На богато украшенные резьбой по дереву и золотом индуистские храмы, дворцы князей посмотрели из окна автомобиля. Все члены экспедиции их уже видели не раз, им было не интересно, да и времени маловато. Буддизм проповедовался в основном в горных районах, но в столице Непала – агломерате трёх городов – Катманду, Патале и Бхактамуре сохранились древние буддийские ступы. Юрий рассказывал Рите о Будде, который почитался, как божество, хотя был родом из князей.
– Будда приходил на Землю несколько раз. Сначала он сильно отличался от людей – это и длинные уши, и слоноподобные ноги с перепонками, и видимый третий глаз, и даже гениталии, как у коня, втягивающиеся внутрь. Потом он являлся уже более похожим на Землян.
– Юр, ну откуда это всё известно? То говоришь, что Будда был родом из князей, значит – человек, то похож на слона и коня одновременно. Вымыслы всё это.
– Абсолютно верно. Древние легенды тем и интересны, что каждый прибавляет от себя то, что ему кажется значимым. И в результате можно дойти до абсурда. Я тебе о Будде рассказываю, как историк. Он – историческая личность, не вымысел. Будда, кстати, как и все пророки – Иисус Христос и Магомет у мусульман, также пропагандировал любовь. Зло – это ненависть, а добро – любовь.
В Катманду у Риты было много работы. Ездили по каким-то делам шефа, надо было договориться о транспорте, еде и прочих земных вещах. За всё надо платить деньги, поэтому Рита занималась документацией, чтобы выполнить свои основные обязанности – заполнить расходную книгу. Правда, Рита решила не делать записи в той старомодной книге, которой пользовалась Елена Александровна. Ещё дома она купила хорошую папку и складывала все документы в отдельные файлы по числам и назначению. Шеф глянул и одобрил.
Наконец, всё было готово, и они полетели самолётом дальше. Это был уже не тот удобный комфортабельный самолёт, которым они прилетели в Катманду, а утлая посудина, которую болтало из стороны в сторону. Елена Петровна не успевала раздавать гигиенические пакеты мужчинам, которых всю дорогу рвало. Рита еле сдерживалась.
Попасть в Лхасы, конечно, не удалось. Никто ничего не объяснял Рите, да никто особенно и не интересовался, куда едем. Ну, не получилось, да и ладно. Какая разница, где исследовать, главное – что. Риту такая жизненная позиция умиляла. Никакой последовательности. Зато – полная «идеализация». Это словечко было любимым в группе исследователей.
Из места, куда они прибыли самолётом, пришлось идти пешком через перевал, так как дальше лететь никто не соглашался. Но всем участникам экспедиции эта незадача показалась великим благом. Более красивые места пребывания встречал разве что их руководитель – Воланд. И то – когда-то, где-то.
Перевал был не на самой высокой точке, поэтому не было холодно, ну, а красиво!.. Рита просто поражалась, как можно из двух, ну, из трёх красок создать такую красоту. Белое снежно-ледяное пространство, искрящееся всеми красками и их оттенками! А посмотришь вверх! О, боже! Глубоко-синее небо с красивой снежной каймой по краям!
Рите, как женщине (Елена Петровна за женщину не котировалась), достался самый маленький рюкзак, кроме того, Юра всячески старался облегчить её продвижение, так что она осталась в таком восторге от этого перехода через перевал, что чуть не стала заядлой альпинисткой. Благо время это дело исправило…
Наконец, они пришли в какую-то Тибетскую деревеньку, где было очень холодно ночью и терпимо днём. И это летом! Воланд сразу исчез вместе с переводчиком. Остальные участники экспедиции быстренько разбили палаточный лагерь в окрестностях деревеньки. Рита кинулась помогать, но, почувствовав, что больше мешает, устроилась на каком-то камне осматривать окрестности. Тут же около неё собралась детвора. Они были такие странные, не похожие на детей, которых Рита обычно видела с мамашами в сквериках Москвы, что ей показалось интереснее рассматривать этих закутанных в тряпки малюток, чем величественные горы. Малютки (от трёх до… вряд ли определишь их возраст) тоже рассматривали тётеньку, которая не участвовала в строительстве цветных больших красивых домов. Рита решила прекратить проявление взаимного любопытства, перейти к знакомству, принесла конфет, которые молча были разобраны. Но… знакомиться стало не с кем. Дети вместе с конфетами испарились в ту же минуту. Юра, который вроде бы ставил палатку для неё и Елены Петровны, прокомментировал:
– Не расстраивайся, они счастливы, безмерно. Конфеты они вряд ли съедят, повесят их где-нибудь в священном месте. Так что, Рита, ты теперь – святая.
– Юрка, ну, что ты всё опошляешь?
– Разве? Ты просто не можешь пока осмыслить, что мы находимся в таком месте, где «цивилизованных», в нашем понимании, людей видят редко. Так редко, что их дети, возможно, видели тебя – как представителя Западной цивилизации – впервые! Пойдём-ка, оценишь преимущества цивилизации.
Цивилизация чувствовалась. И в ярких цветах палаток, и во внутреннем устройстве тоже. Рита позволила себе только восхищённо хмыкнуть, помня, что цивилизация исходила от её свёкра, а вовсе не от Юрия, который всячески пытался уверить её в обратном. Тут подошла Елена Петровна, предложив Рите обустраиваться, а Юре – идти вон. Палатка была – просто прелесть. Рите не доводилось раньше жить в палатках, зато Елена Петровна была в таком восхищении, что Рита, которой и самой всё нравилось, пришла в ещё больший восторг, представляя, как она расскажет своему свёкру и как тому будет приятно.
К вечеру страсти улеглись, и Рита обнаружила, что ей совершенно нечем заняться. Елена Петровна готовила ужин, помогать ей не требовалось, ночь спустилась быстрее, чем все это поняли, смотреть в горы стало бесполезно. Рита сидела у костра, который разложили в середине их лагеря, в общем-то, это было занятие – смотреть на огонь. Внезапно появился Воланд, и все собрались у костра, как на пионерском слёте. Воланд быстро посвятил всех в свои планы, которые по его идее были общими. С завтрашнего дня все разбивались по интересам. Спелеологи – налево, историки – направо, женщины остаются в лагере и занимаются бытом, а также сторожат цивилизацию от варваров. Все были счастливы, лишь Елена Петровна слегка надула губы. Но утром Воланд сам пригласил её в монастырь на встречу с настоятелем и ламами. Елена Петровна знала много языков и могла, если что, подсказать Воланду, а вдруг переводчик будет водить его за нос. Но пока они собирались, пришёл посыльный монах и пригласил всех членов экспедиции на «приём». Воланду это весьма польстило. Времени на сборы не было. Да и что собирать-то никто не знал. Воланд прихватил какие-то подарки и пошли.
Рита впервые была в таком месте. Собственно, она вообще нигде не была, кроме того отдыха в Греции и детских путешествий, ей больше не о чем было вспоминать. Толстенные каменные стены, пол, исшарканный монахами, которые тысячелетиями приходили сюда поклоняться особому изображению Будды и Священной Долме – его матери.
Их завели в огромный зал и предложили присесть на подушки – тоненькие, но защищающие от холодного пола. Началась великосветская беседа – наполовину на английском, который все понимали, даже Рита, и на непали с китайско-тибетским сленгом. Елена Петровна и переводчик помогали Воланду – настоятель не знал английского – все внимательно следили за их беседой, Рита же от нечего делать рассматривала присутствующих и стены зала. Все присутствующие были на одно лицо и в одинаковых мантиях, перекинутых через плечо, разве что по возрасту различались, причём молодые сидели вперемежку со старыми, наверное, у них была иная иерархия, нежели в других странах. Рита заметила молниеносный взгляд одного из монахов – или ламы, кто их поймёт – взгляд был полон любопытства и озорства. Пришлось рассматривать стены, которые показались ей сначала просто глыбами камня, но, приглядевшись, она заметила, что они испещрены многочисленными рисунками. Да ещё какими! Сцены интимной жизни чередовались с такими подробностями, что Рита просто рот раскрыла от удивления. Однако никто из присутствующих, казалось, ничего не замечал. Рита пыталась отвести взгляд, но поскольку ничего не понимала из беседы, глаза её поневоле снова и снова останавливались на злополучных стенах. Принесли чай и какие-то сладости – жареные орехи, посыпанные сахарной пудрой – Воланд вспомнил о своих подарках, начался обмен любезностями. Рита немного отвлеклась, но, попив чай, ужасно невкусный, ей снова нечем было занять себя. Молодой монах теперь уже в открытую рассматривал её, как то странно улыбаясь. Больше всего Рите захотелось уйти отсюда. Уж лучше сидеть в лагере, чем в окружении людей, которых ты не понимаешь, и которым до тебя нет дела. Ей стало неловко рассматривать стены под прицелом чёрных глаз назойливого монаха. Она опустила глаза себе на руки и почти сразу же задремала. Ей ничего не снилось. Но внезапно она почувствовала лёгкое жжение в промежности, потом совершенно явственно – будто чей-то язык острым краешком щекочет ей клитор. Странное дело, она даже не попыталась освободиться от «нахала», напротив, слегка расставив скрещенные на подушке ноги, она откинулась и выгнулась навстречу сладострастным ощущениям.
