Только когда звуки борьбы сошли на нет, Ван заметил, что голоса на улице тоже стихли. А сразу после поднялся панический крик толпы.
Следуя за камерой Итана, Капитан Эмарто шагнул в квадратное помещение. В комнате не было окон, а единственным источником бледного освещения являлась маленькая светодиодная лампа. Серо-зелёные стены дополнялись тёмным столом и тремя такими же стульями. Сэм взламывал электронные наручники, сковывавшие невысокую женщину, что сидела на одном из стульев. Вид у неё был потрёпанный. Множественные ссадины свидетельствовали о жёстких методах допроса. Миниатюрное телосложение, красные от недосыпа глаза и спутанные немытые волосы напомнили Вану струциа́на — крупное насекомое, которое использовало свой мех, чтобы притворяться плодоносящим растением. Эти существа могли часами разглядывать свою добычу, выжидая идеального момента для атаки. Несмотря на пришедшую в голову аналогию, Ван узнал в женщине ту самую, что была на фотографиях во время инструктажа. Их цель — доктор Маргарет Звонски.
— Эти костюми! Ви из Берниции? — с сильным дейрийским акцентом произнесла женщина. — Ви получили моё сообщение?
— Да, доктор, мы вас вытащим, — ответил Дорм, помогая пленнице встать.
— Босс, у нас гости, — произнёс Ван. В коридоре слышался стук дейрийских ботинок.
— Доктор, держитесь как можно дальше от открытых пространств и прячьтесь за нами. — Арут отрывистыми жестами указал бойцам их позиции и действия.
Ван прильнул к стене у входа. Он достал из подсумка осколочную гранату и активировал её. Эмарто дождался, когда Сэм бросит свою дымовую. В коридоре послышалось шипение и голоса солдат. Ван швырнул осколочную в проход. Та отскочила от стены, брякнула об пол… Прогремел взрыв. Вибрация прошлась по всем костям капитана. Эмарто нажал на небольшую кнопку у основания шлема. Дисплей линз окрасился в синий, когда включился противотуманный сонар — передатчик в теменной части шлема издал низкочастотный сигнал, а процессоры, используя отражённую часть звука, достроили контуры твёрдых объектов — не самая точная технология, но это лучше, чем ничего. Используя дверь как укрытие, он посмотрел в задымлённый проход и вскинул оружие. В коридоре лежали трое. Остальные, должно быть, были за углом. Ван подал товарищам знак отхода. Сэм и Дорм, укрывая собой Звонски, направились к окну.
— Парни, у вас гость, — раздался голос Джошуа по внутренней связи. — Большой.
— Ложись! — крикнул Дорм. — Всем обратно в допросную!
Прежде чем Ван выполнил приказ, стены из пенобетона начали превращаться в решето. Пыль заполнила воздух. Осколки напольной плитки повскакивали вверх. Капитан прыгнул в комнату и распластался на полу. Остальные вползли следом.
— Что это, мать вашу?! — Ван с трудом мог перекричать грохот вражеского пулемёта.
— Тот самый вертолёт, что Джо заметил во время разведки, — ответил Дорм.
Удары пуль продолжали сыпаться в здание. Стены квадратной комнатушки выдерживали попадания, но это не могло длиться вечность. Трещины уже ветвились, спускаясь с потолка.
— Джошуа, сможешь попасть?
— Никак нет, — раздался голос снайпера. — Вертолёт повёрнут ко мне брюхом, цели не видно. Повторяю, цели не видно! Могу сменить позицию, если подождёте.
— Отставить, если заметят, на поле тебе негде будет спрятаться, — ответил Дорм. — Оставайся на месте, мы заставим его повернуться.
Ван с полуслова понял замысел командира и бросил светошумовую. Прорезиненный цилиндр отскочил от пола, и, вылетев в окно, граната взорвалась серией ярких нитратоаммониевых вспышек. Выстрелы смолкли.
Держа доктора в центре построения, Львы побежали по коридору. Линзы Хамелеонов показали очертания нескольких человек, что скрывались в дыму. Те услышали топот и вскинули оружие, но не успели среагировать — пули Львов уже летели в них.
Выбежав наружу, Ван увидел несколько трупов, оставленных снайперскими выстрелами Джошуа. Секундой спустя он услышал возобновившуюся стрельбу пулемётчика. Тот продолжал дырявить здание, не заметив, что цели уже во дворе. Однако Львов заметили солдаты Дейры, что оставались на улице и отгоняли последнюю пару зевак, которым хватило ума начать снимать происходящее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Львы на бегу открыли подавляющий огонь и спрятались за памятником перед зданием. Ван высунулся из укрытия и попытался застрелить пилота, но кабина оказалась такой же бронированной, как и у вездехода Львов. Стрелок заметил, что враги переместились, и градом пуль заставил Вана исчезнуть за своим укрытием. Шум лопастей приближался.
— Джо, он достаточно повернулся? — вызвал Ван. — Сможешь попасть в автомат перекоса?
— Смогу ли я попасть в эту гигантскую штуку? — отозвался Джошуа. — Ты надо мной смеёшься?
— Не принимай близко к сердцу, — отшутился Эмарто. — Меня лишь ветер от лопастей беспокоит. Прицел сможет всё просчитать?
— Не-а. Я на глазок.
Два выстрела эхом прокатились по полям. Гул лопастей изменился, стал более свистящим. Что-то отвалилось и с рёвом улетело в сторону ангаров. Ван выглянул из укрытия и увидел, как вертолёт, накренившись, врезается в четырёхэтажное административное здание. На лестнице послышался стук армейских ботинок. Прячась от града пуль, Ван снова скрылся за гранитный пьедестал памятника.
— В здании есть ещё солдаты, — отозвался Рикс. — Я открою огонь, но их слишком много, и они хотят окружить вас.
— У вас есть план?! — вскрикнула Звонски.
— Джо, не стреляй! Подпустим их ближе и бросим дымовые, — сказал Дорм. — Итан, как поднимется дым, лети к полям, а вы, доктор, следуйте за ним. Вас встретят. Джо, ты слышал.
Когда по зданию прокатился треск и вибрация, рядовой Томаш Арбитски снял свой автомат с предохранителя. Сержант подбадривал солдат, крича что-то о мести и расправе над берницианскими подонками, но Томаш его не слушал. Его больше волновало, выберется ли он из этой заварушки.
Всё шло хорошо. Спокойный день, всего-то и нужно было сопроводить конвой до тюрьмы, а после вернуться по воздуху. На следующий день он мог собрать свои вещи и наконец уехать. Накопленных денег хватит, чтобы купить квартиру в Ютегорске и регулярно навещать тётушку в клинике. Пропуская мимо ушей план сержанта, он вспомнил её взгляд. Взгляд, которым она смотрела на него во время последнего разговора по видеосвязи. Тот сонный, усталый взгляд, вызванный действием препаратов от деменции. Несмотря на побочные эффекты лекарств, этот взгляд оставался по-домашнему тёплым. Как в детстве. Как тогда, старушка звала его Томми и улыбалась. Он никогда не забывал о ней. Всегда помнил, через какой бюрократический ад она прошла, чтобы забрать его из детдома и сохранить опеку. Именно она его растила и ставила на ноги. Поэтому он и хотел отплатить ей. Хотя бы оплатой лечения.
Впрочем, это он уже сделал — оставалось только вернуться. Рядовой написал заявление о досрочном увольнении ещё полгода назад. Лишь за несколько месяцев до окончания контракта его наконец одобрили.
«Завтра домой!» — думал Томаш, следуя за своими сослуживцами.
Служба порядком надоела ему. Он устал от приказов и криков командиров. Ему надоели военные ботинки и марш-броски. Святые Пятеро, марш-броски! А ведь он пришёл в армию, только чтобы поднакопить денег.
По команде сержанта взвод высыпал на крыльцо. Штабс-капитан лежал перед дверью вместе с тремя солдатами из второго отделения. Из-за памятника первым фермерам Верении выглядывал один из нападавших.
«Хрен вам, а не испорченный последний день!» — подумал Томаш, пуская очередь во врага, но паршивец успел спрятаться обратно.
По команде сержанта весь взвод открыл подавляющий огонь.
«Чем так важна эта заключённая, что за ней прибыли войска Берниции? Да и сколько их вообще?»
На свой первый вопрос Томаш ответа не знал — он банально не имел допуска к таким сведениям. Однако до ответа на второй вопрос оставалось недолго. Нужно было лишь выкурить врагов из-за памятника.
Сержант жестом приказал окружить. Томаш обрадовался своей позиции. Находясь в центре шеренги, он упирался взглядом в постамент, а значит, при сближении он окажется за укрытием. Оставалось добить берницианцев, и службе конец!
