нрав…
Капитан Чантри действительно хмуро смотрел вслед уходившим супругам, и вид у него был очень смурной.
Сара посмотрела на Пуаро.
— Ну? — сказала она. — Какой вывод вы из всего этого можете сделать?
Сыщик ответил не словами, а снова начертил пальцем ту же самую фигуру на песке. Тот же самый треугольник.
— Извечный треугольник, — задумчиво протянула Сара. — Может, вы и правы… Если это так, нам предстоят несколько восхитительных недель.
Глава 2
Родос разочаровал месье Эркюля Пуаро. Он приехал на этот остров отдохнуть — и в первую очередь от преступлений. Как ему рассказывали, в конце октября Родос был почти пуст. Мирное, уединенное место.
Это само по себе оказалось достаточно верным. Чантри, Голды, Памела и Сара, генерал и он сам, да еще пара итальянских супружеских пар — вот и все гости. Но в этом ограниченном кругу отточенный разум месье Пуаро предугадывал некие неизбежные грядущие события.
— Просто я везде вижу преступление, — упрекал он себя. — У меня несварение! Потому и воображение разыгралось.
Но все равно сыщик ощущал беспокойство. Раз утром, спустившись вниз, он застал на террасе миссис Голд, которая что-то вышивала. Когда он подошел к ней, ему показалось, что он заметил в ее руках батистовый платок, который она тут же спрятала.
Глаза миссис Голд были сухими, но подозрительно блестящими. Да и настроение ее также показалось ему чересчур приподнятым.
— Доброе утро, месье Пуаро, — сказала она слишком приветливо, словно чтобы нарочно возбудить в нем подозрения.
Он ощутил, что, возможно, она вовсе не настолько рада видеть его, как показывает. В конце концов, она не была с ним близко знакома. И хотя Эркюль Пуаро являлся весьма тщеславным типом во всем, что касалось его профессии, он был весьма скромен в оценке собственной привлекательности.
— Доброе утро, мадам, — ответил он. — Еще один прекрасный день.
— Да, правда, удачно? Но нам с Дугласом всегда везет с погодой.
— Правда?
— Да. Мы действительно очень счастливы вместе. Понимаете, месье Пуаро, когда видишь столько бед и несчастий вокруг, когда столько пар разводятся, и все такое, тут начинаешь ощущать благодарность за свое счастье.
— Приятно слышать это, мадам.
— Да. Мы с Дугласом так невероятно счастливы… Знаете, мы уже пять лет женаты, а в наши дни это такой долгий срок…
— Не сомневаюсь, что в некоторых случаях это почти вечность, мадам, — сухо ответил Пуаро.
— …но я считаю, что сейчас мы куда счастливее, чем сразу после свадьбы. Понимаете, мы абсолютно подходим друг другу.
— Конечно, в этом заключается все.
— Вот потому мне так жаль тех людей, которые несчастливы.
— А именно…
— Да нет, я говорю в целом, месье Пуаро!
— Я понимаю. Понимаю.
Миссис Голд взяла шелковую нитку, поднесла ее к свету, одобрительно кивнула и продолжила:
— Например, миссис Чантри…
— Да, миссис Чантри?
— Она вовсе не кажется мне приятной женщиной.
— Нет-нет. Вероятно, нет.
— На самом деле я просто уверена, что она недобрая женщина. Но в чем-то мне даже жаль ее. Потому что, несмотря на все свои деньги и внешность, и все прочее, — пальцы миссис Голд дрожали, и она не могла продеть нить в иголку, — она не из тех женщин, к которым мужчины по-настоящему привязываются. Она из тех, от которых мужчины легко устают. Вам так не кажется?
— Лично я уж точно очень быстро устал бы от разговора с ней, — осторожно сказал Пуаро.
— Да, это я и имела в виду. Конечно, она умеет привлекать…
Миссис Голд замялась. Губы ее задрожали, она неуверенно проткнула работу иголкой. Даже менее наблюдательный, чем Эркюль Пуаро, человек заметил бы, что она расстроена.
Женщина продолжала невпопад:
— Мужчины как дети! Всему готовы поверить…
Она склонилась над работой. Снова ненавязчиво мелькнул батистовый платочек. Пуаро решил, что пора сменить тему.
— Вы не купаетесь этим утром? — спросил он. — А месье ваш муж, он на берегу?
Миссис Голд подняла взгляд, моргнула, снова приняла почти строптиво радостный вид и ответила:
— Нет, не сегодня. Мы решили пройтись вдоль стен Старого города. Но мы каким-то образом разминулись. Они ушли без меня.
Это «они» сказало ему все, но прежде чем Пуаро успел что-нибудь ответить, с берега пришел генерал Барнс и плюхнулся в кресло рядом с ними.
— Доброе утро, миссис Голд. Доброе утро, Пуаро. Оба сегодня дезертируете? Полно отсутствующих. Вы двое, ваш муж, миссис Голд, и миссис Чантри.
— А капитан Чантри? — как бы между прочим спросил Пуаро.
— О нет, он там, на берегу. Им занялась мисс Памела, — хихикнул генерал. — Ей с ним не так просто! Он из тех сильных молчаливых мужчин, которые встречаются в романах.
Марджори Голд вздрогнула и сказала:
— Он порой пугает меня. Он… он порой такой мрачный. Словно способен… на все! — Она вздрогнула.
— Думаю, это все от несварения желудка, — весело сказал генерал. — Диспепсия зачастую является истинной причиной романтической меланхолии или неукротимого гнева.
Марджори Голд вежливо улыбнулась.
— А где ваш благоверный? — спросил генерал.
Она ответила тут же — естественным, веселым голосом:
— Дуглас? О, они с миссис Чантри пошли в город. Думаю, решили посмотреть стены Старого города.
— Ха!.. Да, это очень интересно. Рыцарские времена, и все такое… Вам бы тоже следовало пойти, юная леди.
— Боюсь, я спустилась слишком поздно, — сказала миссис Голд.
Она внезапно встала, пробормотала извинения и ушла в отель.
Генерал Барнс задумчиво посмотрел ей вслед, тихо качая головой.
— Приятная женщина. Стоит десятка размалеванных шлюх вроде той, кого мы поминать не будем… Ха! Ее муж просто дурак. Не понимает, что ему досталось сокровище.
Он снова покачал головой, затем встал и пошел в отель.
Сара Блэйк только что пришла с берега и услышала последние слова генерала. Скорчив рожицу вслед военному, она заметила, усаживаясь в кресло:
— Приятная маленькая женщина, приятная маленькая женщина… Но когда доходит до дела, размалеванные куклы побеждают, пальцем не шевельнув! Печально, но это так.
— Мадемуазель, — резко сказал Пуаро, — мне все это совсем не нравится!
— Да неужели? Мне тоже. Но будем честны, на самом деле мне это нравится. Ужас в том, что человека возбуждают несчастные случаи и публичные драмы, и неприятные вещи, которые происходят с их друзьями.
— Где капитан Чантри? — спросил Пуаро.
— На берегу. Его препарирует Памела — развлекает, если вам угодно, — и настроение у него по ходу дела ничуть не улучшается. Когда я пришла, он был чернее тучи. Попомните мои слова, нас ждет гроза!
— Чего-то я не понимаю… — пробормотал Пуаро.
— Понять трудно, — сказала Сара. — Но вопрос в том, что именно грянет.
Пуаро покачал головой и прошептал:
— Как вы сказали, мадемуазель, — будущее внушает тревогу.
— Как мило вы выразились, — сказала Сара и ушла в отель.
В дверях она чуть не столкнулась с Дугласом Голдом. Молодой человек был одновременно
