— Энтони в Госдепе. Ленч в «Лион де Ор» с госсекретарем.
Вундерман крякнул.
— В такую погоду?
Донован улыбнулся, кивая.
— Да и французская кухня не очень хороша для печени Энтони. Но, к сожалению, у него не было выбора. Это любимый ресторан госсекретаря. Он любит, чтобы его там видели. А поскольку Госдепартамент до сих пор дуется на нас из-за несанкционированного рейда Мэрока, Энтони счел за благо подчиниться секретарским вкусам.
Они подошли к кусту, подстриженному так, что он напоминал по форме животное. Вундерман бывал здесь не раз. Ему никак не удавалось определить, что это за животное. Между двумя кустами стояла каменная скамья. Он сел, вытирая вспотевшее лицо платком.
— Фу, до чего же приятно вырваться из города.
— Это была моя идея, чтобы встретиться здесь.
Вундерман уловил ударение на предпоследнем слове.
— Ты хочешь сказать, что никого больше и быть не должно?
Донован тоже сел, кивнул головой.
— Да. Я переговорил с Энтони до того, как он отбыл на ленч. Он поддержал мою идею.
— Опять насчет айсберга?
— Да.
Донован провел растопыренными пальцами по своим белокурым волосам, напомнив Вундерману старые телевизионные рекламы сигарет. С такой широкой улыбкой и с такими широченными плечами он мог бы уговорить американскую публику покупать что угодно. В рекламных агентствах большой спрос на таких типично американских парней.
У всех у нас были свои причины поступить на службу в Куорри, — подумал Вундерман. — Интересно какие причины были у Донована.
— Убрав Стэллингса, айсберг теперь целит в самое сердце Куорри. Я весьма обеспокоен. И Энтони тоже, но ведь ты знаешь его. Беспокойство за Куорри перевешивает его беспокойство за себя лично.
— Не хочешь ли ты сказать, что в цели айсберга входит устранение Энтони Беридиена?
Глаза Донована были голубее неба и холоднее льда.
— Ты что, знаешь более эффективный способ нанести урон службе?
Вундерман покачал головой.
— Нет, это невозможно. Слишком велик риск для совершения акта, который будет в лучшем случае иметь кратковременный эффект.
Донован встал.
— Давай продолжим нашу прогулку, Генри? Последнее время слишком долгое пребывание на одном месте действует мне на нервы.
Вундерман внимательно наблюдал за ним, когда они шли мимо причудливых скульптур.
— Жара — это главная причина, по которой ты перенес место совещания?
— Боюсь, что не самая главная.
Они свернули налево и вышли к вирджинским холмам. Идеальное место для прогулок верхом. От этой мысли Вундерману стало грустно. Стэллингс в конце концов согласился на взаимное обучение: Вундерман будет учить его пользоваться компьютером, а Стэллингс его — искусству верховой езды. И на этой неделе Стэллингс должен был преподать ему первый урок: как изгонять страх из сердца, вставая в стремя. А теперь, увы, жеребец Стэллингса уже никогда не почует на себе своего агрессивного седока.
— Есть подозрение, что в наш компьютер кто-то питался влезть, нарушив защиту информации от несанкционированного доступа.
— Кто же это?
— Пока не знаем. Но совершенно очевидно, что кто-то вызывал некоторые программы и пользовался их информацией.
— И как глубоко влезли?
— Это еще один вопрос, который сейчас изучается.
Вундерман посмотрел долгим взглядом на поросшие травой холмы, которые, бывало, наполняли Стэллингса радостным чувством свободы. Он подумал, как, наверное, приятно ощущать такой экстаз. И решил наведаться в Кинозал на этой неделе и попросить кого-нибудь из грумов научить его садиться на лошадь. — Насчет защиты нашего компьютера, — сказал он. — Этим надо заняться немедленно. Вызови инженеров на утро.
— Хорошо, — кивнул Донован. — Я думаю, Энтони сегодня в офис уже не вернется.
— Ему лучше побыть здесь; пока все не утрясется.
— Да. Я нервничаю, когда он в Вашингтоне.
— А здесь?
— Здесь все схвачено. Я думаю, человек двенадцать обеспечат все в лучшем виде.
Вундерман направился к дому, но голос Донована остановил его.
— И еще об одном деле Энтони просил меня переговорить с тобой.
— Что такое?
Заходящее солнце светило прямо в глаза ему, и он был вынужден загородиться рукой от его лучей.
— О Джейке Мэроке, — ответил Донован, делая шаг в его сторону, чтобы загородить солнце.
Вундерман опустил руку. Цикады заливались так, что в ушах звенело.
— Он объявился в Японии. Перебил группу захвата КГБ. Энтони говорит, что не представляет, что он может еще выкинуть. И Дэвид Оу тоже. Что ты скажешь?
— Я не имею о нем никаких сведений, как и все.
— Энтони считает, что его надо дисквалифицировать.
У Вундермана появилось неприятное ощущение в желудке.
— Это как?
— Послушай, Генри. Мы с Энтони долго на эту тему беседовали. Я лично высказывал сомнения, но Старик был совершенно непреклонен. Возможно, это он влезал в память компьютера. Энтони считает, что это так и было. Он говорит, что с самого эпизода на реке Сумчун Мэрок был на грани. Теперь, в связи со смертью его жены, он переступил эту грань. По правде говоря, я не нашел аргументов, чтобы на это возразить. Ты знаешь Джейка Мэрока лучше, чем кто-либо из нас. Каково твое мнение?
Как ни хотелось Вундерману опровергнуть высказанное суждение, он не нашел слов. Бесполезно доказывать кому-либо, да и самому себе тоже, что Джейк не изменился со времени его возвращения с реки Сумчун.
Вундерман вспомнил, как читал донесение о смерти Марианны Мэрок. Ему бы следовало почувствовать что-то по этому поводу, но, как ни печально, первая мысль, которая пришла ему в голову, была, что Джейк теперь, наверное, совсем взбесится.
— Это внедрение в банк данных, — тихо сказал он. — Какие программы затронуты?
— Главным образом, о советской внешней разведке, о Ничирене, интересовался также списками бывших агентов Куорри.
— Внешняя разведка, — повторил Вундерман задумчиво.
Джейк разделался с группой ВР, это точно. И помог ему в этом компьютер.
— Джейк перестрелял советских разведчиков, — говорил между тем Донован. — Такие импульсивные акты опасны сами по себе. Кроме того, нам всем очевидно, что он видел, как Стэллингс убил его жену. Стэллингс уже мертв, но мы, ядро Куорри, которые приняли решение, которые послали Стэллингса в Японию, — мы все еще живы. Старик считает, что Мэрок начал мстить. Сначала Стэллингс, потом и до нас доберется.
Вундерман что-то обмозговывал.
— Если это был Джейк, — сказал он наконец, — то как он получил доступ к информации?
— Для тебя это не ясно? — удивился Донован. — Мы с тобой прекрасно знаем, где расположен ближайший к нему терминал, откуда можно получить доступ ко всем нашим секретам.
— Гонконгская станция.
Донован кивнул.
— А там сидит Дэвид Оу.
— Старик тоже его вспоминал. Мэрок и Оу были корешами, верно?
— Дэвид Оу без колебаний сжег бы правую руку за Джейка Мэрока, — согласился Вундерман, с ужасом подумав, что сначала Джейк, а теперь и вся его сеть следует по его стопам. — Что же все-таки происходит? — сказал он вслух.
— Энтони подозревает, что архитектором всей катавасии является Даниэла Воркута. Она давно пользуется услугами Ничирена, и теперь, по-видимому, через него пытается достать Мэрока.
— Ничирен работает на КГБ? Да что ты?
— Сегодня мы получили тому подтверждение.
Оранжевое солнце спускалось к горизонту. Казалось, оно заливало окружающий пейзаж густой краской, разрушая чистоту цвета. Вундерман глубоко вздохнул.
— И каков же статус Джейка на сегодняшний день?
— Старик ничего не хочет предпринимать в отношении его без твоего одобрения. И я его в этом поддерживаю.
— Но все-таки, кто он, согласно вашей классификации?
— Отщепенец.
Вундерман закрыл глаза. «Отщепенец» — это значит, что Джейк с позором изгоняется из Куорри. Более того, считается, что он представляет собой опасность для организации. Поэтому вскоре последует приказ доставить его в Кинозал для допросов. Если он попытается оказать сопротивление или скрыться, посланные за ним люди откроют огонь на поражение.
Вундерман отвернулся от Донована. Это был единственный способ, каким он мог высказать свое мнение.
Донован кивнул.
— Прости, Генри. Прости за все, чем это чревато.
* * *
Даниэла работала. Образцовый советский служащий, она ежедневно перелопачивала горы бумажного хлама: протоколы совещаний по бюджету, сметы на покупку мебели для отдела, еженедельный доклад по использованию кадров, протоколы повторных инструктажей, отчеты по командировкам, финансовый отчет, план организационных мероприятий, отчет о проведенных операциях и потерях, в том числе и в живой силе. Отдельный доклад о пропавших без вести. Перспективные планы работы отдела на ближайшие полгода, на год, на пятилетку. Все в пяти экземплярах: два для себя, два для Карпова и один для Лантина. Последний — втайне от шефа.
