— Хорошо, что ты спросила только про Гростенсхольм. Сначала наши усилия надо будет сосредоточить на этой усадьбе. Не потому, что она моя, я не такой эгоист. Просто у них было мало причин конфисковывать ее. Я думал найти какого-нибудь честного чиновника — если такие есть, конечно.
— Помощника судьи?
— Это было бы лучше всего. Раньше один из наших предков, Даг Мейден, занимал подобную должность. Но это было в незапамятные времена. Так что мы не можем сослаться на него. Да и вряд ли о нем кто сегодня помнит. Но самое досадное в том, что герр Снивель сам занимает высокий пост. И очень влиятелен. Так, во всяком случае, говорит Эйрик. Так что нам будет непросто.
— Да уж, не так все весело, — констатировала Винга.
— Нельзя терять надежды. Мы еще не приступали к делу.
Винге очень нравилось, что Хейке все время говорил «мы». Он считался с ней.
Для того кто, подобно ей, так долго прожил вдали от человечества, это особенно приятно.
По дороге, вдоль опушки леса, шли две женщины. Увидев их, Винга инстинктивно бросилась прочь и спряталась в кустах.
Хейке поднял ее и, улыбаясь, заметил:
— Они не могут видеть нас. Ведь мы в лесу. Забудь, что ты когда-то была зверем. Теперь ты снова человек.
— Я в безопасности только тогда, когда ты рядом, — отвечала она.
— Потому что я сам как зверь?
— Может, и так. И это не в обиду тебе сказано, скорее наоборот!
— Да ты меня и не обидела вовсе. Они пошли дальше.
— Но сначала нам надо узнать некоторые подробности. Ты знаешь, например, сколько времени герр Снивель прожил в Гростенсхольме?
Она задумалась:
— Точно не помню. Но прошло не так уж много недель с тех пор, как я впервые увидела, как в усадьбе кто-то поселился.
Хейке кивнул:
— Тогда у нас есть шанс.
— О чем ты?
— О сокровище. Мы должны унести оттуда сокровище, прежде чем он обнаружит его и все уничтожит.
— А ты знаешь, где оно?
— Да. Тетя Ингрид мне рассказала. — Он улыбнулся. — О, Ингрид все знает. И ей очень хочется, чтобы мы нашли его!
— Она тебе сама об этом сказала? — боязливо осведомилась Винга.
— Нет, она ни словом не обмолвилась. Я сам чувствую.
— А все-таки, наверно, интересно быть меченым? — наивно спросила Винга. Он сразу посерьезнел:
— В этом есть, конечно, свои преимущества. Но я бы отдал все на свете, чтобы только стать обычным смертным.
— Ты хочешь сказать, быть красивым?
— Ты слишком бесхитростна, — сухо сказал он. — Да, именно это я и имел в виду.
Винга попыталась сгладить ту боль, что причинила ему своим вопросом:
— Но ведь все равно интересно. Не обязательно же быть красивым.
— Да, конечно. Оба замолчали.
— А как ты собираешься забрать сокровище? — безнадежным голосом спросила она. Ни за что на свете она не хотела обидеть своего нового друга, но так получилось.
Он ответил приветливо, как всегда:
— Я хотел пробраться в усадьбу ночью. И тогда…
— Мы вместе проникнем туда!
— Не говори глупости. Тебе туда нельзя.
— Кто лучше меня может спрятаться от людских глаз?
— Винга, я… Знаешь что, давай не будем обсуждать этот вопрос! Во всяком случае, я планировал пробраться на усадьбу через подвал.
— Так сокровище в подвале?
— Нет. Ты ведь знаешь, у нас в роду было много врачей. Целая комната отведена под… ну как сказать… лабораторию. Там много шкафов. Если открыть дверцы одного из них, найдешь потайную дверь. Там-то и лежит священное сокровище. Там же находится бутылка Ширы и все остальное. Если Снивель решит переделать дом, убрать все шкафы, то он может его найти. А этого, Винга, случиться не должно!
— Странно, почему Люди Льда не перепрятали сокровище после смерти Ингрид!
— Людьми Льда, девочка моя, были, между прочим, и твои родители, что жили в Элистранде. Они, вероятно, решили, что вскоре кто-нибудь из нашего рода приедет из Швеции и возьмет Гростенсхольм себе. Кто мог знать, что их поразит смерть! А потом осталась только ты.
— Да, — жалобно ответила она. — Я была тогда совсем ребенком. В душе. И я все еще играла в детские игры. И ничего не понимала!
— От тебя тогда никто ничего и не требовал. У тебя своих проблем хватало. Такая ужасная потеря, заботы об Элистранде.
Она задумчиво кивнула, глядя себе под ноги.
— А как ты думаешь забраться в подвал?
— Еще не знаю, — откровенно признался он. Винга задумалась. Предложить или не предложить?
— Хейке… может, я все же смогла бы тебе помочь?
— Что ты хочешь сказать?
— Когда я была маленькой, то часто приходила к тете Ингрид в Гростенсхольм. Однажды я получила хороший нагоняй, потому что могла свернуть себе шею.
— Что же ты сделала?
Она остановилась. За деревьями, на холме, виднелись потемневшие стены Гростенсхольма.
— Видишь вон ту башенку? Я решила удивить тетю Ингрид. Зашла я в обычную дверь, а спустилась с башни по лестнице.
Хейке остановился и взглянул на нее вопросительно. Коза рассеянно жевала свисавшую с телеги одежду.
Винга повернулась:
— Я просто взяла да и забралась на башню снаружи.
Хейке посмотрел сначала на Гростенсхольм, потом на Вингу:
— А что, там есть лестница?
— Нет. Я сначала взобралась на каменную стену, ставя ноги меж камнями. А затем ставила ноги на торчащие бревна.
Гростенсхольмский дом представлял собой сруб в лапу. И все равно! Хейке не мог представить себе, как Винга смогла забраться наверх. Дом был высок!
— И голова у тебя не закружилась?
— Кружилась. Но я просто не смотрела вниз. А по крыше ползти было уже проще.
Ему стало нехорошо уже от одной мысли об этом.
— Покажешь мне этот путь.
— Я хочу пойти сама.
— Не будь дурочкой!
— Но я не могу так, на пальцах, объяснить тебе дорогу.
Хейке надолго задумался. Затем кивнул:
— Хорошо. Ты победила. Пойдем вдвоем.
Вряд ли когда ему приходилось видеть такое сияющее лицо!
Но когда он упомянул про небольшой домик, снятый у Эйрика с сыном, она вдруг заартачилась.
— Разве он не находится совсем рядом с их усадьбой?
— Они совсем не опасны. Они ненавидят герра Снивеля. А нас, Людей Льда, любят. Кроме, пожалуй, Торы. Впрочем, она была не из рода Людей Льда. Они часто и тепло вспоминают тебя, переживают, беспокоятся — жива ли ты еще. Их тебе нечего бояться.
— Ладно, — Винга тихонечко освободила руку. — Тебя я признала. Ты как я. Но никого другого я видеть не хочу. Я могу жить в лесу.
— Нет, не можешь! Но, с другой стороны, со мной ты тоже не можешь жить. Я поговорю с Эйриком. Ты сможешь жить вместе с его внучкой.
— Нет! — уперлась Винга. — Я не могу, я не буду! — Хейке пришлось тащить ее за собой.
— Хватит ребячиться! — нетерпеливо бросил он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
