный хирург, и мне будет очень жаль, если ваш талант пропадет. Возможно, я всего лишь слабая женщина, но вы оба сейчас просто не в состоянии сделать то, что задумали, а я могла бы вам помочь. — Она приблизилась ко мне на шаг. — А теперь либо мы едем все вместе, либо я сейчас подниму крик, и тогда ваше путешествие просто не состоится.
— Неужели она это серьезно? — усмехнулся Оккам.
— Можете не сомневаться, — фыркнула Флоренс. — Более чем серьезно. Так вы берете меня с собой, или мне позвать полисмена?
Я посмотрел на Оккама — тот сдался и пожал плечами.
