+ + +
Вы вчера говорили, что сам процесс поиска препятствует видению — я перефразирую: это просто такая блестящая игра видимостей и своего рода отклонение внимания, и это просто дает понимание того, что все это исходит из одного и того же источника.
Да, из одного и того же источника. Одна часть этого не хочет быть такой, как все, — или думает, что она происходит не из одного и того же источника.
Но все это просто игра — или то, что называется «божественной игрой»...
Это божественная игра бытия. И бытие совершенно не заинтересовано в идее о том, что кто-то это видит или не видит, так как нет никого другого, отличного от бытия... и отсутствие реализации — также бытие.
Так что бытие страдает, бытие смеется, бытие ищет, бытие находит, бытие не находит. Нет ничего другого, кроме этого. И, конечно, все это совершенно безукоризненно целостно — есть только это, и это — все, что есть. Но в этой целостности есть нечто, что думает, что оно не является целостностью, что также является бытием, отдельным бытием.
У бьггия нет никаких потребностей. Но то, что возникает внутри бытия, — это явная нужда и потребность обнаружить, что нет никакой нужды и потребности.
И тайна этого непостижима — это просто загадка.
И поиск этого отражен в мире, в котором мы живем, так как все, что мы делаем, — это поиск этого. Вся религия, все видимые личные стремления — все это просто поиск этого не-знания.
Прекращение внимания, ощущения отдельности?
Это поиск состояния, в котором мы — не отдельны. Ищущий этого не видит, так как это безвременное бытие — вечное бытие, которое находится за пределами времени, пространства и достижимости. Поэтому то, чего мы пытаемся достичь, не может быть достигнуто, так как оно уже является всем, что есть.
Достаточно трудно принять — мне лично достаточно трудно принять тот факт, что духовный поиск не лучше, не более возвышенный и не более благородный, чем поиск денег, секса, власти или чего-либо еще.
Совершенно верно. В конечном счете, любое желание — это поиск возвращения домой. И странность этого парадокса, этой тайны — в том, что все, что делается — весь поиск, все стремление, все личные усилия, все возведение церквей и империй, — это бытие. Это чистая жизненность. Это удивительно странный парадокс.
В каком-нибудь древнем ведическом тексте, или чем-то в этом роде, что-нибудь говорится об этом, или о том, почему это так? Я знаю, что «Бхагавад Гита» говорит, что это эксперимент…
Нет, нет никакого «почему» и нет никакого эксперимента и никакого выбора. В основе традиционных аргументов лежит то, что единство приняло решение стать двойственным, и, таким образом, оно может решить вновь стать единством. Это сказка, основанная на илллюзии времени, причины и следствия.
Ничто никогда не выбирают. Весь сон выбора и мотивации заключается в том, что во времени есть что-то, что может может намеренно двигаться вперед из места под названием «двойственность» в место под названием «единство». Никогда не было ничего, кроме бытия, это вечное ничто и все. Оно никогда не движется, и его никогда и нигде не было. Нет никакого «где-то». Нигде нет никакого времени или пространства, кроме как в видимости этого. Нет ничего, кроме этого, и «ничто» происходит.
И я теперь вижу, что этот вопрос возникает с точки зрения отдельности. Поэтому в своей основе на него, в каком-то смысле, невозможно ответить. Это просто вопрос, на который невозможно, но лишь потому, что он задан с точки зрения отдельности. Потому что в проблесках целостности нет никакого вопроса. Вообще никакого. Есть лишь отсутствие любой необходимости.знать что-либо, так как оно просто есть. И тогда этот вопрос – лишь возникшая лазейка.
Да это лазейка, и вы абсолютно правы, отдельность порождает вопрос «почему» и процесс поиска. И, как вы говорите, когда нет никого, нет и лазейки, и больше не будет никаких вопросов. Нет вопроса и нет ответов. Нет того, кто знает и нет знания… и поэтому нет никого, кто бы спрашивал «почему».
Но в рамках этой точки зрения это самый притягательный вопрос.
Да, безусловно, и пребывание в отдельности обожает спрашивать «почему?». И притязательность этого и породило религии. Возникший у ищущего вопрос «почему» породил христианство, буддизм, и всё осталдьное, что можно назвать учениями о становлении. Они неизбежно основаны на неверном в своём представлении о том, что существует отдельный индивид, обладающий способностью выбора и воли, что бы следовать по какому-либо пути; быть мотивированным переходить из одного состояния в другое – лучшее – состояние; искать и находить ответ, у которого нет вопроса.
И это также является настаиванием, с точки зрения отдельности, на желании ответа – это настаивание на самом существовании «отдельной» точки зрениния. Но если я существую, у меня должен быть ответ на этот вопрос, потому что я могу об этом думать, я могу это испытать – это своего рода настояние на том, что «Я СУЩЕСТВУЮ».
Совершенно верно, абсолютно верно. Вопрос о том, что я настаиваю на том, что я – отдельный индивид и хочу получить ответ; и я требую его получить, и имею на это право. Разница между «здесь» и «где-то ещё» - в том, что оответ на вопросы не питает ищущий ум. Ум постоянно сталкивается с указателем на то, что он не может понять. Так вопрошание иссякает и не остаётся больше ничего.
Другой очень мощный элемент поиска ответа – в ощущении недостаточности, так как чувство отдельности – это чувство того, что нас отвергла целостность. Поэтому сразу же возникает сильное ощущение недостойности, и, конечно, большинство религий, юольшинство всяких «измов», обращаются напрямую к этому ощущению собственной недостойности. Так что это ещё один мощный элемент поиска, так как религии и учения становления учать нас, как преодолевать эту приснившуюся нам недостойность, основанную на заблуждении.
Это такое мощное заявление – «Да, я недостоин, я ощущаю себя недостойным. Что-то не так . Поэтому, наверное, я сделал что-то не так. Вы можете меня научить делать правильно?»
+ + +
Тони, могу я у вас спросить... по моему опыту, в это вопросе о времени бывают случаи, когда совершенно ясно что все это именно так. Но бывают другие ситуации, когда, например, заходишь на церковное кладбище видишь старое надгробие, которое относится к другой эпохе.
Оно сообщает вам о другой эпохе, но при этом в еще является только этим... тем, что кажется происхс дящим.
Да, и иногда оно кажется чем-то, что произошла раньше, и иногда я могу посмотреть за пределы этой неразберихи, а иногда не могу. Не могли бы вы сказать о( этом несколько слов?
Все время, пока все еще существует отдельная сущность, то, что мы видим, кажется некоей историей. Есд вы смотрите на надгробие и читаете «Билл Даниелс - умер в 1917 г.», то это история о ком-то еще, кто также является частью вашей истории.
Так не было никакого Билла Даниелса ?
Нет, не было.
Поэтому, Тони, когда вы говорите, что это все ничто, то все эти видимости, стена и мнимые личности — все это просто иллюзия ?
Я думаю слово «иллюзия» немного вводит в заблуждение. Это когда ничто кажется чем-то. Это одновременно и реально, и нереально. Это когда ничто кажется стеной и имеет все качества чего-то реального. Это когда ничто кажется телами. Поэтому при освобождении становится ясно, что все является и всем, и ничем. Все видится так, как оно есть, без пелены. Эта пелена — пелена мысли о том, что все остальное — также всего лишь еще одно отдельное «что-то».
Вы хотите сказать, что всегда существует та или иная видимость чего-либо?Поэтому даже в...
Нет. Нет никакого «всегда».
Нет никакой видимости?
И да, и нет. Но нет никакого «всегда». Сон об отдельности приносит с собой веру в реальность времени, в историю, в «до» и «после», и уверенность в том, что есть «всегда».
Таким образом, например, глубокий сон разве не является, по сути, еще одним феноменом ?
Все, что есть, — это ничто, которое суть все, и, таким образом, все — это ничто. Это невозможно постичь. Это непознаваемо в своей основе, по самой своей природе.
Глубокий сон — это когда вы являетесь ничем. Явления возникают в бытии или в «ничто» — что одно и то же. Таким образом, в глубоком сне ничто не возникает; однако это является ничем и всем, пустотой и полнотой.
