— Это важно? — Сабрина прикрыла глаза, медленно облизывая кончиком языка пересохшие губы. — Осталось три минуты…
— Тогда перехожу к сути. Был ли среди твоих последних жертв кто-либо достаточно влиятельный для того, чтобы после его смерти тебя объявили «вне закона»?
— Я не ем депутатов и новых русских!
— А питерский авторитет Корейчик? — Совершенно безвкусная скотина. — На её лице Отразилась гамма самых противоречивых чувств. — К тому же он, кажется, выжил…
— Инвалидную коляску, заикание, повышенную потливость и неспособность к самостоятельному разжёвыванию пищи ты называешь «жизнью»?!
— Ваш временной баланс исчерпан! — непререкаемым тоном объявила Сабрина, приподнимая платье и садясь мне на колени. Лицом к лицу, глаза в глаза, сжимая мои бёдра, как любимую виолончель. Запрокинув голову, я уже впитывал в себя прелюдию первого поцелуя, и наше дыхание смешивалось, когда… Грохот над головами засвидетельствовал то, что в мансарде бушует очень нетрезвый носорог! Или в стельку пьяный мамонт! В крайнем случае разгневанная охотница на вампиров…
— Ка-ка-я девушка, Дэн! — Откуда-то из-под плинтуса высунулось синее лицо Капрала. — Какая это… п…ма, в её у…ма, на ю…ма — экспрессия!
По лестнице загрохотали шаги. Нарочитый такой топот, ничего хорошего не предвещающий…
— Е…ма, меня здесь не было! — предупредило привидение, дымкой стелясь по полу.
Моя вамп напряжённо поджала губки, возведя очи к закопчённому потолку.
— Если ты думаешь, что из-за этой стриженой экстремистки я стыдливо спрыгну с твоих колен…
— Честно говоря, мне и самому не совсем понятно: зачем мы её сюда притащили? — Я медленно попытался нащупать молнию на платье Сабрины, она чуть выгнулась, чтобы мне было удобнее. — Согласись, ведь нам следовало либо убить охотницу, либо сделать её своей. В самом крайнем случае напугать до седых волос, заботливо оставив на пороге психушки. А вместо этого…
— Ты, как всегда, прав. Иногда я просто ненавижу тебя за это! В её рыжей головке есть что-то большее, чем кажется на первый взгляд. Обними меня! Может быть, мы успеем хотя бы…
Секундой позже на нас гневно уставились суженные зелёные глаза. Примерно это и обозначается словом «облом»…
* * *
— Где он? — Её лицо полыхало, словно у Венеры Милосской, облапанной в Лувре туристом из независимого Азербайджана.
— Девочка, ты только что сократила свой жизненный путь на целые сутки, — холодно откликнулась Сабрина.
— Где он?!
— На двое суток.
— Где он?!!
— На трое.
— Где… — набрала воздуха в грудь наша пленница, но тут неосторожный Енот высунул любопытный нос из-за косяка в спальне. Миг — и Ева, совершив головокружительный прыжок с лестницы, почти в шпагате пнула дверь ногой! Вопль прищемленного привидения должен был служить достаточной компенсацией не одному поколению женщин. Чего он так орал, мне лично непонятно… Видимо, от неожиданности, как я уже говорил, причинить какую-либо боль бесплотному духу — более чем проблематично.
— Дэн, извини. — Сабрина мягко соскользнула с моих колен, умудряясь сделать это ТАК, что я закатил глаза от блаженства. — Я просто умру от любопытства, если не узнаю, что именно там произошло.
— М-м… ну, вкратце сценарий достаточно прогнозируем…
— Но я хочу знать правду из первых уст! Ева, как ты смотришь на то, что мы, девочки, выпьем по бокалу красного? Оно существенно улучшает качество крови, особенно — вкус!
— Ах вот как… Значит, вы хотите меня напоить, чтобы потом безнаказанно воспользоваться…
— О нет! Ни я, ни Дэн никогда не пользовались пьяными женщинами — это моветон, — абсолютно искренне возмутилась моя подруга. — Но ведь ты не строила иллюзий по поводу долголетия, устраиваясь на эту работу? А раз жизнь всё равно так коротка, так садись поближе, посплетничаем напоследок.
— Чёрт… — неторопливо протянула охотница, — почему бы и нет в самом деле… Только платье застегни, пожалуйста.
— Тебя это смущает?
Признаться, я тоже удивился — у Сабрины очень выразительная линия спины, а холодный мрамор кожи просто великолепен! Но глупая Ева сохраняла неприступное выражение лица до тех пор, пока черноволосая вамп не застегнула молнию на платье.
— Дэн, тебе налить?
— Нет, — я решительно встал со стула, направляясь к секретеру, — постараюсь вам не мешать. Мне есть чем заняться.
Девушки удалились в уголок к камину, разлили по фужерам полусладкий «Бержерак» и, вальяжно устроившись в чёрных креслах, завели обстоятельную беседу в стиле английских кумушек конца девятнадцатого столетия.
— Я, конечно, понимаю, что он глубоко несчастен… Ветеран, инвалид, вся грудь в орденах, всю жизнь по гарнизонам, ни семьи, ни дома, ни канарейки — но всему же есть предел! Когда этот гад в погонах высунулся из-под унитаза в самый неподходящий момент, восхищённо указывая мне на туалетную бумагу…
— И не говори! В жизни всякой приличной женщины обязательно попадаются свои извращенцы. Помню, один дирижёр в Сочи, в шестьдесят седьмом, бегал за мной после каждого концерта и умолял: «Укуси! Ну укуси меня, а?!», вытягивая тощую, небритую, прыщавую шейку…
— Мерзость какая! Так вот, я и решила, ладно уж, дам заморышу последний шанс, всё равно вы… ой! В смысле, несколько заняты были… Слушай, а у вампиров что, тоже бывает секс? Ну, как у людей, да?
— Не отвлекайся! Я тебе потом расскажу, на ушко…
Пока они болтали, не обращая ни на кого внимания, я открыл ящичек секретера, и в моих руках появились блокнот и авторучка. Обычно я предпочитаю беличью кисть или перо, но рисовальные принадлежности остались наверху, в мансарде, а мне не хотелось тратить времени на беготню. К тому же обе собеседницы были так замечательно освещены… Ручка двигалась легко и непринуждённо, длинной пластичной линией обнимая плечо Сабрины и неспешно перетекая в складки рукава пленницы. Картинка необычная только на первый взгляд — непримиримая ненависть тоже сродни любви. И то и другое не горит вполсилы…
— В общем, я захожу, а он уже там на диванчике фривольно так развалился и подмигивает! На самом— только трусы с кармашками, сапоги да берет набекрень… И говорит ласково, с подходцем: «Шампанское, х…ма, е…ма, на у…ма, в шкафчике!» Ну я достала, поставила стаканы какие-то мутные, конфеты нашла — этот жлоб только лежит, указывает…
— Я бы убила! — со вздохом поддержала моя подруга.
— Так я и собираюсь!
Хм… всё как всегда. Люди поразительно мало знают об истинной природе привидений, предпочитая черпать необходимые сведения из развлекательных телесериалов. Девочке и в голову не приходило, что бедный Капрал просто не может что-либо сделать сам. Шуметь, исчезать, растворяться на сквозняках — пожалуйста! Орать, ругнуться, дунуть в ухо, продемонстрировать кучу приёмов рукопашного боя — ради бога, но… Он не в состоянии сдвинуть с места даже обгорелую спичку! Ну не обучен тонкостям использования внутренней энергетики и никак не может понять, что ничего другого ему теперь просто не осталось. Живёт, как может, я привык, а прочих Енот своими проблемами не перегружает…
— И что потом?
— Просит меня поставить в видеомагнитофон кассету. «Романтическую, об… по…м!», как он выразился.
— И как?
— Я, как дура, беру… вставляю (кассету в смысле!), а там ТАКОЕ-Е-Е!!! И надпись на подкассетнике «Боль в заднем проходе»… Вот ты бы что сделала?
— М-м… сначала надо посмотреть… Дэн!
Я успел закончить несколько набросков и почти готовый эскиз будущей картины «Женщина-вамп и охотница на вампиров обсуждают знакомое привидение». Пожалуй, придётся пририсовать выглядывающего откуда-нибудь Капрала. Главное, позу ему поразвязнее и глаза такие маслянистые — ну как обычно…
— Дэн! — Сабрина редко что-либо повторяет дважды, но сейчас она видела, чем я занят, и это единственная причина, по которой неминуемая пощёчина была отложена на будущее. Впрочем, на самое недалёкое…
— Ты позволишь взглянуть? О, прелестно… Вот эти два мне очень нравятся, а этот нет. Ты ей преувеличил грудь и чрезмерно заузил талию. Неужели сквозь её грубый камуфляж всё так хорошо видно?
— Что там видно?! — вытянула шею Ева.
— Ничего особенного, — отмахнулся я, — взгляд художника на…
— Мою грудь? Не «тыквы в авоське» и не «маленькая, но рельефная», так что ничего особенного… А вы чем-нибудь ещё интересуетесь?
— Конечно же нет! — улыбнулась вамп. — В чём, в чём, а в филогамистике его не упрекнёшь.
— Это заразное кожное заболевание?!
— Это коллекционирование открыток! — Что-то меня задело в нервозно-презрительном вопросе девушки. — И потом, я бы предпочёл отложить непрофессиональное обсуждение моих эскизов до написания самой картины.
— А что он вообще рисует?
— Женщин, — охотно ответила Сабрина. — Самых разных, очень редко одетых и почти всегда — безмолвных. То есть Дэн и не пытается прорисовывать им губы. Красивые, обнажённые, молчаливые… по-моему, даже к Фрейду не стоит обращаться, всё и так ясно.
