— Джессика.
— Как вы себя чувствуете, Джессика?
— Немного волнуюсь…
— Это естественно. Вы знаете, что очень красивы?
— Мне часто говорят об этом. Но я слепа от рождения и не представляю, что такое красота. Я знаю только, как она действует на людей.
Ее нежный голос и искренность потрясли меня до глубины души. И, судя по овации, не только меня. Не представлять, что такое красота… Я, к сожалению, слишком хорошо знал, что это такое и какое впечатление она производит на окружающих.
Воспользовавшись этим эпизодом, Люсинда запустила рекламный блок и поспешила ко мне. Никогда еще я не видел ее такой воодушевленной.
— У нас есть победительница!
— Уже?
— Конечно. Я почувствовала это, едва увидела белую трость, а ее слова только подтвердили мою догадку. Она не только необычайно красива — благодаря ей ты сможешь продемонстрировать миру то, чего еще никогда не проявлял: великодушие.
* * *
Когда я впервые попал в «обитель красоты», Люсинда велела мне сразу не выказывать интереса к Джессике.
— Нельзя отнимать надежду у других кандидаток, — объясняла она, — пусть и они, и публика верят, что у всех равные шансы на победу.
Я не знал, как это сделать, ведь никогда раньше не общался с людьми и страшно нервничал, боясь что-то забыть или перепутать… К тому же Люсинда буквально засыпала меня всевозможными инструкциями. Это было слишком, мне стало страшно.
Но Люсинда все предусмотрела. Она дала мне крошечный наушник и предложила подсказывать, что говорить и что делать. Я успокоился: этот способ давал мне возможность постепенно привыкать к обществу людей.
Ритуал отбора кандидаток был главным событием вечернего выпуска. Три дрожащие девушки стояли на сцене, умоляюще взирая на меня. Голос Люсинды в наушнике сообщал имя той, которую помиловала публика, и я вручал ей статуэтку Афродиты, символизирующую отсрочку.
У меня оставалась еще одна статуэтка. Прежде чем вручить ее, нужно было немного потянуть время, чтобы хорошенько накалить обстановку.
Сделав дело, я покидал сцену, оставляя проигравшую один на один с камерой.
Время шло, каждый новый день был лучше предыдущего, и мне очень нравилось находиться в компании таких прекрасных девушек. Пребывая в восторге от происходящего и, благодаря подсказкам Люсинды, приобретя уверенность в себе, однажды я решил пренебречь ее советами. Я проникся симпатией к одной очень милой девушке и проболтал с ней полчаса, если не больше. Кроме мамы, папы и Люсинды ни с одним человеком я не разговаривал так долго. Она рассказала о себе, о своем детстве, о том, куда ездила отдыхать. Это было невероятно увлекательно. К концу беседы мы даже вместе посмеялись какой-то шутке. Я был неописуемо счастлив.
Не успел я выйти из студии, как на меня набросилась разъяренная Люсинда:
— Что на тебя нашло?
— Ничего особенного, я просто почувствовал, что готов действовать самостоятельно.
— Не посоветовавшись со мной?
— Да, Люсинда, не посоветовавшись с тобой. Ты же не считаешь меня роботом? И, думаю, я поступил правильно: впервые в жизни я смог пообщаться с человеком. Мы даже шутили и смеялись, представляешь?
— Смеялись, говоришь? Ну, надеюсь, ты доволен, потому что ей сейчас точно не до смеха.
— Почему ты так думаешь?
— Смотри.
Она включила один из мониторов студии.
— Видишь, что творится? Все остальные кандидатки возненавидели ее лютой ненавистью. Они видели вас вместе, видели, как ты улыбаешься и светишься от счастья. Ты совершил ошибку, а она будет расплачиваться.
Я увидел, как ее окружила группка девушек: они кричали, оскорбляли ее. Несчастная попыталась дать отпор самой агрессивной из нападавших, но та влепила ей пощечину. Потом еще одну, и еще, и еще. Никто не вмешался, все с довольным видом наблюдали за спектаклем. Бедняжка закрылась в комнате и разрыдалась.
— Теперь понимаешь, что я имела в виду? Посмотри, что ты натворил! Эта девушка предпочла бы увидеть перед собой «робота», как ты говоришь. Тебе так не кажется?
— Да… да.
— Мы даже не можем позволить ей участвовать дальше в передаче, это будет слишком тяжело для нее. Вот чем обернулись несколько минут твоего эгоистического удовольствия. Вот что происходит, когда ты не слушаешь меня!
Я в отчаянии наблюдал за плачущей девушкой. Опять то же самое: моя красота приносит беды тем, кто мне нравится. Я снова убедился в этом. С этим ничего не поделать.
— Люсинда, я больше не могу. Я хочу уехать.
— Уехать? Но нам надо закончить передачу!
— Неважно. С меня хватит.
— Но куда ты хочешь уехать? Тебе некуда бежать! Разве ты еще не понял? Весь мир — как эти женщины! Весь мир влюблен в твою красоту!
— Неужели на земле нет ни одного места, где я смогу жить спокойно? Где меня никто не знает?
— Где тебя никто не знает? Смотри, мне только что принесли последние цифры продаж: ты везде, во всем мире. Мы не обошли вниманием ни одну страну. Люди со всех уголков планеты любят тебя и мечтают уподобиться тебе. Вот, например, эта крошечная страна — я даже не знала о ее существовании! А теперь мы продаем там твои фотографии. Некоторые отказывают себе в еде, чтобы купить открытку с твоим изображением. Представляешь себе?
— Не может быть, чтобы абсолютно все считали меня красивым!
— Конечно, может! А знаешь почему? Потому что уже несколько десятилетий люди вроде меня работают над тем, чтобы как можно больше людей разделяло наши вкусы! Кино, телевидение, пресса — все средства массовой информации внесли свою лепту! Ты стал финальным аккордом нашего титанического труда и вбил последний гвоздь в гроб разнообразия. Отныне везде, куда дотягиваются СМИ, люди верят, что ты Самый красивый человек в мире.
Я окаменел от ужаса. Люсинда права, здесь есть и моя вина, ведь я принимал участие в этой игре. Но в то же время я ликовал: сама того не понимая, Люсинда подсказала мне выход. Я отправлюсь туда, «куда не дотягиваются СМИ», где нет ни прессы, ни телевидения, ни торговли — ничего. Неиспорченное цивилизацией место, где я смогу жить, как хочу.
Да, именно так я и сделаю.
Однако я решил дотянуть до конца передачи, беспрекословно выполняя указания и не позволяя чувствам завладеть моей душой. Все же я многим был обязан Люсинде и не хотел подводить ее. Тем временем надо было готовиться к отъезду. У меня оставалось несколько недель, чтобы все продумать.
Я понимал, что найти подходящее место будет непросто, а собраться в дорогу и того сложнее.
Зато потом можно будет исчезнуть и больше никогда не причинять людям зла.
* * *
На пятидесятый день Люсинда решила, что пора наконец проявить интерес к Джессике. До сих пор девушка вела себя очень скромно, ни с кем не ссорилась и неизменно лидировала во всех опросах.
Она была первая, кого я пригласил поужинать тет-а-тет. Я в мельчайших подробностях рассказывал ей о своей жизни и так старательно следовал подсказкам Люсинды, что даже не понимал, о чем говорю. Но она, казалось, была восхищена моими словами. В конце ужина Джессика попросила разрешения потрогать мое лицо. Люсинда пришла в восторг от этой сцены и выпустила ее на экраны с подписью своего собственного сочинения: «Красота на кончиках пальцев».
На следующий день лицо Джессики украсило первые страницы всех журналов и больше не покидало их.
Финальный выпуск передачи снимали на стадионе. Семьдесят пять тысяч человек сражались за пропуск в волшебный мир сказки. Накануне состоялся последний опрос общественного мнения: девяносто четыре процента опрошенных заявили, что на моем месте выбрали бы Джессику. Все, как и хотела Люсинда.
На этот раз вместо статуэтки победительница получала кольцо с огромным бриллиантом. Когда я протянул его Джессике, из-под ее черных очков покатились слезы.
— Да, я хочу быть твоей женой. Я хочу быть ею, потому что ты красив. Я говорю не о внешней красоте, ведь слепые воспринимают мир по-другому. Я говорю о красоте внутренней… То, что я увидела в тебе, потрясло меня до глубины души: ты самый добрый, самый нежный, самый умный человек, которого я когда-либо встречала. Это и есть настоящая красота.
Меня охватил стыд, ведь она полюбила не меня, а опыт и чутье Люсинды. Она влюбилась в слова, тщательно подобранные командой чудовищно одаренных сценаристов. Это было невыносимо.
К счастью, врать оставалось недолго.
* * *
После окончания передачи мы сели в лимузин и отправились домой. Устроившись на диване, Джессика положила голову мне на плечо и нащупала мою руку. Она выглядела такой счастливой, что я почувствовал себя неловко. Я не мог больше ждать ни секунды.
— Джессика, я должен кое в чем признаться.
— У тебя… у тебя такой странный голос. Ты никогда не говорил со мной таким тоном.
