— Я и не представлял себе, что уже так поздно! Дорога сюда была длиннее, чем я ожидал. Я смогу сделать только еще одно предсказание. На этот раз буду говорить вслух, чтобы вы все могли слышать. Пусть это будет кто-то, кому я могу предсказать только счастье, — он повернулся к Изабель: — Вы позволите мне погадать вам?
Девушка смущенно посмотрела на него, а потом кивнула.
Предсказатель взял ее за руку, и в этот момент все с удивлением увидели, что его собственная кисть была почти без складок, — с гладкой кожей безо всяких линий.
— Я был прав, — сказал он, разглядывая маленькую ладонь девушки. — У вас были неприятности; они закончатся, хотя не так, как вы ожидаете. Вы будете любить и вас будут любить. Я вижу вас в странной компании, по крайней мере, дважды в вашей жизни. А сейчас скажите мне, что это за сцена, которую вы очень четко помните, — продолжал он настойчиво. — Вы лежите на чем-то из толстого меха, а на стене — голова зверя, глядящего на вас. Это так?
Судья Лобетт и его дочь обменялись удивленными взглядами, а Марлоу издал легкое восклицание. Джайлс и Бидди смотрели на своих гостей вопрошающе; после некоторого замешательства Изабель объяснила:
— Когда я была ребенком, мы проводили отпуск в горах, и я потерялась. Охотник нашел меня и привел в свой домик. Я находилась там несколько часов, пока не пришел отец. Охотник велел мне лежать, и я отдыхала на груде шкур у огня. На стене висела шкура медведя. Я не могла оторвать глаз от нее. Она была ужасна… Это один из моих ночных кошмаров… Я не знаю, как вы узнали об этом… — закончила она, глядя на предсказателя, и ее глаза расширялись по мере того, как она понимала необычайность случившегося.
Предсказатель улыбнулся и продолжал.
— У вас будет свой темный час, но он пройдет, — он указал на одну из линий ладони. — Вот здесь — безмятежность. Вы остерегаетесь незнакомцев, но все-таки не выйдете замуж за кого-то из своего окружения. Ваши имения будут обширны, и вы узнаете успокоение и мир. Вот ваша судьба. Жаль, что я не могу обещать такой же всем остальным.
Он произнес последние слова мягко, и хотя его тон не изменился, неприятный осадок остался.
Сразу после этого он попрощался. С ним расплатились, дав ему ту мизерную сумму, которую он назначил. Джайлс, Марлоу и Кэмпион вышли проводить его.
Когда его машина отъехала, в саду снова раздался
свист, который сопровождал ее прибытие. Семь раз прозвучал он один за другим, все отдаляясь.
— Семь, — сказал Джайлс. — Семь Свистунов. Это означает конец света, как говорят.
— Это означает, что он уехал, — сказал Кэмпион с облегчением. — Мои уважаемые друзья Джордж и Энри и пятеро их сыновей успешно продемонстрировали свое искусство слежки. Никто в будущем не проедет по Страуд ночью так, чтобы мы об этом не узнали… Эти чертовы парни расставлены через каждые пятьсот ярдов вдоль дороги. В тот момент, когда незнакомец проезжает мимо одного из них… но сегодня Совиная Пятница. Нарушитель будет остановлен, вы увидите.
Они вернулись к дому, смеясь. Бидди встретила их у дверей. Судья Лобетт и его дочь стояли позади ее, а рядом — растерянная старая женщина, экономка отца Свизина.
Бидди была бледна, и ее карие глаза, казалось, кричали.
— Джайлс, посмотри… Элис только что принесла это…
Молодой человек взял у нее листок бумаги и большое старомодное кольцо. Оно лежало, сверкая на его руке. «Пусть Джайлс и Алберт приходят одни», — прочел он медленно. Ужас вдруг появился на его лице.
— Сант Свизин! — выдохнул он неслышно. — Его кольцо! Он бы никогда не расстался с ним, если бы…
Он не досказал из-за звука, который они ясно услышали через открытое окно. Это был выстрел.
7. При свете фонаря
Старая женщина пронзительно вскрикнула. Ее лицо, словно вырезанное из красного песчаника, исказилось, а маленькие черные глаза расширились от ужаса. Она ринулась к двери.
Кэмпион положил руку ей на плечо.
— Подожди, Элис, — сказал он. — Джайлс и я пойдем первые.
— Дайте мне уйти, — взмолилась старуха, — дайте мне уйти!
Бидди подошла к ней.
— Оставайся здесь, Элис, — сказала она мягко. — Оставайся здесь. Сант Свизин сказал, что они должны придти одни.
Элис нехотя позволила увести себя в комнату. Судья Лобетт стоял с непроницаемым лицом. Изабель прижалась к нему. Марлоу был готов прийти на помощь при первой необходимости.
Кэмпион дотронулся до плеча Джайлса:
— Пошли, — сказал он.
Дом священника находился на другой стороне лужайки, к нему вела дорога, по обе стороны которой росли высокие деревья и кустарники. Когда они приблизились, то увидели, что дом не освещен, но дверь открыта.
Кэмпион повернулся к Джайлсу.
— Я войду первым, — сказал он тихо. — Никогда не знаешь, что может случиться.
Джайлс не возражал. Кэмпион вошел в темный дом один.
Через минуту он вновь появился на крыльце.
— Войди, малыш, — сказал он тихо, и Джайлс уже знал ответ на вопрос, который готов был сорваться с губ.
Двое мужчин вошли в дом. Кабинет старого священника был единственной освещенной комнатой. Рассеянный свет от фонаря, который отец Свизин принес с собой из Довер Хауза, падал на предметы, находившиеся в большой прямоугольной комнате с камином в одном конце и окном — в другом. Книжные полки закрывали стены. Стол стоял параллельно камину, в котором едва тлели поленья, и кресло священника с кожаным сиденьем было отодвинуто, как будто он только что встал.
Джайлс беспокойно огляделся.
— Где?… — начал он, и Кэмпион молча указал на дверь, ведущую в крошечную комнату для переодевания, из-под которой вытекала тонкая струйка крови.
Джайлс открыл дверь. Он зажег спичку и высоко поднял ее. Мерцающий свет на мгновенье осветил чулан и погас. Рука Джайлса упала. Затем он осторожно закрыл дверь и повернулся к Кэмпиону. Он был очень бледен.
— Его старое ружье…
Кэмпион кивнул.
— Прямо в рот — привязал веревку к курку… Обычный способ… — Джайлс рухнул в кресло. — Самоубийство, — сказал он. — Мой Бог!…
Кэмпион стоял, уставившись на закрытую дверь.
— Почему? — спросил он. — Самое непонятное здесь — почему?
Шаги в холле заставили их вздрогнуть. Элис появилась на пороге. Ее черные глаза смотрели на них вопросительно.
— Он застрелил себя? — закричала она. — Я видела, что старое ружье исчезло, но я не могла подумать!.. О, мой Бог, спаси его душу! — Она упала на колени и закрыла лицо руками.
Джайлс и Кэмпион подняли ее на ноги и усадили в кресло у стола, но она вскочила с него, как испуганная птица.
— Нет, нет! Я не сяду в его кресло, кресло мертвеца!.. Суеверие, которое оказалось сильнее горя, поразило их.
Они усадили ее в кресло у камина, где она и сидела, потихоньку всхлипывая.
Кэмпион начал действовать.
— Послушай, Джайлс, — сказал он. — Нам нужен врач и полиция. У вас в деревне их нет, конечно, не так ли? Джайлс покачал головой.
— Нет. Нам придется вызвать старого Виллера из Херонхое. Ближайший полицейский тоже там. Кэмпион, это ужасно! Почему он сделал это? Почему он сделал это?
Кэмпион указал на письмо, лежащее под чернильницей на письменном столе, возле лампы. Адрес был написан в старомодной манере, характерной для священника: «Генри Топлису, эсквайру».
— Кто это? Следователь?
Джайлс кивнул.
— Еще одно подтверждение преднамеренности его поступка, — сказал он. — Я не могу понять этого. Может быть, предсказатель…
Кэмпион предостерегающе поднял руку. В холле раздались шаги.
Первой вошла Бидди, за ней остальные. Ее лицо было белым. Она оглядела комнату, и ее взгляд упал на закрытую дверь. Вскрикнув, она подошла к ней. Кэмпион взял ее за руку и отвел назад.
— Нет, моя дорогая, не входи, — сказал он нежно. — Ты ничем не поможешь.
Рука, которую он держал, была холодной, пальцы стиснули его руку. Кэмпион обнял ее. Изабель Лобетт усадила Бидди на стул у огня.
Джайлс вкратце объяснил ситуацию судье Лобетту и Марлоу.
— Это ужасно! Ужасно! Я… — судья, казалось, лишился слов и стоял молча некоторое время, как в шоке. Но постепенно он пришел в себя.
— Изабель, — сказал он ласково, — уведи мисс Паджет обратно в Довер Хауз и оставайся с ней, пока мы решим, что предпринять.
Кэмпион подошел к молодым людям.
— Джайлс, — сказал он, — если вы с Марлоу возьмете машину и привезете из Херонхое доктора и полицию — это будет самое лучшее, что мы можем сделать. Я отведу Элис домой. И затем, если вы не возражаете, сэр, мы подождем их здесь, — сказал он, обращаясь к старому Лобетту.
Молодые люди торопливо вышли.
Изабель и Бидди отправились в Довер Хауз. Бидди не плакала, но ее лицо сохраняло выражение отчаяния, которое появилось, когда она вошла в дом священника.
