его и Рут. Понимаете, Хьюго не слишком решителен. Он мог согласиться на брак с расчетом позже развестись.
— А эта идея вам была не по душе, мадемуазель? — мягко спросил Пуаро.
— Категорически нет. Рут могла упереться и не дать ему развода, или что-то в этом роде. Я воспротивилась. Никаких поездок в собор Святого Павла и прогулок по Найтсбриджу, пока я не окажусь там с букетом лилий.
— Значит, вы приехали лично оценить ситуацию?
— Да.
— Eh bien! — сказал Пуаро.
— И, конечно, Хьюго оказался прав. Вся семейка — полный дурдом! За исключением Рут, у которой голова в полном порядке. У нее есть свой молодой человек, и идея этого брака ее привлекает не больше, чем меня.
— Вы имеете в виду мистера Бэрроуза?
— Бэрроуза? Конечно, нет. Рут никогда не запала бы на такого фальшивого типа, как он.
— Тогда кто предмет ее страсти?
Сьюзен Кардуэлл замолчала, потянулась за сигаретой, закурила и сказала:
— Спросите ее. В конце концов, это не мое дело.
— Когда вы в последний раз видели сэра Жерваса? — спросил майор Риддл.
— Во время чаепития.
— Вас ничего не удивило в его поведении?
Девушка пожала плечами:
— Не более, чем всегда.
— Что вы делали после чая?
— Играла в бильярд с Хьюго.
— Вы больше не видели сэра Жерваса?
— Нет.
— Что вы можете сказать о выстреле?
— Это было довольно странно. Понимаете, мне показалось, что уже прозвучал первый сигнал гонга, так что я поторопилась переодеться, впопыхах начала спускаться, услышала, как мне показалось, второй удар и просто побежала вниз по лестнице. В первый вечер после приезда я на минуту опоздала к ужину, и Хьюго сказал мне, что это здорово подорвет наши шансы в глазах старика, потому я просто со всех ног рванула вниз. Хьюго опередил меня, затем послышался какой-то странный хлопок, и Хьюго сказал, что это пробка от шампанского, но Снелл ответил, что нет; в любом случае я не думала, что звук раздался из столовой. Мисс Лингард решила, что он идет сверху, но, короче, мы сошлись на том, что это автомобильный выхлоп. Мы собрались в гостиной и забыли об этом.
— Вам не приходило в голову, что сэр Жервас мог застрелиться? — спросил Пуаро.
— А с чего бы это вообще могло прийти мне в голову? Старик вроде был доволен собой, командовал направо и налево… Я и подумать не могла, что он такое выкинет. Понятия не имею, почему он это сделал. Могу только предположить, что он был чокнутый.
— Несчастливое происшествие.
— Очень несчастливое — для нас с Хьюго. Как я понимаю, ему он ничего не оставил — или практически ничего.
— Кто вам это сказал?
— Хьюго узнал об этом от старика Форбса.
— Что же, мисс Кардуэлл, — майор Риддл на мгновение замолчал, — видимо, это все. Как вы думаете, мисс Шевенэ-Гор достаточно хорошо себя чувствует, чтобы спуститься и поговорить с нами?
— Думаю, да. Я скажу ей.
— Одну минуточку, мадемуазель, — вклинился Пуаро. — Вы видели прежде этот предмет? — Он показал ей карандаш-пулю.
— Мне кажется, он принадлежит полковнику Бери.
— Он забрал его, когда вы закончили роббер?
— Понятия не имею.
— Благодарю вас, мадемуазель. Это все.
— Хорошо. Я скажу Рут.
Мисс Шевенэ-Гор вступила в комнату подобно королеве. Лицо ее было румяным, голову она держала высоко. Но ее глаза, как и глаза Сьюзен Кардуэлл, выглядели настороженными. Она была в том же бледно-абрикосовом платье, какое было на ней, когда приехал Пуаро. К ее плечу была приколота яркая оранжево-розовая роза. Час назад она была свежей и цветущей, сейчас же увяла.
— Итак? — сказала Рут.
— Нам очень жаль вас беспокоить… — начал майор Риддл.
— Конечно, вы обязаны побеспокоить меня, — перебила она его. — Вы обязаны побеспокоить всех. Но я могу сэкономить ваше время. Я понятия не имею, почему старик застрелился. Все, что я могу сказать — это было совершенно не в его духе.
— Вы не заметили ничего странного в его поведении сегодня? Может, он был подавлен или слишком возбужден… ничего ненормального?
— Вряд ли. Я не заметила…
— Когда вы видели его в последний раз?
— За чаем.
— Вы потом не заходили к нему в кабинет? — спросил Пуаро.
— Нет. В последний раз я видела его в этой самой комнате. Сидел вон там.
Она указала на кресло.
— Понятно. Вам знаком этот карандаш, мадемуазель?
— Да, это вещь полковника Бери.
— Вы видели его недавно?
— Не помню.
— Известно ли вам что-нибудь о… разногласиях между сэром Жервасом и полковником Бери?
— Вы имеете в виду «Парагон синтетик раббер сабститьют»?
— Да.
— Кое-что известно. Старик был просто в бешенстве!
— Может, он считал, что его обманывают?
Рут пожала плечами:
— Он ничего не смыслил в финансах.
— Могу ли я задать вам один вопрос, мадемуазель, — сказал Пуаро, — несколько не относящийся к делу?
— Конечно, если вам угодно.
— Вы… вас огорчила смерть отца?
Она уставилась на него.
— Конечно. Я не бьюсь в рыданиях. Но мне будет не хватать его… Мне нравился старик — так мы всегда его называли, Хьюго и я. Старик — понимаете, это что-то примитивное, этакий патриарх племени человекообразных обезьян. Звучит непочтительно, но на самом деле в этом слове много привязанности. Конечно, он был очень непростым человеком, самым упертым старым ослом!
— Вы заинтриговали меня, мадемуазель.
— У старика мозгов было не больше, чем у блохи! Мне не хочется этого говорить, но это правда. Он не был способен на интеллектуальный труд. Однако он имел характер. Был фантастически храбр, и все такое. Мог помчаться на полюс, подраться на дуэли… Я всегда думала, что он так пыжится потому, что понимает, что мозги у него не слишком-то способные. Любой мог оставить его с носом.
Пуаро достал письмо из кармана.
— Прочтите, мадемуазель.
Рут прочла его и вернула сыщику.
— Так вот что привело вас сюда!
— Это письмо не наводит вас на какие-либо мысли?
Она покачала головой:
— Нет. Возможно, это правда. Любой мог обворовать беднягу. Джон говорит, что прежний агент, который был до него, грабил старика направо и налево. Понимаете, он был настолько благороден и напыщен, что никогда не снисходил до того, чтобы разобраться в мелочах. Он был просто лакомым кусочком для мошенников.
— Мадемуазель, картина, которую вы рисуете, весьма отличается от общепринятой.
— Конечно, он очень хорошо маскировался. Ванда, моя мать, поддерживала его как могла. Он был так счастлив, изображая из себя Господа Всемогущего… Вот почему я отчасти рада, что он умер. Это лучший выход для него.
— Не совсем понимаю вас, мадемуазель.
— Это затягивало его, — задумчиво произнесла Рут. — Однажды его просто пришлось бы изолировать… Люди начинали говорить все как есть.
— Вы знали, мадемуазель, что он задумывал переписать завещание, согласно которому вы могли бы унаследовать его деньги, только если бы вышли замуж за мистера Трента?
— Какой абсурд! — вскричала Рут. —
