— Господи, вот оно. У нас получилось! — воскликнул Оккам.
Я стал соскребать землю с крышки и бросать ее под ноги Оккаму.
— Я уже бывал здесь прежде, — напомнил я ему. — Так что будем радоваться после того, как уложим на могилу дерн.
— Мудрые слова, — послышался знакомый голос, и свет лампы неожиданно померк.
Я поднял голову и увидел, что позади Флоренс кто-то стоит. Она вскрикнула, но ее крик тут же перешел в мычание, когда чья-то ладонь зажала ей рот.
— Перри!
— Добрый вечер, джентльмены. Вы удивлены нашей встрече?
— Если честно, то да, — холодно сказал Оккам. — Я думал, что винт «Великого Востока» покончил с вами.
Перри прижал руку к пояснице Флоренс и заставил ее сделать шаг вперед. Вероятно, он еще не знал, что мы были абсолютно безоружны, поэтому пытался спрятаться за ее стройной фигуркой.
— Я прыгнул в реку прежде, чем этот громила Рассела превратил наш корабль в щепки. Как говорится, хороший человек всегда выплывет. Впрочем, я тоже думал, что вы погибли на верфи.
— Да уж, дьявол заботится о своих сподручных, — с горечью заметил я. — А вы трус, Перри, всегда прячетесь за чьей-нибудь спиной.
Он навел на меня дуло пистолета.
— Раз уж я застал вас в столь невыгодном положении, то думаю, что леди можно отпустить. — Затем он прошептал на ухо Флоренс: — Только пикните, и ваши друзья умрут. Понятно?
Она слабо кивнула.
— Вот и хорошо. Стойте здесь и не двигайтесь.
Продолжая сжимать в руке лампу, Флоренс отошла на край могилы и неподвижно встала над Оккамом.
— Итак, где двигатель, Филиппс? Я знаю, вы еще не убрали его туда, — указал он пистолетом на гроб подо мной.
— Хотите сказать, что находились здесь все это время?
— Я просидел здесь довольно долго.
— Вы позволили нам выкопать такую большую яму и лишь потом заявили о своем присутствии?
— Мне это показалось вполне уместным. В конце концов, яма может нам очень здорово пригодиться. Особенно для моих целей.
— Вы все равно собираетесь убить нас, независимо от того, получите сердце или нет, не так ли?
— Совершенно верно. И все же где оно, в мешке?
Я кивнул.
Он присел на корточки, открыл мешок, продолжая держать меня на мушке, и вытащил завернутое в ткань сердце.
— Теперь нам остается только заполучить план торпеды у Рассела, и мы снова можем вернуться к делу. Точнее, не мы, а я. Благодаря вашим стараниям лорд Кэтчпол, похоже, скоро будет болтаться на веревке. Наши власти слабо представляют себе, что они называют величайшим предательством.
Перри развернул ткань.
— Не правда ли, изумительно?
— Уверен, оно стоит очень дорого.
— Да уж, недешево.
— Какой же вы бессердечный ублюдок.
— Уже нет, — усмехнулся Перри и продемонстрировал мне сердце. — И вы еще называете меня бессердечным, а сами подвергаете женщину опасности!
— Не трогайте ее! Это же Флоренс Найтингейл.
Он снова посмотрел на нее и улыбнулся.
— А я, признаться, не узнал вас в столь необычном наряде. Так вы дочь Уильяма Найтингейла? Ваш отец был на редкость упрямым. Он избавил бы себя от множества неприятностей, если бы согласился продать фабрику по той цене, которую ему предлагали. Наверное, он обрадовался, когда вы сбежали на войну.
— Да, я дочь Уильяма Найтингейла, — как ни в чем не бывало сказала Флоренс. — Но большинство людей знают меня как Леди с лампой.
С этими словами Флоренс резким движением швырнула лампу. Она пронеслась у меня над головой подобно падающей звезде. Перри попытался увернуться, однако лампа ударилась о его плечо и разбилась. Керосин выплеснулся на землю и воспламенился от горящего фитиля, языки пламени поднялись в воздух. Огонь заставил Перри отступить к могиле, я схватил его за лодыжку и попытался стащить вниз, но он упал навзничь и откатился в сторону. Я упустил возможность, и мы с Оккамом полезли вверх по земляной стене, стремясь как можно скорее выбраться из ямы. Мы слишком устали, и это усложняло нашу задачу. Флоренс первая добралась до Перри, который еще не успел подняться на ноги. Повиснув на локтях и закинув ногу на край могилы, я беспомощно наблюдал, как она пыталась вырвать у него пистолет. Он ударил ее свободной рукой, и Флоренс упала на землю.
Перри встал, его плечо все еще дымилось. В этот момент я тоже поднялся на ноги. Направив на меня пистолет, Перри взвел курок.
— Вы даже не представляете, с какой радостью я делаю это, — сказал он.
Я закрыл глаза, ожидая выстрела. И он прозвучал. Когда я снова посмотрел на Перри, то увидел, что он наклонился в мою сторону, прижав руку к груди. Его пистолет валялся на земле. Перри упал на колени, словно собирался молиться, а затем повалился на спину.
Я подбежал к Флоренс, она была в шоке, но, судя по всему, не пострадала. Я сел перед ней на корточки и приподнял ее голову, когда она открыла глаза.
— Вы нам очень помогли.
— Как он мог недооценивать меня только потому, что я женщина?
Я посмотрел на Перри, чье тело напоминало складной нож.
— Не думаю, что теперь он сможет еще кого-нибудь оценить не по заслугам.
Вторая лампа стояла на том же месте, где ее оставил Оккам. Но теперь ее свет померк, когда кто-то заслонил ее собой.
— А это еще что, черт возьми? — спросил Оккам, подходя ко мне.
Я не верил своим глазам, глядя на появившуюся в свете лампы фигуру.
— А это мой друг, Натаниель Уилки.
Я не знал, смеяться мне или плакать.
— Мне казалось, что ты уплыл в Америку, Нейт.
Он двинулся к нам, но остановился над телом Перри.
— Этот человек убил моего отца?
— Ты совершенно прав, — сказал я.
Он посмотрел на меня, его мальчишеское лицо возмужало и приобрело черты взрослого человека.
— Я не сел на тот корабль. Не мог убежать и допустить, чтобы им все сошло с рук.
Оккам передал мне сюртук, я свернул его и положил под голову Флоренс.
— Хочешь сказать, что все это время ты был в Лондоне?
Он кивнул.
— Или в его окрестностях. Я следил за вами и знал, что рано или поздно вы приведете меня к ним.
Теперь, когда мы стояли рядом, я понял, что со времени нашей прошлой встречи он стал намного выше. Маленький жеребенок вырос.
— Так это ты следил за мной на улицах Лондона?
Он снова утвердительно кивнул.
— Это было даже забавно, сэр. Жаль, что у меня не всегда получалось. Если бы я оказался здесь во время вашего первого визита сюда, то, возможно, все закончилось бы намного быстрее.
Я положил руку на плечо молодого человека.
— Ерунда, Нейт, мы обязаны тебе жизнью и всегда будем благодарны за это.
Нейт попытался выдавить на лице улыбку, но не смог, а затем снова посмотрел на Перри.
— Он получил по заслугам. — Затем протянул руку. — Теперь вы можете забрать это.
Я взял у своего ангела-хранителя пистолет и прочитал выгравированную на дуле надпись. Мой отец гордился бы, если бы знал, что пистолет послужил столь благородной цели.
— У нас еще есть работа. Надеюсь, что никто не слышал выстрела.
Флоренс попыталась подняться.
— Нет, лежите. Вы и так сделали достаточно, теперь у нас есть помощник.
Я снова осторожно спустился в яму, стараясь не повредить гроб. Оккам предложил привязать лампу к веревке и подержать, но я убедил Оккама, что ему лучше не стоять у могилы. Следуя моим инструкциям, он закрепил лампу на ручке лопаты и положил ее поперек могилы. Я взял лом и воспользовался им как рычагом, чтобы открыть крышку. Она состояла из двух частей, поэтому я выбрал ту, под которой находилась верхняя часть тела покойного. Дерево затрещало и раскололось, гвозди с трудом поддались и ослабили свою хватку. Прежде чем открыть крышку, я вытащил из кармана платок и обвязал нос и рот. Я в последний раз навалился на лом, затем обеими руками взялся за крышку и потянул ее. Петли заскрипели, словно не хотели, чтобы я открывал гроб.
На меня дохнуло таким смрадом, словно я открыл ворота ада. Несмотря на принятые мною меры предосторожности, я едва не лишился чувств из-за ужасного зловония. Лишь некоторое время спустя смог взять ситуацию под контроль. С трудом сдерживая тошноту, я встал и ударился головой о лампу наверху. Я жестом велел Оккаму передать мне мешок и, пользуясь возможностью, снял маску, с жадностью вдохнув свежего воздуха. Омерзительный запах чувствовался даже за пределами ямы, и Оккам зажал нос рукой, когда наклонился ко мне.
Некоторое время я потратил на то, чтобы выбрать удобное положение, так как боялся рухнуть лицом в открытый гроб. Я сел на колени и склонился над гробом, держась за стену могилы рукой в перчатке. К счастью, лицо Брюнеля покрывала почерневшая от разложения ткань, и у меня не было ни малейшего желания заглядывать под нее, хотя впадины там, где когда-то были его глаза, оставляли мало места для воображения. Я сосредоточился на его теле, вытащил из мешка скальпель и приготовился сделать надрез, чтобы вскрыть грудь и раздвинуть ослабевшие ребра.
