— Ну, хотя бы обхожусь без извращений и не самоудовлетворяюсь с помощью образа светловолосого Ларалиэля. — прежде чем осознаю, как губительна для меня прозвучавшая фраза, извращенец оказывается рядом.
Успеваю только удивленно пикнуть, когда меня резко хватают, поднимают и сажают на стоящую рядом парту.
Гад самодовольно усмехается, крепко фиксируя обе мои руки своими гигантскими лапами, пока я тщетно пытаюсь вырваться. Мои яростные старания достойны восхищения, но отчаянно безуспешны.
Он настолько сильный, будто у него руки сделаны из камня. Определенно, тупого, но исключительно крепкого и не сдвигаемого.
Припечатав меня к столу, бесстыдно вклинивается между ног и нависает надо мной своей двухметровой фигурой. От такой откровенной наглости вдруг становится трудно дышать.
Внутренняя система выдает неожиданный сбой, и вместо крика: «Эрор!» — из нее клубится пар недоумения и вязкого смущения.
Ветров настолько близко, что я чувствую тепло его тела и ощущаю запах парфюма. Древесный аромат с ноткой цитрусовых резко бьет в нос, вызывая острое желание срочно закупиться грейпфрутами.
Обожаю грейпфруты! — зачем-то радостно напоминает ополоумевшее сознание. И я начинаю трясти головой, сопротивляясь уже не только старшекурснику, но и собственным идиотским и неподходящим в данную минуту мыслям.
— Пусти немедленно, придурок! — шиплю я, совершая роковую ошибку — встречаюсь с ним глазами.
Два куска льда превращаются в океан, волны ударяются о берег и зовут меня без промедления нырнуть в опасный капкан — не иначе. Они желают устроить мне родео с акулами, но осознание опасности не пугает…
Наоборот, что-то внутри возгорается от предчувствия неминуемого…
Сглатываю, понимая, что падаю прямиком в эту бездну.
Дима придвигается еще ближе, хотя нормы приличия и так уже непозволительно стерты. Взгляд спускается к губам.
— Хочу показать тебе те самые извращения, о которых ты мечтаешь, пандочка. — смысл слов, который звучит слегка хриплым голосом, доходит до заколдованной меня не сразу.
А вот когда доходит, я снова яро начинаю трясти головой, сбрасывая с себя проклятое наваждение.
— Если ты сейчас же меня не отпустишь, то я закричу!
— Кричи, — ухмыляется, — Не представляешь, как я хочу услышать твои крики. — от затаенного во фразе подтекста щеки без моего согласия решают сгореть в огне стыда.
Набираю в легкие побольше воздух. Получается слишком шумно, но иначе я рискую задохнуться навалившимися эмоциями. Стараясь звучать холодно, строго говорю:
— Я пришла сюда получать знания, Дмитрий. Чужие нездоровые наклонности меня не интересуют. Твои — тем более. Твои плохие манеры я сполна изучила в книжном, когда ты повел себя не по-мужски, не отдав мне мангу для девочек. Чуть было не разочаровалась во всем мужском роде. И на заметку, если я пожелаю испытать просвещение в какой-то узкой области, где приветствуются крики, ты точно будешь последним, к кому я обращусь.
Да, возможно, я немного перегибаю палку, но надо же как-то утихомирить свою странную реакцию на его близость.
Отчетливо наблюдаю за тем, как лед превращается в полыхающее пламя. Приказываю себе не отворачиваться от сковывающего всё тело в колкие цепи взгляда.
Он меня сейчас точно убьет.
Не бояться, кнопка! Держаться! Держаться!
Физически ощущаю тягучие волны гнева, исходящие от парня. Они будто жалят кожу.
Убеждаю себя, что сильнее втягиваю носом кислород вовсе не для того чтобы лучше ощутить мужской аромат. Нет-нет, дело совсем не в этом. Конечно же, нет. Но надо будет постараться возненавидеть грейпфрут.
Чужие руки резко выпускают из плена, когда я этого уже и не жду.
Наставник — или лучше сказать «маньячелло?» — спешно отходит к окну, грубо и холодно озвучивая команды:
— Проходи и садись за вторую парту. Тебя ждёт лист с тестами. Правильные ответы можешь писать прямо на нем.
— А это обязательно? — все ещё не веря в капитуляцию врага и подозревая его в коварной многоходовочке, быстро опускаю ноги на пол. — У тебя же есть полное досье со всеми моими оценками и баллами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У тебя было тридцать минут, — голос, словно плетка, метко бьет манией величия.
Поворачивается в мою сторону и показательно смотрит на свои модные часы на руке:
— Осталось двадцать три.
— А ничего, что ты сам…? — начинаю заводиться, но извращенец полностью сменил свое обличие и смотрит на меня скучающе, разве что не зевает.
— Двадцать два.
Ругаясь про себя меткими выражениями бабы Риты, подхожу к парте, на которой лежит задание. И даже ручка с чистым листом бумаги приготовлена.
Хочется гордо отметить, что чужого добра мне не надо. Вдруг он предусмотрительно натер их ядом.
В голове снова звучит мелодия моей любимой песни «Iron»².
Взяв листок с заданиями, начинаю спешно их просматривать, упуская из виду перемещения наставника. Оттого вздрагиваю, когда он внезапной тенью подходит ко мне сзади, а затем в ухо прилетают слова:
— Если будут вопросы — задавай. — благородно одаривает ненужной подачкой. Ехидной такой подачкой.
— Мне некомфортно, когда мне дышат в затылок. — недовольно бурчу, не рискуя лишний раз поворачиваться и встречаться с ним взглядом. Хотя средний палец зудит от желания впечататься ему в переносицу
К счастью, моя просьба не отлетает от его ушей, и через пару минут фигура возмездия снова отходит к окну.
Что ж, приступим к задачкам.
__
Строка из песни «Iron». Перевод: «Я готов к борьбе и судьбе»
«Iron» — песня группы Woodkid
Глава 9
Ветер
Смотрю на часы уже не в первый раз.
Если эта мелкая коза через пять минут не притащит свой упругий зад в аудиторию, завтра точно превращу ее жизнь в пекло. Будет извиваться и просить не останавливаться, когда я…
Мотаю головой, отгоняя ненужные мысли.
Как ей только удалось за одну встречу так прочно, непрошенным сорняком засесть в моей голове?
Помню с каким упрямством смотрела в глаза и как отчаянно не выпускала мангу из своих маленьких рук. Как нагло дерзила и как одуряюще приятно от нее пахло. Ваниль с корицей.
А этот её испуганный взгляд, когда зажал возле полок. Даже от воспоминания вставляет не слабо.
Не в моих правилах лапать незнакомых девушек, но она тогда сполна это заслужила. Как и все то, что я собираюсь с ней сделать.
Делаю глубокий вдох.
Если ты, моя Райская засранка, сейчас не появишься, обещаю, пожалеешь.
Как дурак искал ее в социальных сетях, понимая безнадежность и абсурдность занятия. Пустая трата времени. Ведь не знал ни имени, ни фамилии, ничего. Тупо открывал профили разных девушек и листал, нутром ощущая, что мы обязаны снова встретиться.
День ото дня попытки отыскать беглянку на просторах интернета проваливались, но я, словно одержимый, листал контакты и с кипящей внутри злостью старался найти нагло скрывшуюся от меня воришку.
Возвращался в тот магазин. Не один раз. Но мне ни разу не везло.
А потом в августе сообщили об этой теме с наставничеством.
Очевидное желание, которое вызвало успешно практикующееся несколько лет ноу-хау Киринова — блевать.
И я отказался.
Вежливо.
В своей годами выработанной манере пай-мальчика, так удачно действующей на преподавателей. Тем более, Киринову никогда нельзя отказывать без веской причины, но я ее нашел.
Меня единогласно обожали в школах, в которых я учился. И три года в стенах вуза я тоже умело завоевываю приз всех имеющихся симпатий профессоров.
«Хренов темный Лис. — обычно ухмыляется Ник.»
Но помощница Киринова все равно прислала мне на почту письмо с тремя прикрепленными файлами и короткой запиской о неразглашении информации. Без сомнения, старик сам ее попросил направить эту информацию, на всякий случай.
Что-то дернуло открыть первый документ до отправки сообщения в корзину.
И именно первой шла анкета девушки с маленькой фотографией в правом верхнем углу. Серьезная пандочка смотрела на меня через монитор, а я так и остался с поднесенной ко рту чашкой чая, не веря в такой подарок судьбы.
