— Стив нам желает добра. И скоро ты сама ему того же пожелаешь.
— Почему ты говоришь, что он нас спас?
— Потому что это — правда. Он это сделал.
— Но мне не нужно, чтобы он меня спасал.
— Ты этого не знала, но ты в опасности.
— Опасность — это Фрэнки?
Глория боится этого имени. Она в нерешительности. Не знает, рассказывать ей или нет. Хорошенько взвесив ситуацию, она еще ближе подходит к кровати и шепотом говорит:
— Фрэнки хочет причинить нам зло. Он разыскивает нас. Поэтому нам нужно от него здесь прятаться.
— Я не знаю, кто такой Фрэнки и почему он должен иметь что-то против меня.
— Мы здесь ни при чем, это все из-за наших родителей.
— Моих родителей? А по какой причине?
Она никак не может в это поверить, ей эта история кажется полным бредом. Однако Глория в этом твердо убеждена.
— Наши родители его надули, дело касается денег.
Снова она произносит фразу, которую, похоже, позаимствовала у кого-то и ненароком выучила наизусть.
— Мои родители никому ничего не должны.
— А мои отец и мать умерли. Фрэнки их уже убил. Теперь он разыскивает меня, чтобы довершить дело. Но Стив уверен, что он никогда меня не найдет, если я здесь останусь.
— Глория, послушай меня…
Время от времени Глория погружается в себя, и нужно снова тормошить ее, чтобы закончить свою мысль.
— Глория, я с тобой говорю…
— Да, что такое?
— Твои родители живы. Я вспомнила, как видела их по телевизору совсем недавно: они участвовали в ток-шоу и рассказывали о тебе. Они поздравляли тебя с днем рождения.
Но девочку, кажется, не сильно трогает это открытие. Однако теперь она начинает задумываться над вероятностью того, что все эти слова — правда.
— Я не могу смотреть телевизор. Только кассеты Стива.
— Стив. Глория, именно Стив и есть тот самый плохой человек. Фрэнки не существует. Это всего лишь его выдумки, чтобы держать тебя здесь как пленницу.
— Он существует.
— Ну, подумай сама: ты когда-нибудь видела его?
Девочка задумалась.
— Нет.
— Тогда почему ты в это веришь?
И хотя Глория ее ровесница, выглядит она явно моложе своих двенадцати лет. Как будто ее мозг перестал расти и остался на уровне девятилетнего ребенка. Тогда Стив и похитил Линду Браун. По этой причине ей требуется чуть больше времени на раздумья.
— Стив желает мне добра, — повторяет девочка, но теперь уже для того, чтобы убедить в этом саму себя.
— Нет, Глория. Он тебе этого совсем не желает.
— Значит, ты говоришь, что если я попробую уйти отсюда, то Фрэнки не убьет меня?
— Никогда. Мы уйдем вместе, ты не останешься здесь одна.
— Ты будешь со мной?
— Да. Но нам нужно найти способ сбежать от Стива.
— Но ведь тебе плохо.
— Я знаю. Я не могу даже пошевелить рукой.
— Она сломана.
— Как это случилось? Я ничего не помню…
— Вы оба упали на лестнице, когда Стив привез тебя сюда. Он очень рассердился из-за этого: он не хочет, чтобы ты умерла. В таком случае он не сможет объяснить тебе, насколько ты должна быть ему благодарна. Знаешь, это очень важно.
— Я никогда не буду ему благодарна.
Глория немного замешкалась.
— Мне нравится имя Линда.
— Я рада, что тебе нравится, потому что это твое настоящее имя.
— Тогда ты можешь называть меня так…
— Хорошо, Линда. — Она отчетливо произнесла это имя, и девочка улыбнулась. — Теперь мы подружились.
— Правда?
— Когда называют друг другу свои имена, то становятся друзьями, разве тебе никто об этом не говорил?
— А я уже знаю, как тебя зовут… Ты — Мария Елена.
— Да, но все мои друзья зовут меня Мила.
39
— Этого сукиного сына звали Стив, Стив Смитти.
Мила с презрением произнесла это имя, а в это время Горан, лежа рядом с девушкой на полуторной кровати отеля, держал ее за руку.
— Это был всего лишь неудачник, который ничего путного не сделал в жизни. Он менял одну дурацкую работу на другую, не в состоянии продержаться там и одного месяца. Большую часть времени он был безработным. После смерти родителей унаследовал дом, в котором и удерживал нас, а также деньги за страхование жизни. Не слишком много, но достаточно для того, чтобы позволить себе, наконец, претворить в жизнь свой «великий план».
Мила рассказывала об этом с чрезмерной высокопарностью. Затем она опустила голову на подушку, размышляя над абсурдностью этой истории.
— Стиву нравились девушки, но он не осмеливался подойти к ним, потому что у него был очень маленький член, не больше мизинца, и он опасался, что над ним будут насмехаться. — Черты ее лица на мгновение озарились насмешливой и мстительной улыбкой. — Тогда он начал интересоваться девочками, уверенный в том, что среди них будет пользоваться гораздо большим успехом.
— Я припоминаю дело Линды Браун, — отозвался Горан. — Я тогда только получил свою первую кафедру в университете. Мне думается, что в то время полиция допустила много ошибок.
— Ошибки? Да они такого натворили! Стив был дилетантом и оставил после себя кучу следов и свидетелей! Но они оказались не в состоянии найти его по горячим следам, а затем заявили, что он очень хитер. А он на самом деле был просто идиот! Идиот, которому очень повезло…
— Но он сумел убедить Линду…
— Он удерживал Линду, воспользовавшись ее же страхами. Он выдумал этого злобного типа Фрэнки, наделив его ролью негодяя, только для того, чтобы самому прослыть добрым «спасителем». У этого придурка не было никакой фантазии: он дал тому типу имя черепахи, которая была у него в детстве!
— Но это сработало.
Мила немного успокоилась.
— Да, с запуганной и растерянной девочкой. Очень просто потерять чувство реальности в таких условиях. Если вспомнить о том, каково мне было находиться в том проклятом подвале, то даже я называла его «брюхом монстра». Надо мной был дом, и этот самый дом находился в квартале на окраине города в окружении множества других, совершенно одинаковых и вполне нормальных домов. Люди проходили мимо и не знали, что я нахожусь в подвале. Но самое ужасное было то, что Линда — или Глория, названная им так по имени девушки, которая его отвергла, — могла вполне свободно передвигаться. Но она даже и не думала выходить на улицу, несмотря на то что входная дверь практически всегда была открыта! Этот тип не запирал ее на ключ, даже тогда, когда отправлялся по своим делам, — настолько он был уверен в убедительности истории про Фрэнки!
— Тебе повезло, что ты выбралась оттуда живой.
— Я чуть было не лишилась руки. Долгое время врачи и не надеялись спасти ее. А еще я была очень истощена. Этот ублюдок кормил меня детским питанием и лечил просроченными медикаментами, которые находил в мусорных баках возле аптек. У него не было особой нужды забивать мне мозги всякой дурью: моя кровь была настолько пропитана всей этой гадостью, что это просто чудо, что я оставалась в сознании!
На улице дождь смывал с дорог остатки снега. Неожиданные сильные порывы ветра били по ставням.
— Однажды я пришла в себя от этой своего рода комы, потому что услышала, как кто-то зовет меня по имени. Я тоже попыталась привлечь внимание, но в этот момент появилась Линда и убедила меня остановиться. Так я променяла свое спасение на маленькую радость не быть в одиночестве. Но я не ошиблась: там наверху действительно находились двое полицейских, обследовавших участок. Меня все еще разыскивали! Если бы я закричала еще сильнее, может быть, и была бы услышана. Ведь нас разделяло всего лишь тонкое деревянное перекрытие. С ними была одна женщина, и это именно она звала меня по имени. Но она обращалась ко мне не голосом, а в мыслях.
— Это была Никла Папакидис, верно? Вот так вы и познакомились…
— Да, это случилось в то время. И хотя я не ответила, она все равно что-то смогла почувствовать. Через несколько дней она вернулась, походила немного вокруг дома, в надежде снова меня услышать…
— Получается, что тебя спасла не Линда…
Мила усмехнулась:
— Эта? Да она всегда обо всем докладывала Стиву. С тех пор она стала его невольной маленькой сообщницей. Три года подряд он заменял ей собою целый мир. Насколько Линде было известно, Стив был последним из взрослых, оставшихся на земле. А дети всегда верят взрослым. Но в отличие от Линды Стив уже надумал отделаться от меня: он был убежден, что скоро я умру, и даже выкопал для меня яму в сарае для садового инструмента, находившегося за домом.
