тепло и прелестно! — Насколько сыщик понял, она была завзятой купальщицей. — Мы с Дугласом просто помешаны на купании. Он может торчать в воде часами.
При этих словах Эркюль Пуаро скользнул взглядом ей за спину, туда, где завзятый купальщик мистер Дуглас Голд сидел на берегу, все еще беседуя с миссис Чантри.
— Не понимаю, почему он не пошел в воду… — сказала его жена; в ее голосе звучало детское удивление.
Пуаро устремил задумчивый взгляд на Валентину Чантри. Он подумал, что и другие женщины в свое время делали подобные замечания. Затем бельгиец услышал, как миссис Голд резко втянула воздух; голос ее прозвучал холодно:
— Да, она очень привлекательна. Но Дугласу не нравится такой тип женщин.
Эркюль Пуаро не ответил.
Миссис Голд снова погрузилась в море. Она плыла прочь от берега медленными, ровными гребками. Было видно, что эта женщина любит воду.
Пуаро вернулся тем же путем к группе на берегу. Она увеличилась за счет старого генерала Барнса, ветерана, который обычно проводил время в компании молодежи. Сейчас он сидел между Памелой и Сарой, обсуждая вместе с Памелой различные скандалы, соответственно приукрашивая их.
Капитан Чантри вернулся, выполнив поручение. Они с Дугласом Голдом сидели по обе стороны от Валентины. Последняя сидела, выпрямившись, и разговаривала с обоими мужчинами. Говорила она легко и просто своим нежным, тягучим голосом, поворачивая голову по ходу разговора то к одному, то к другому соседу. Сейчас она как раз заканчивала рассказывать какой-то анекдот.
— …и как вы думаете, что сказал этот дурачок? «Может, я видел вас всего минуту, но буду помнить вас всегда, мэм». Представляешь, Тони?.. Знаете, я подумала, что это так мило с его стороны… Я считаю эти слова очень добрыми — то есть все всегда так ужасно добры ко мне… не знаю почему, но это так. Но я сказала Тони — помнишь, дорогой, — «Тони, если ты хочешь быть чуточку ревнивым, то можешь приревновать к тому швейцару». Потому что он был слишком уж услужлив…
Возникла пауза, и Дуглас Голд сказал:
— Некоторые швейцары — славные парни.
— О да, но он так хлопотал — честно говоря, ну уж очень хлопотал, — и ему даже было приятно, что он сумел мне помочь.
— Ничего удивительного, — сказал Дуглас Голд. — Любой сделал бы все для вас. Я в этом уверен.
— Как мило! — радостно воскликнула Валентина. — Тони, ты это слышал?
Капитан Чантри что-то проворчал.
Его супруга вздохнула:
— Тони не умеет говорить мило… правда, мой барашек?
Ее белая рука с длинными красными ногтями взъерошила его темные волосы. Он вдруг смерил ее долгим косым взглядом.
Валентина прошептала:
— Не знаю, как он терпит меня. Он просто потрясающе умен — совершенно невероятный мозг, — а я просто все время говорю глупости, но ему все равно. Всем все равно, о чем я говорю, — все меня балуют. Я уверена, что это ужасно плохо для меня.
Капитан Чантри бросил через ее голову собеседнику:
— Это ваша жена там в море?
— Да. Ждет, что я присоединюсь к ней.
— Но тут на солнышке так приятно, — пробормотала Валентина. — Не надо вам пока в море. Тони, дорогой, мне кажется, что я сегодня не буду купаться. Не в первый день. Вдруг я простужусь? Но почему бы тебе не искупаться, Тони, дорогой? Мистер… мистер Голд составит мне компанию, пока ты будешь в море.
Чантри угрюмо ответил:
— Нет, спасибо. Пока не пойду. Ваша жена ждет вас, Голд.
— Как хорошо плавает ваша жена, — сказала Валентина. — Наверное, она из тех ужасно деятельных женщин, которым все удается? Они всегда меня пугают, поскольку я ощущаю, что они презирают меня. Я такая неловкая во всем — совершенно не такая, как они, правда ведь, Тони, дорогой?
Но капитан Чантри снова только что-то проворчал.
Его жена ласково прошептала:
— Ты слишком милый, чтобы с этим соглашаться. Мужчины — они такие верные, и мне в них это нравится. Я действительно думаю, что мужчины вернее женщин, и они никогда не говорят мерзостей. Я считаю, что женщины довольно ничтожны.
Сара Блэйк перекатилась на живот в сторону Пуаро и процедила сквозь зубы:
— И пример ничтожества — полагать, что дорогая миссис Чантри не является образцом совершенства! Эта женщина — полная идиотка! Я действительно считаю, что Валентина Чантри, пожалуй, самая тупая женщина, каких мне только доводилось встречать. Она же ничего не умеет, кроме как тянуть «Тони, милый» и закатывать глаза. Полагаю, что у нее в голове вместо мозгов вата.
Пуаро выразительно поднял брови.
— Un peu sévère![921]
— Конечно. Она просто кошка, если вам угодно. Да, у нее есть свои методы… Ни одного мужчину не пропустит! Муж у нее мрачнее тучи…
Глянув на море, Пуаро заметил:
— Миссис Голд хорошо плавает.
— Да, она не как мы, промокнуть не боится… Интересно, миссис Чантри вообще в море зайдет, пока она здесь?
— Только не она, — просипел генерал Барнс. — Эта женщина не станет рисковать макияжем. Правда, она и без него хороша, хотя зубы, вероятно, немного длинноваты…
— Она смотрит в вашу сторону, генерал, — ехидно заметила Сара. — И вы ошибаетесь насчет ее макияжа. У нас теперь вся косметика водо— и поцелуестойкая.
— Миссис Голд выходит, — сказала Памела.
— Сейчас будет у нас игра в «вам невесту выбирать», — промурлыкала Сара. — Вот идет его жена, чтобы забрать его, забрать его, забрать его…
Миссис Голд шла прямо по берегу. У нее была весьма неплохая фигура, но простая плавательная шапочка была слишком утилитарна, чтобы украсить женщину.
— Так ты идешь, Дуглас? — нетерпеливо спросила она. — Вода приятная и теплая.
— Да-да.
Голд торопливо встал. Он немного помедлил, и Валентина Чантри посмотрела на него снизу вверх с очаровательной улыбкой.
— Au revoir[922], — сказала она.
Голд с женой пошел вниз, к воде.
Как только они отошли подальше, Памела критически заметила:
— Мне кажется, это было неразумно. Выдергивать своего мужа от другой женщины — всегда плохая политика. Заставляет вас казаться такой ревнивой… Мужья терпеть этого не могут.
— Вы, похоже, много знаете о мужьях, мисс Памела, — заметил генерал Барнс.
— О чужих — не о моих!
— А! Ну, это большая разница.
— Да, генерал, мне придется узнать много о Том, Чего Нельзя Делать.
— Что ж, дорогая, — сказала Сара, — я бы, во-первых, не стала носить такую шапочку…
— На мой взгляд, это очень верно, — сказал генерал. — Но все равно она кажется мне приятной, разумной маленькой женщиной.
— Вы попали в точку, генерал, — сказала Сара. — Но, знаете ли, существует предел разумности разумных женщин. У меня создается ощущение, что она не будет так уж разумна в случае Валентины Чантри.
Она повернула голову и прошептала громким, возбужденным шепотом:
— Посмотрите-ка на него! Мрачен как туча! Похоже, что у него крутой
