— Сегодня занимаемся там! — радостно крикнул Огрид приближающимся ученикам и мотнул головой назад, в сторону устрашающе тёмных деревьев. — Там ветра поменьше! И вообще, они больше уважают темноту.
— Кто больше уважает темноту? — донёсся до Гарри вопрос Малфоя, обращённый к Краббе и Гойлу. В высоком голосе звучала плохо скрываемая паника. — Кто, он сказал, уважает темноту? Вы слышали?
Гарри вспомнился тот единственный случай, когда Малфой ходил в Запретный лес. Он и тогда не проявил особенной храбрости. Гарри усмехнулся: после памятного квидишного матча его радовало всё, что огорчало Малфоя.
— Готовы? — весело спросил Огрид, окинув взглядом своих учеников. — Думал, не дотерплю до вашего пятого класса, всё ждал, когда можно будет вас повести в Запретный лес. Этих зверей лучше показывать в естественной среде. Вот так-то… Существа, которых я для вас припас, довольно-таки редкие, я, может, один на всю Британию, кто их приручил.
— Уверен, что приручил? — в голосе Малфоя ещё сильнее прозвучал страх. — А то ведь ты любитель подсунуть нам каких-нибудь диких тварей!
Слизеринцы невнятно поддакнули, а выражение лиц некоторых гриффиндорцев свидетельствовало, что даже Малфой иногда говорит дельные вещи.
— Яс'дело, приручил, — обиделся Огрид и повыше перекинул на плече тушу.
— А что же тогда у тебя с лицом? — с претензией спросил Малфой.
— Не твоё дело! — рассердился Огрид. — Хватит задавать глупые вопросы, лучше пошли!
Он повернулся и зашагал в лес. Никто не спешил следовать за ним. Гарри посмотрел на Рона с Гермионой. Те вздохнули, кивнули и вместе с Гарри двинулись за Огридом, а за ними потянулись и остальные.
Минут через десять они очутились в очень глухом месте. Деревья здесь росли так плотно, что сквозь них почти не проникал свет, и на земле не было снега. Огрид, хрипло крякнув, свалил тушу себе под ноги, отступил на шаг и повернулся лицом к ребятам. Большинство, крадучись, медленно пробирались к нему от дерева к дереву и при этом так испуганно озирались по сторонам, словно каждую минуту ожидали нападения.
— Подходьте, подходьте, — подбодрил Огрид. — Сейчас они мясо почуют и сбегутся… Но я их всё одно покличу, пусть знают, кто пришёл.
Он повернулся, тряхнул космами, чтобы убрать их с лица, и издал странный, пронзительный вопль, похожий на крик огромной, чудовищной птицы. Вопль эхом разнёсся по лесу. Никто не засмеялся: от страха все боялись даже пикнуть.
Огрид ещё раз пронзительно крикнул. Прошла минута; все нервно оглядывались по сторонам, ожидая появления чего-то страшного. И, как раз когда Огрид в третий раз тряхнул волосами и набрал полную грудь воздуха, Гарри ткнул Рона в бок и показал куда-то в темноту между двумя корявыми тисами.
Там засветились два пустых, белых, блестящих глаза. Они становились больше, больше, и через миг на свет появилась драконья морда, затем шея, а затем и костлявое туловище — огромный, чёрный, крылатый конь. Несколько секунд он, размахивая длинным чёрным хвостом, внимательно изучал ребят, потом склонил голову и, страшными острыми клыками, принялся отрывать от коровьей туши большие куски мяса.
Гарри окатила волна величайшего облегчения: вот доказательство, что чудовища ему не привиделись, что они существуют в действительности! Огрид о них знает! Гарри с воодушевлением посмотрел на Рона, но тот продолжал озираться по сторонам и через пару секунд прошептал:
— Почему Огрид их снова не позовёт?
Большинство в классе, как и Рон, стояли с недоумённым видом, глядя куда угодно, только не на коня у себя перед носом. Кроме Гарри, его видели только двое: худой мальчик из «Слизерина», который стоял за Гойлом и с отвращением смотрел, как конь ест, и Невилль, зачарованно следивший за движениями длинного хвоста.
— А вот и ещё один! — гордо воскликнул Огрид. Из чащи появился второй чёрный конь. Свернув крылья, он плотнее прижал их к телу и опустил голову, стремясь поскорее вцепиться в мясо. — Ну, а теперь… поднимите руки, которые их видят.
Чрезвычайно обрадованный тем, что скоро узнает тайну крылатых коней, Гарри поднял руку. Огрид кивнул.
— Ага… с тобой, Гарри, понятно, — серьёзно сказал он. — И ты тоже, Невилль, да? И…
— Прошу прощения, — раздался насмешливый голос Малфоя, — но что, собственно, мы должны видеть?
Вместо ответа Огрид показал на коровью тушу. Некоторое время все безмолвно на неё взирали… потом несколько человек испуганно ахнули, а Парватти закричала. И неудивительно: жутко было видеть, как от туши сами собой отрываются и исчезают в воздухе куски мяса.
— Кто это делает? — истерично закричала Парватти, отступая за дерево. — Кто это ест?
— Тестрали, — гордо объявил Огрид, и Гарри услышал за спиной понимающее «ах» Гермионы. — У нас в «Хогварце» их целый табун. Ну, кто мне скажет…
— Но они же приносят ужасные несчастья! — в панике перебила Парватти. — Тем, кто их видит, они сулят всякие страдания и неудачи! Профессор Трелани говорила…
— Нет, нет, нет, — засмеялся Огрид, — это суеверие, ерунда, не сулят они никаких несчастий, они жутко умные и полезные! Правда, как раз этим зверюшкам особо вкалывать не приходится, знай только вози школьные кареты на станцию, ну и если Думбльдор куда соберётся, а аппарировать не хочет… Вон ещё парочка, гляньте!…
Из-за деревьев бесшумно появились ещё два коня. Один прошёл очень близко к Парватти. Та вздрогнула и прижалась к дереву с возгласом:
— Ой, я что-то почувствовала! По-моему, он рядом!
— Не бойсь, не тронет, — успокоил Огрид. — Ладно, так кто скажет, почему одни их видят, а другие нет?
Гермиона подняла руку. Огрид радостно посмотрел на неё и разрешил:
— Давай, говори.
— Тестрали, — сказала Гермиона, — видны только тем людям, которые своими глазами видели чью-то смерть.
— Точно так, — суровым голосом подтвердил Огрид, — десять баллов «Гриффиндору». Ну вот. Тестрали…
— Кхе-кхем.
Появилась профессор Кхембридж всё в том же зелёном плаще и шляпе. Она стояла всего в нескольких шагах от Гарри, с блокнотом наизготовку. Огрид, который никогда раньше не слышал фальшивого кашля Кхембридж, озабоченно посмотрел на самого ближнего тестраля, видимо, решив, что тот подавился.
— Кхе-кхем.
— Ой, здрасьте! — заулыбался Огрид, сообразив, наконец, откуда доносится звук.
— Вы получили записку, которую я отправила к вам в хижину сегодня утром? — осведомилась Кхембридж. Как и в прошлый раз, она говорила медленно и сильно повысив голос, словно обращалась к умственно-отсталому иностранцу. — С извещением о том, что я приду с проверкой на ваш урок?
— А! Да! — сияя, закивал Огрид. — Вижу, вы нас нашли без проблем! Вот, видите… или я не знаю… видите? Мы проходим тестралей…
— Простите? — громко переспросила профессор Кхембридж, хмуря лоб и прикладывая ладонь к уху. — Что вы сказали?
Огрид немного смутился.
— Э-э… Тестралей! — выкрикнул он. — Знаете, таких больших… э-э… крылатых коней! — Огрид для наглядности помахал руками.
Профессор Кхембридж подняла брови и принялась строчить в блокноте, бормоча: «вынужден… прибегать… к примитивному… языку… жестов»…
— В общем… неважно… — проговорил Огрид и с несколько озадаченным видом повернулся к классу. — Э-м-м… Чего я говорил?
— «Судя по некоторым признакам… обладает… плохой… кратковременной… памятью», — Кхембридж говорила будто бы про себя, но в то же время все её прекрасно слышали. Драко Малфой сиял с видом именинника, а Гермиона стала пунцовой от гнева.
— Ах, да, — Огрид опасливо покосился на блокнот Кхембридж, но храбро продолжил: — я хотел рассказать, как получилось, что у нас их целый табун. Короче… всё пошло с одного жеребца и пяти кобылиц… А вот этот вот, — он похлопал коня, пришедшего первым, — Тенебрус, мой любимчик, он первый родился у нас в лесу…
— А вам известно, — громогласно перебила Кхембридж, — что министерство магии относит этих животных к разряду «опасных»?
У Гарри упало сердце, но Огрид только хмыкнул.
— Ничего они не опасные! Цапануть, яс'дело, могут, но это уж значит, ты их достал до печёнок…
— «С явным… удовольствием… говорит о… насилии», — снова застрочила Кхембридж.
— Погодите! Послушайте! — немного встревожившись, воскликнул Огрид. — Я чего хотел сказать-то… И собака укусит, ежели её дразнить, ведь правда же? А у тестралей просто репутация неважнецкая, из-за смерти и всё такое прочее — ведь знаете, в старые времена их считали за плохую примету! Но это ж чистое суеверие, правда?
Кхембридж не ответила. Она дописала фразу, подняла глаза на Огрида и громко, размеренно сказала:
— Прошу вас, продолжайте урок как обычно. А я похожу, — она пальцами изобразила ходьбу (Малфой и Панси Паркинсон зашлись беззвучным хохотом), — и поговорю с учениками. — При слове «поговорю» Кхембридж показала на свой рот.
