раз он! Я не сомневаюсь, что Дуглас Голд надеялся заставить жену дать ему развод — она слабовольная маленькая женщина, влюбленная в него по уши. Но Чантри-то чертовски упрям! Он был решительно настроен не давать Валентине свободы.
Пуаро пожал плечами.
— Я бы ничего не добился разговором с Чантри, — сказал он.
— Может, и нет, — согласилась Памела. — Скорее всего, он сказал бы, что сам способен о себе позаботиться, и послал бы вас к чертям. Но мне все равно кажется, что можно было сделать что-нибудь еще.
— Я действительно думал, — медленно сказал Пуаро, — попытаться убедить Валентину Чантри уехать с острова, но она не поверила бы моим словам. Она была слишком глупа, чтобы понимать такие вещи. Pauvre femme[925], ее глупость и погубила ее.
— Не думаю, чтобы ее отъезд чем-нибудь помог, — сказала Памела. — Он бы просто поехал следом за ней.
— Он?
— Дуглас Голд.
— Вы думаете, что Дуглас Голд поехал бы за ней? О нет, мадемуазель, вы ошибаетесь — вы полностью ошибаетесь. Вы не поняли истины. Если бы Валентина Чантри покинула остров, ее муж уехал бы с ней.
Памела непонимающе смотрела на него.
— Ну да.
— Видите ли, тогда преступление просто произошло бы в другом месте.
— Я вас не понимаю.
— Я говорю, что это преступление произошло бы в другом месте — я имею в виду убийство Валентины Чантри ее мужем.
Памела уставилась на него.
— Вы хотите сказать, что это капитан Чантри — Тони Чантри — убил Валентину?
— Да. И вы даже видели, как он это сделал! Дуглас Голд принес ему джин. Он сидел, поставив его перед собой. Когда вошли женщины, мы все посмотрели в их сторону. Строфантин был у него наготове, он бросил его в розовый джин и через минуту куртуазно подал его супруге. А она его выпила.
— Но пакетик со строфантином нашли в кармане Дугласа Голда!
— Очень легко было подсунуть его, когда мы все столпились вокруг умирающей.
Памела обрела дар речи лишь через пару минут.
— Но я ни слова не поняла! Вы же сами говорили… треугольник…
Эркюль Пуаро закивал:
— Да, я сказал, что здесь возник треугольник. Но вы вообразили его себе неправильно. Вас обманула чрезвычайно хитрая игра! Вы подумали, как и предполагалось, что Тони Чантри и Дуглас Голд оба влюблены в Валентину Чантри. Вы поверили — как от вас и ждали, — что Дуглас Голд, влюбленный в Валентину Чантри, чей муж не желал давать ей развода, предпринял отчаянный шаг и подмешал сильный сердечный препарат в бокал Чантри, и из-за фатальной ошибки этот яд выпила Валентина Чантри. Все это иллюзия. Чантри намеревался через некоторое время покончить со своей женой. Она ему до смерти надоела, я это сразу увидел. Он женился на ней из-за денег. Теперь он хочет жениться на другой женщине — потому он задумал избавиться от Валентины и прикарманить ее деньги. Вот из-за чего и случилось это преступление.
— Другая женщина?
— Да-да, — медленно произнес Пуаро. — Малышка Марджори Голд. Да, это был тот самый извечный треугольник! Но вы неправильно его построили. Ни один из мужчин вовсе не любил Валентину Чантри. Это ее тщеславие и искусная постановка Марджори Голд заставили вас в это поверить! Миссис Голд очень умная женщина и невероятно привлекательная в своем облике целомудренной Мадонны, этакой крошки-бедняжки! Я был знаком с четырьмя преступницами такого типа. Миссис Адамс, которая была оправдана в убийстве мужа, но все знали, что это она его убила. Мэри Паркер покончила с тетушкой, любовником и двумя братьями прежде, чем слишком расслабилась и попалась. Была еще миссис Роуден, ее повесили. Миссис Лекрэй едва удалось избежать смертного приговора. Эта женщина — абсолютно того же типа. Я понял это сразу же, как увидел ее! Люди такого типа не могут без преступления, как рыба без воды! И к тому же тут была прекрасно распланированная работа. Скажите, что вас заставило думать, что Дуглас Голд влюблен в Валентину Чантри? Когда вы подумаете, то поймете, что вы узнали об этом только со слов миссис Голд и из ревнивых угроз капитана Чантри. Да? Понимаете?
— Это ужасно! — воскликнула Памела.
— Они очень умная парочка, — с профессиональной беспристрастностью сказал Пуаро. — Их «встреча» здесь была запланирована, как и убийство. Эта Марджори Голд — хладнокровная дьяволица. Она была готова отправить своего бедного невинного глупого мужа на эшафот без малейшего сожаления.
— Но его прошлым вечером арестовали и забрали в полицию! — воскликнула Памела.
— Да, — сказал Эркюль Пуаро, — но после этого я переговорил с полицией. Да, я не видел, как Чантри сыпал строфантин в стакан. Я, как и все, отвлекся, когда вошли дамы. Но как только я понял, что Валентину Чантри отравили, я не спускал глаз с ее мужа. И так я заметил, понимаете ли, что он сунул пакетик со строфантином в карман Дугласу Голду…
Он с мрачным видом добавил:
— Я хороший свидетель. Мое имя широко известно. Как только в полиции услышали мои показания, они поняли, что это бросает совершенно иной свет на всю эту историю.
— И что было потом? — завороженно спросила Памела.
— Eh bien, они задали капитану Чантри несколько вопросов. Он пытался возмущаться, но он не слишком умен и скоро сдался.
— Значит, Дуглас Голд свободен?
— Да.
— А… Марджори Голд?
Лицо Пуаро посуровело.
— Я предупреждал ее, — сказал он. — Да, я предупреждал ее… На горе Пророка Ильи… Это был единственный шанс предотвратить преступление. Я также дал ей понять, что подозреваю ее. Она поняла. Но она считала себя слишком умной… Я сказал, чтобы она уезжала с острова, если ей дорога жизнь. Но она решила остаться…
1936 г.
Перевод: Н. Некрасова
Свидание co смертью
Посвящается Ричарду и Майре Мэллок в память об их путешествии в Петру
Часть I
Глава 1
— Ты ведь понимаешь, не так ли, что ее придется убить? — Вопрос словно завис в неподвижном ночном воздухе, а затем уплыл в темноту в сторону Мертвого моря.
Эркюль Пуаро задержался на минуту, положив руку на оконный шпингалет. Нахмурившись, он решительно закрыл окно. Пуаро был воспитан в твердом убеждении, что свежий воздух лучше оставлять снаружи и что ночной воздух особенно опасен для здоровья.
Аккуратно задернув портьеры, он с удовлетворенной улыбкой направился к кровати.
«Ты ведь понимаешь, не так ли, что ее придется убить?»
Странные слова довелось услышать детективу Эркюлю Пуаро в его первую ночь в Иерусалиме!
— Куда бы я ни отправился, всегда что-нибудь напоминает мне о преступлении! — пробормотал он себе под нос.
Пуаро продолжал
