И она вошла в Кризалис, но была вырвана оттуда враждебной силой. Она не помнила почти ничего из того, что происходило в первые дни после того, как Кризалис был разбит. Но в глубине её сознания всё ещё жив был образ — пленница, бьющаяся в тенетах собственного разума, за решёткой из стальных прутьев, и Тени, всё ближе подбирающиеся к ней. Теперь, наконец-то, она была свободна, но её прежнее беспокойство вернулось к ней, обретя новую силу. Она знала, что ей уготована особенная судьба, — пророчества подтверждали это, но неужели всё должно произойти именно так? Нет ли здесь ошибки?
Она застонала, когда боль острым копьём вонзилась ей в глаза, пройдя сквозь затылок. Это происходило с ней всё чаще и чаще.
— Деленн? — обеспокоено окликнул её Шеридан.
Он опустился на колени рядом с ней.
— Как ты…?
… себя чувствуешь? Она не знала. Она не могла понять, что происходит внутри неё. Она предполагала, что ей предстоит испытать боль, пережить… трудности перехода из одного состояния в другое, но такого она не ждала.
Но как она может говорить ему о своих неприятностях, когда у него самого так много кровоточащих душевных ран? Деленн казалось, что она никогда не сможет забыть его лицо, каким она видела его в момент смерти Анны. Это было лицо человека, в котором стремительно гасли остатки надежды и девственной чистоты. Деленн уже не верилось, что между ними может снова возникнуть их прежняя… атмосфера взаимопонимания. Они были близки друг другу, — настолько близки, насколько это вообще возможно для человека и минбарца. Теперь же… он по-прежнему приходил к ней, по-прежнему слушал её, но в их разговоре всё чаще возникали неловкие паузы, как будто они оба боялись сказать что-то такое, что может причинить другому боль.
— Со мной всё нормально, — прошептала она.
С ней не было всё нормально. Она помнила, что говорили ей доктор Хоббс и доктор Кайл.
— Я хочу сразу заявить, что мне ничего не известно ни о той технологии, посредством которой произошло ваше изменение, но о его природе, — начала тогда доктор Хоббс.
Это была мягкая, приятная в общении женщина, которая говорила с Деленн без всякой натянутости. Деленн всё ещё побаивалась землян, и осознание того, что хоть кто-то не смотрит на неё, как на убийцу-минбарку, порождало в ней робкие искорки счастья.
— Я могу говорить лишь о том, что мне удалось выяснить, и я скажу сразу, что ничего хорошего в этом нет.
Ваша биология очень нестабильна. Вы сказали, что процесс не был закончен. Это полностью согласуется с моими данными. Ваши жизненно важные системы и органы разлажены, и особенно меня беспокоят возможные проблемы с сердцем. Впрочем, я предполагаю проявление и менее… опасных симптомов. Среди них я бы назвала сильные головные боли, тошноту, может быть, даже, потери памяти.
— Я наблюдаю у себя их все, — призналась она.
— Я так и предполагала, но боюсь, что положение может ухудшиться. Я могу назначить вам лечение, чтобы попытаться погасить некоторые из симптомов, но мне придётся делать это крайне осторожно, чтобы не повредить обеим частям вашей смешанной биологии. Самое же печальное то, что я не в состоянии добраться до корня проблемы, если только у вас не осталось какой-нибудь части того прибора или приспособления, с помощью которого вы проделали вашу трансформацию. Если бы я могла взглянуть…
— Он был конфискован мистером Уэллсом, — ответила ей Деленн. — В данный момент, он находится на Проксиме 3.
— В таком случае, боюсь, что мне удастся сделать немногое. По самым оптимистичным прогнозам, пройдёт лишь два-три месяца, и главные системы вашего организма откажут полностью. И я уже ничем не смогу вам помочь.
— Два-три месяца мне будет достаточно. Спасибо вам, доктор.
Деленн пыталась скрыть свой испуг, вызванный той беседой, но ей не очень хорошо это удавалось. Она хотела спрятать свой страх и от себя, и от Джона, который не упоминал об этом в разговорах с ней. По крайней мере, до сих пор.
— Сколько… нам осталось до прибытия на место? — задала вопрос Деленн, старясь не обращать внимания на то, что Джон был так близко к ней.
Она могла посмотреть ему в глаза и увидеть там всю череду пережитых им потерь, боли и мук; и кто знает, за какую долю этих мук она должна винить себя?
— Несколько часов, не больше, — ответил он. — Я… дело в том, что… — он отодвинулся от неё, присев на колени. — Хотел бы я знать, что замышляет Бестер.
— Ты не веришь ему?
— Я не верю никому, Деленн. Никому.
«И даже мне, — грустно подумала она. — А почему бы и нет? Разве я сделала что-то такое, чтобы он поверил мне?»
— Что он сказал тебе? Какие он дал тебе приказы?
— Вот это-то как раз и есть самое смешное во всей истории…
Шеридан, выполняя просьбу Бестера, пришёл к нему. Пси-коп был хмурым и озабоченным. Однако когда капитан вошёл в комнату, он встретил его улыбкой. В дверях Шеридан разминулся с капитаном Бен Зайном. Ответом на его осторожное приветствие была молчаливая гримаса хмурого долготерпения.
— А-а, капитан Шеридан.
Ему не нравилась щучья улыбка Бестера. Причина, по которой Бестер мог улыбаться, не показалась бы приятной нормальным людям.
— Ну, и как вам «Парменион»?
— Очень неплохо, — ответил Шеридан. — Это хороший корабль, с профессиональной командой.
— Отлично. Я доволен, что он вам нравится. Жаль лишь, что у вас не будет времени привыкнуть к нему.
Капитан, минбарцы начали наступление на Проксиму 3.
Шеридан с шумом выдохнул воздух. Что ж, он знал, что рано или поздно это случится. Нельзя было сказать, что эта новость потрясла его до глубины души, но, всё же…
— Будем ли мы предпринимать какие-нибудь действия? — задал осторожный вопрос Шеридан.
Он всё ещё не был уверен, чью сторону примет Бестер в этом конфликте. Его бы не удивило, если бы вдруг выяснилось, что Бестер собирается пересидеть самый жаркий момент, а затем прибрать к рукам то, чему удастся уцелеть.
— Конечно, капитан. Это слишком важно, чтобы мы могли оставаться в стороне. Я уже отдал капитану Бен Зайну соответствующие приказы. Он поведёт «Озимандиас» к самой Проксиме 3. Что же касается вас, я хочу, чтобы вы шли на Проксиму 7. Вне всякого сомнения, именно это место минбарцы изберут для выхода из гиперпространства, чтобы выгадать время для подготовки к нанесению удара по самой колонии.
Бестер замолчал, и Шеридан посмотрел на него.
— И?
— Простите, капитан?
— Как мне дальше поступать с этими минбарцами? Если окажется, что я высунусь у Проксимы 7 в тот момент, когда там будет находиться весь минбарский флот, даже я мало что смогу поделать…
— Кто говорит о том, что вы должны останавливать минбарцев? Я приказываю вам… просто быть там.
— Но…
— Вы же разумный человек, капитан. По крайней мере, я всегда считал вас таким. Я уверен, что ваши… инстинкты поведут вас в правильном направлении. Я дал вам приказ, капитан. Вы свободны. — Я ничего не понял тогда. Не понимаю и сейчас. То он настаивает на том, чтобы я жёстко следовал его приказам, то говорит мне, чтобы я всё решал самостоятельно. Мне иногда кажется, что он сам не знает, чего хочет.
— А что ты станешь делать? — тихо спросила она.
Деленн ненавидела себя за этот вопрос, но она должна была его задать.
— Если Враг станет биться там с моим народом, с кем станешь сражаться ты?
— Я… не знаю. Я не собираюсь убивать людей Земли, Деленн. Я не стану делать этого! Но… не нанесу ли я им большего вреда, если позволю жить? Позволю… чтобы Тьма овладела ими?
Деленн потянулась и нежно коснулась его руки.
— Ты примешь правильное решение.
Но думала она о другом. О Совете Девяти… о великом договоре с Валеном, о предсказаниях…
Если только она сумеет убедить их в том, что пророчества говорят правду, всё может закончиться без кровопролития. Если она сумеет заставить Серый Совет узреть, что имел в виду Вален… кем был сам Вален… тогда, может быть, зародится надежда. Серый Совет будет там. Синевал не станет упускать возможности побыть во главе. Он всегда гордился тем, что в битве не уходит с переднего края. Как истинный воин.
Она видела, как его взгляд устремился прямо в её глаза, — и как будто открылась прямая дорога между их сердцами и душами. «Другая половина моей души», — поняла она.
Он резко отвёл взгляд, возможно, осознав то же самое.
— Я приказал охране патрулировать отсеки, прилегающие к внешнему корпусу. Минбарцы могут попытаться высадиться на наш корабль. Хотя они никогда не делали этого раньше, это не означает, что Синевал не станет этого делать теперь. Или, может быть, люди с Проксимы могут попытаться взять нас на абордаж, я не знаю. Но у меня не осталось никого, чтобы приставить охрану к тебе самой. Если пожелаешь, ты можешь побыть вместе со мной в рубке, но…
