– Что случилось?
– Не знаю.
– Ты сегодня ела?
– Ела.
– Что ела?
– Горох.
– Какой горох?
– В огороде у Тани.
Агафья Прокопьевна посмотрела на худое лицо внучки с темными кругами под глазами, тяжело вздохнула и сказала:
– Пойдем на кухню, я тебя накормлю.
Глаша чувствовала хорошее отношение к ней бабушки и старалась во всем ей помогать. Подметала и мыла полы, протирала пыль, поливала цветы, играла с Валей.
Вскоре Глашу поселили у тети Шуры – сестры отца, которая работала сторожем в клубе. Она проживала в комнате, в которой стояла русская печь. Всю обстановку комнаты составляли стол, большой клубовский сундук и кровать. У Александры Елисеевны был сын младше Глаши, который оставался с нею на весь день.
Шура возвращалась домой поздно вечером. Дети целый день были голодными, и однажды, когда солнце сильно пригревало через окно, они решили испечь на теплом подоконнике лепешки. Взяли немного муки, чтобы тетя Шура не заметила, Глаша завела на воде тесто, слепила лепешки и поставила на солнце печь. Когда лепешки подсохли, дети с удовольствием их съели. Стряпня детям показалась очень вкусной, но брать еще муку не осмелились. Им стало легче ждать возвращения Александры. Глашу голод преследовал постоянно, пока она не вернулась к отцу.
Игрушек у детей не было, и они развлекались вещами, вынутыми из сундука. Чего только не было в этом огромном ящике! В нем хранились рясы и подрясники, стихари парчовые и подризники. Вероятно, когда настоятеля храма арестовали, а церковь закрыли, кто-то из клубных работников забрал эти вещи. Глаша надевала вещи священнослужителей, а Эдик примерял широкий пояс, расшитый узорами.
Грудзинские в войну не голодали, но еды всегда не хватало, особенно в неурожайные на картошку годы. Весной приходилось в еду добавлять лебеду. С лебедой варили суп, ее добавляли в картофельные лепешки, которые панировали отрубями. Весной отец с сестрой решили, что Глаше лучше вернуться жить к Грудзинским.
Тетя Шура приводила Эдика на ее попечение. Здесь еда была регулярно, хотя и невкусная. Суп с лебедой ей казался отвратительным. Когда в лесу вырос дикий лук и кислица, Витя с Глашей приносили их пучками. Толстые стебли кислицы очищали, а кислую мякоть с удовольствием ели. Супы с диким щавелем и кислицей стали съедобнее.
Семья сажала в огороде много картошки, а в поле просо, держали корову, кур и пасеку. Однажды дедушка взял с собой на прополку проса Витю и Глашу. Дорога лежала по лугу между рекой и лесом. Вокруг цвели донники, ромашки, васильки и другие, неизвестные Глаше цветы. В воздухе стоял терпкий аромат разнотравья. В поднебесье звенел жаворонок. Глаша постоянно поднимала вверх голову, но не смогла заметить маленькую птичку.
– Дедушка, пахнет медом!
– Это запах цветов, с которых наши пчелы собирают нектар.
– Что такое нектар?
– Это сок, который выделяют цветки растений, а пчелы его собирают.
Внимание Глаши привлекли одиночно стоящие среди поля высокие цветущие кусты. Они казались засыпанными снегом.
– Дедушка! Смотри, какая красота!
– Это цветет боярышник, он будет еще красивее, когда на нем появятся темно-красные ягоды.
По полю, засеянному просом, повсюду торчал осот.
– Вставайте рядом, – предложил дедушка ребятам, – будем ходить поперек поля и выдергивать осот.
Витя имел опыт: брал стебель травы у корня и выдергивал его. А Глаша хватала осот за вершину и отрывала ее. При этом сильно ранила руку. Когда прошли поле и повернули назад, дедушка обратил внимание, что на Глашиной полосе торчит сорняк.
– Ты разве слепая? – обрушился дед на внучку. – Разве не видишь, как мы выдергиваем осот?
Вслед за руганью последовал шлепок по мягкому месту.
Во дворе у Грудзинских всегда собиралось много детворы. К Вите приходили его двоюродные братья – одногодки Юра и Леня. Глаша развлекала Эдика. Мальчики устраивали игру в прятки. Она начиналась со считалки: «На золотом крыльце сидели…», чтобы определить, кто первым будет «голить». Глаша просила взять ее в игру, но братья ей отказывали. Витя заявлял:
– Тебе надо следить за Эдиком.
Девочка обижалась, но смирялась со своей участью. Она понимала, что Эдик для нее большая обуза. Когда же ребята засобирались купаться, она настойчиво стала проситься с ними, а Эдик запричитал во все горло. Отец, услышав этот шум, строгим голосом приказал:
– Отправляйтесь купаться все вместе, или никого не пушу.
Спорить с Александром Елисеевичем никто не посмел, и все быстро вышли за калитку.
– Идем купаться на Идру? – спросил Юра.
– Там вода мутная, лучше на Сыду, – предложил Леня.
– Пойдемте купаться в заливе – там вода теплее и нырять с берега можно, – сказал Витя.
Все согласились с его предложением и направились к лагуне, которая заливалась весной водою при паводке. Когда в реке вода спадала, лагуна превращалась в озеро со стоячей водой. Ребята дружно зашагали по пыльной дороге вдоль реки. Их босые ноги чувствовали горячую пыль, натоптанную скотом. Глаша вела за руку Эдика и едва успевала за братьями. Неожиданно Витя предложил:
– Бежим! Кто быстрее добежит до залива? – и помчался вперед.
Юра и Леня побежали за ним, сверкая голыми пятками. Глаша с Эдиком устремились за ними, но скоро отстали. Когда они подошли к лагуне, ребята уже искупались и лежали на песчаном пологом берегу.
– Заходите смело в воду, здесь мелководье, – предложил им Витя.
Глаша за руку повела братика в воду. Они поплескались у берега и, выйдя из воды, улеглись рядом с братьями.
На голубом небе ярко светило солнце, нагревая воздух и обжигая загорелые спины ребят. Леня ладонью вытер пот со лба и предложил:
– Пойдемте нырять с кручи.
Кручей назывался левый берег лагуны, возвышающийся на метр над водой. Предложение было принято, и все побежали на обрывистый берег. Трое братьев прыгнули в воду и резвились в ней, как утята. Глаша с Эдиком с завистью наблюдали за ними. Витя подплыл к обрыву и крикнул сестре:
– Прыгай!
– Боюсь, здесь глубоко.
– Смотри, какая глубина.
Он повернулся в воде в вертикальное положение и, усиленно работая ногами, поднял руки. Вода оказалась ему до груди.
– Глубоко, – произнесла Глаша и отошла от кромки берега.
Накупавшись, Виктор подошел к сестре и предложил:
– Давай вместе прыгнем!
Она согласилась. Оказавшись в воде, Глаша не нащупала дна. Она беспомощно колотила по воде руками и ногами.
– Молодец, – подбадривал ее Витя, – плыви вдоль берега, там мельче.
Так Глаша научилась плавать.
В жаркую погоду у Грудзинских любимой едой была окрошка. В погребе всегда стоял бочонок холодного кваса. Агафья Прокопьевна умела готовить превосходный напиток по старинному рецепту.
Как-то сидят Витя и Глаша рядом за столом и поочередно черпают деревянными ложками из алюминиевой миски окрошку. Когда в миске осталась одна жидкость, Витя взял миску и выпил содержимое. Глаша заревела и запричитала. Отец схватил ее за руку, выдернул из-за стола и швырнул через комнату к порогу. Она ударилась о порог бедром, на котором на всю жизнь остался шрам, напоминающий о «счастливом» детстве.
После этого случая Глаша замкнулась, стала избегать отца, а при встрече – прятать глаза, хмуриться и смотреть исподлобья. Девочку словно подменили. Она стала «взрослым ребенком».
Глаша наравне с Витей помогала убирать картофель. Отец и дед вилами выкапывали из мягкой, удобренной навозом земли кусты и складывали рядами. Бабушка, Витя и Глаша разгребали руками землю и складывали клубни в ведра, а затем пересыпали в мешки. Дедушка Елисей самодовольно заявлял: «В этом году земняков накопали сорок кулей». Земняки – название картошки на польском языке. Урожай хранили во вместительном подполье.
Мелкие клубни бабушка с внучкой перетирали на терке для крахмала. Детским умом Глаша понимала, что отношение к ней зависит от ее поведения в семье. Лиза оценила старательность девочки и жалела ее. Иногда тайком, стряпая на кухне, давала ей шанежку.
На зиму Грудзинским приходилось заготавливать брикеты торфа для отопления. В ближайшем лесу валежник и сухостой давно были собраны. Возить дрова за много километров было не на чем. За рубку леса без порубочного билета грозило суровое наказание.
Елисей Францевич запряг в телегу телку, кликнул Витю и Глашу, затем распахнул ворота, чтобы ехать за топливом. На его голос на крыльцо вышла Агафья Прокопьевна. Увидев запряженную телку, всплеснула руками и закричала:
– Что ты творишь? Испортишь скотину, она молока давать не будет!
– Мне что, на себе топливо возить? – огрызнулся муж и вывел телку на улицу.
Дедушка силой тянул телку вперед по дороге, она медленно, обреченно везла телегу. Дети шли сзади. Глаша с жалостью смотрела на несчастное животное, которое мотало головой, пытаясь вырваться и повернуть назад. Приехав на место, Елисей Францевич привязал Буренку и стал лопатой нарезать бруски торфа. Витя и Глаша носили их к телеге. Дедушка уложил бруски на телегу, и процессия двинулась в обратный путь. Буренка не сопротивлялась, смирившись со своей участью и поняв, что идет домой. Когда дорога пошла на косогор, телка остановилась и не смогла сдвинуть телегу с места. Дедушка и дети навалились на телегу и помогли Буренке вывезти ее на ровное место. Приехав к дому, брикеты торфа уложили под навес для просушки. Агафья Прокопьевна вынесла приготовленное для Буренки пойло и поставила перед телкой, приговаривая:
