почти никто не ходит, так что красоте вида это не повредит.
— Да-да, но второй раз? Вы ведь сказали, что выходили еще раз…
— Это было прямо перед ужином. Я капнула бриллиантином на платье — прямо на плечо. Я не хотела переодеваться, а мои искусственные цветы не подходили к желтому платью. Я вспомнила, что видела одну позднюю розу, когда собирала астры, потому выскочила в сад, сорвала ее и приколола к платью.
Пуаро медленно кивнул:
— Да, я вспоминаю, что прошлым вечером у вас на платье была роза. Когда это было, мадам, когда вы сорвали розу?
— Даже и не помню.
— Но это важно, мадам. Подумайте, вспомните.
Рут нахмурилась, быстро глянула на Пуаро и снова отвела взгляд.
— Точно сказать не могу, — сказала она наконец. — Должно быть… да, конечно… около пяти минут девятого. Именно когда я возвращалась по дорожке вокруг дома, я услышала гонг и потом этот забавный хлопок. Я поторопилась, поскольку решила, что это уже второй сигнал гонга, а не первый.
— Значит, вам так показалось… А вы не пытались войти через окно кабинета, когда стояли на клумбе?
— Да, я подергала ручку. Подумала — вдруг оно открыто, и я быстрее попаду в холл через кабинет. Но окно было заперто.
— Это все объясняет. Поздравляю вас, мадам.
Она уставилась на него.
— Вы о чем?
— У вас на все есть объяснение — и на землю на ваших туфлях, и на отпечатки ваших ног на клумбе, и на отпечатки ваших пальцев на наружной стороне окна. Очень подходящее объяснение.
Прежде чем девушка успела ответить, по лестнице торопливо спустилась мисс Лингард. Щеки ее пылали, и она с некоторым испугом посмотрела на стоявших рядом Рут и Пуаро.
— Простите, — сказала она. — Что-то случилось?
— Мне кажется, месье Пуаро спятил, — сердито ответила Рут.
Она протиснулась между ними в столовую. Мисс Лингард изумленно посмотрела на Пуаро.
Бельгиец покачал головой.
— После завтрака я все объясню. Я бы хотел, чтобы все собрались в кабинете сэра Жерваса в десять часов.
Он повторил свою просьбу, войдя в столовую.
Сьюзен Кардуэлл быстро глянула на него, затем перевела взгляд на Рут. Когда Хьюго сказал: «А это еще зачем?» — она резко ткнула его локтем в бок, и он послушно замолчал.
Покончив с завтраком, Пуаро встал и пошел к двери. Он обернулся и достал старомодные часы.
— Сейчас без пяти десять. Через пять минут в кабинете.
II
Пуаро оглядел круг смотрящих на него с жадным интересом лиц. Собрались все, отметил он, за одним исключением, — и в тот самый момент это самое исключение вошло в комнату. Леди Шевенэ-Гор вступила в кабинет мягкой скользящей поступью. Она выглядела осунувшейся и больной. Пуаро пододвинул ей большое кресло, и женщина села. Она подняла взгляд на разбитое зеркало, вздрогнула и отодвинула кресло чуть подальше от него.
— Жервас еще здесь, — решительно сказала она. — Бедный Жервас… Скоро он будет свободен.
Пуаро прокашлялся и объявил:
— Я попросил всех вас прийти сюда, чтобы вы могли услышать достоверные факты о самоубийстве сэра Жерваса.
— Это был Рок, — сказала леди Шевенэ-Гор. — Жервас был сильным, но Рок оказался сильнее.
Полковник Бери чуть подался вперед.
— Ванда, дорогая…
Она улыбнулась, затем протянула ему руку. Он взял ее в ладони. Она мягко сказала:
— Ты такое утешение для меня, Нед.
— Месье Пуаро, должны ли мы понять, что вы точно установили причину самоубийства моего отца? — резко спросила Рут.
Пуаро покачал головой:
— Нет, мадам.
— Тогда к чему вся эта ерунда?
— Я действительно не знаю причины самоубийства сэра Жерваса Шевенэ-Гора, — спокойно ответил Пуаро, — поскольку сэр Шевенэ-Гор не совершал самоубийства. Он был убит…
— Убит? — эхом отозвался хор голосов. К Пуаро повернулись испуганные лица. Леди Шевенэ-Гор подняла взгляд.
— Убит? О нет! — Она тихо покачала головой.
— Говорите, убит? — теперь говорил Хьюго. — Невозможно. Когда мы вломились в комнату, там никого не было. Окно заперто, дверь заперта изнутри, а ключ — в кармане у моего дяди. Как его могли убить?
— Тем не менее он был убит.
— И убийца, полагаю, сбежал через замочную скважину? — скептически отозвался полковник Бери. — Или вылетел в каминную трубу?
— Убийца, — сказал Пуаро, — вышел через французское окно. Я покажу вам как. — Сыщик повторил свои маневры с окном. — Видите? — сказал он. — Вот как это было сделано! Я с самого начала считал, что вряд ли сэр Жервас мог совершить самоубийство. Он был ярко выраженным эгоистом, а такие люди счеты с жизнью не сводят.
Были и другие моменты. Предполагалось, что перед смертью сэр Жервас сел за стол, нацарапал слово «ПРОСТИТЕ» на листке бумаги, а затем застрелился. Но перед этим он почему-то вдруг изменил положение кресла, развернув его так, что оно оказалось сбоку от стола. Зачем? Должна была быть какая-то причина. Я начал понимать, когда нашел крохотный осколок зеркала, прилипший к бронзовой статуэтке…
Я спросил себя — как осколок зеркала мог сюда попасть? И ответ сам возник у меня в голове. Зеркало было разбито — но не пулей, а этой самой тяжелой бронзовой фигуркой. Оно было разбито нарочно.
Но зачем? Я вернулся к столу и посмотрел на кресло. Да, теперь я понял. Все было неправильно. Никакой самоубийца не станет поворачивать кресло, перегибаться через подлокотник и затем стрелять в себя. Все было подстроено. Самоубийство оказалось поддельным!
Теперь я подхожу к одному очень важному моменту. К показаниям мисс Кардуэлл. Она сказала, что очень торопилась прошлым вечером спуститься вниз, поскольку ей показалось, что раздался второй удар гонга. То есть она подумала, что уже слышала первый сигнал гонга.
Теперь заметьте — если бы сэр Жервас сидел за столом, как обычно, когда его застрелили, то куда ушла бы пуля? Летя по прямой, она вылетела бы в дверь, если бы дверь была открыта, и попала бы в гонг!
Теперь вам понятна важность свидетельства мисс Кардуэлл? Никто больше не слышал первого удара гонга, но ведь ее комната расположена прямо над кабинетом, так что ей лучше всего был слышен гонг. Вы ведь помните, что он звучит на одной-единственной ноте?
Так что не могло возникнуть сомнений в том, что сэр Жервас не стрелял в себя. Покойник не может встать, закрыть дверь, запереть ее и устроиться поудобнее! Здесь был замешан кто-то еще, и, раз это не самоубийство, значит, это убийство. Здесь был кто-то, чье присуствие сэра Жерваса нимало не напрягало, и этот кто-то стоял рядом с ним и разговаривал. Сэр Жервас, вероятно, что-то писал. Убийца подносит пистолет к виску жертвы и стреляет. Дело сделано! Теперь скорее за работу! Убийца надевает перчатки. Дверь заперта, ключ положен в карман сэру Жервасу. Но вдруг громкий гул гонга услышал кто-нибудь? Тогда станет понятно, что дверь была открыта,
