Немцы засели в одной из деревянных крепостей на Двине и обстреляли из арбалетов дружину Владимира, убив пару человек и переранив коней. Изумленный полоцкий князь отступил. Вскоре после этого Всеволод, князь Ерсике, напал на окрестности Риги и угнал скот. Столкновения продолжаются, в них участвует Вячко, князь Куконоса, но в 1205 году он вдруг заключает с немцами мир. Что побудило его это сделать, неясно. То ли в Полоцке начались новые распри, то ли Вячко истощил силы – об этом мы не знаем.
Меченосцы и рижский архиепископ, наступая на балтов, вели себя хитро: население не закрепощали, а присваивали только земли. Люди оставались лично свободны, но обязаны были работать часть своего времени на полях новых господ. Зато племенные старейшины превращались в дворян и инкорпорировались в сословие феодалов. Мало-помалу они онемечивались. Кроме того, немцы охотно позволяли местным племенам – всем этим второсортным куршам, ливам, земгалам – ходить в походы под знаменами меченосцев и участвовать в грабежах. Архиепископ и рыцари искусно использовали вражду местных племен, которые нападали друг на друга.
В 1207 году немцы навязали князю Вячко новый договор, по которому этот правитель признавал себя уже вассалом рижского архиепископа. Это было неприкрытое вмешательство в дела соседей. Однако Владимир Полоцкий и это стерпел. Либо перед нами абсолютная бездарность, лентяй и сибарит, либо – человек, попавший в очень сложную ситуацию. А может, то и другое вместе.
Вдруг выяснилось, что немцы и в славянах видят третьесортных существ, нечто вроде скота. Вячко, немецкого «мирника», захватил в плен один рыцарь и издевался над ним. Епископ Альберт добился освобождения русского князя, ибо не хотел конфликтовать с новоприобретенным вассалом. Но Вячко всё понял, не простил оскорбления и отомстил врагу: когда в его земли прибыл отряд немцев, дабы выстроить замок, русичи напали врасплох на безоружных гостей и перерезали их, а тела сплавили по Двине. Вячко обратился за помощью к Владимиру Полоцкому… и был им предан: тот оставил русичей из Куконоса один на один с немцами. Силы были неравны, Вячко сжег Куконос, а его жители разбежались кто куда. Немцы выстроили на руинах замок Кокенгаузен. Эта земля и этот город были возвращены русскими лишь в 1721 году по итогам Северной войны.
Настал черед города Ерсике и князя Всеволода. Немцы предложили и ему стать вассалом. Князь проигнорировал требование. Он был тесно связан с литовцами и женился на дочери одного из их князей, Даугерутиса. От них, а не от никчемного Владимира ожидал помощи Всеволод. Но не помог даже литовец. В 1209 году немцы захватили Ерсике внезапным ударом. Владимир Полоцкий проигнорировал немецкий вызов и на этот раз. Был это высокий государственный расчет, «хитрый план», но в результате политики недалекого князя, не справлявшегося со своими обязанностями, русские проиграли войну на Даугаве и надолго потеряли «балтийскую Новороссию».
Немцы сожгли православные церкви Ерсике и взяли в плен семью князя Всеволода. Сам Всеволод бежал, но вынужден был вступить в переговоры с врагом и признал себя вассалом немцев.
Однако русским были чужды и феодальные порядки, и немецкий быт. К тому же Всеволод и его соратники прекрасно видели несправедливость происходящего. В 1210 году этот князь (добившись прежде освобождения своей семьи) вернул Ерсике под власть никчемного полоцкого правителя, а также возобновил союз с Литвой. Безусловно, он рассчитывал не столько на Владимира – иллюзий по поводу его государственных способностей давно уже не было, – сколько на литовских вождей.
Ливы, курши и Всеволод напали на Ригу. Владимир Полоцкий стоял за спиной этого союза, но активно в нем не участвовал. Владимир виделся себе и своим сторонникам как мудрый государь, оберегающий русские рубежи, но в конечном счете думал только о своем благополучии да о барышах своих купцов. Может быть, самому князю и его пропагандистам эта политика виделась очень тонкой, но для русского мира она была губительна. Какими бы ни были мотивы его поведения, они привели к поражению. Можно сколько угодно убеждать подданных в способностях вождя – они ценят лишь победы. Владимир переиграл сам себя.
Нападение на Ригу не увенчалось успехом. Тогда литва напала на Ерсике. Предводитель немецкого отряда пал в битве. После этого немцы очистили Ерсике, а Владимир мог констатировать, что не имел отношения к действиям сепаратистов на своих границах. Это неприятно поразило его литовских союзников, которые сочли себя брошенными.
В 1216 году мы видим неожиданное событие. К Владимиру прибыло посольство эстов, которые умоляли помочь в борьбе с рыцарями. Полоцкая община приняла решение откликнуться на просьбу эстов и воевать. Владимир собрал полки, отправился на войну… Однако сделал это слишком поздно. Князю исключительно не повезло. Войска были готовы – полочане, эсты, литва. Владимир взошел на речной корабль, дабы возглавить поход, но… внезапно умер. Союзники перессорились и разошлись кто куда, ибо в Полоцке началась борьба за власть.
Трудно поверить, что смерть полоцкого правителя – простое и досадное совпадение. Наверняка князь Владимир был убит, но жалеть его не стоит. Этот бездарный и недалекий политик сделал всё для победы немцев в Прибалтике, и они победили. Те, кто верил в «хитрый план» Владимира, были посрамлены. Печально только одно: этот князь-долгожитель не сложил полномочия раньше. В этом случае он мог бы принести гораздо меньше вреда Полоцку.
9. Закат Полоцка и заря Литвы
После смерти Владимира Полоцк атаковали дружины смоленских князей, очень сильных в то время. Смоленские Мономашичи контролировали путь «из варяг в греки». Можно предположить, что у них были полезные связи среди купечества. Двинский торговый путь и связанные с ним маршруты тоже казались привлекательными. Но на самом деле вышло иначе. Полоцкая земля развалилась. Старую династию и прежние порядки защищала литва. Смоляне начали войну с нею. Вождества эстов и латышей оказались предоставлены сами себе. Этим воспользовались немцы. В том же 1216 году они взяли Ерсике.
Шесть лет продолжается война Смоленска и Полоцка. За это время часть литвы переходит на сторону смолян, и последние побеждают. Князем, как мы говорили, становится один из смоленских Мономашичей – Святослав Мстиславич. От Полоцка отделяется Витебск. Там утвердились потомки Всеслава Вещего. Судьба прочих княжеств неизвестна. Кому, например, подчинялись Минск, Друцк, Гродно? С большой долей вероятности можно предположить, что в последнем из этих городов утвердились литовцы, но подчинялись они другой ветви Мономашичей – той, что правила на Волыни. Минск, видимо, покорился Полоцку.
Святослав нашел общий язык с нальшанскими литовцами и активно использовал лесные племена в борьбе с соперниками.
Затем в Смоленске умер старший князь, и Святослав вместе с полочанами захватил этот город, где правил около шести лет (1232 – после 1238). В Полоцке вокняжился Брячислав. При нем Витебская и Полоцкая земли воссоединились. Вместе с Минском они составили довольно крупное объединение. Нальшаны и, возможно, аукшайты подчинялись полоцкому князю, ятвяги зависели от князя Волынского. В то же время влияние литвы в Полоцке неуклонно растет. Это наводит на мысль, что Брячислав настолько сблизился с литвинами, что попал от них в известную зависимость.
Возможно, наш герой Довмонт застал эти события, хотя был еще мал. Теперь посмотрим, что мы знаем о ранних князьях литвы.
10. Литовцы разных сортов
Собственных летописей у литовцев не было. Всё, что известно о них, – это сообщения соседей, где велось летописание. Среди писателей – немцы с их хроникой Генриха Латвийского, поляки с «Великой хроникой» и другими сочинениями того же круга и Галицко-Волынский летописец. Отдельные беспорядочные упоминания литвы разбросаны и по другим русским летописным сводам, но относиться к ним нужно с большой осторожностью. Дело в том, что русские хронисты упоминают литву как самостоятельную силу, но до 1240-х годов мы можем с большой долей уверенности говорить, что это не так: литовцы выступают подручными полоцких и смоленских князей. Налицо симбиоз с русичами и подчинение им, а затем – варваризация полоцких дружин и преобладание в них литовского элемента.
Есть еще несколько источников, рассказывающих о литовских князьях. Это так называемая Хроника Быховца и позднейшие сочинения поляка Яна Длугоша и ополяченного литвина Мачея Стрыйковского. Но чем дальше стояли авторы от описываемых событий, тем больше в их книгах фантазий, ошибок, сомнительных фактов и вымышленных имен.
Остановимся лишь на тех немногих эпизодах из истории ранней Литвы, которые понадобятся в дальнейшем.
Иногда первым королем Литвы называют Довгерда. Это князь Даугерутис, имя которого мы называли выше. О нем упоминает Генрих Латвийский между 1209 и 1213 годами. Генрих называет литовца королем, но в понимании хрониста такие же короли правят в Полоцке, даже в Куконосе и Ерсике. Генрих слишком щедро дарует варварам этот титул, хотя по-своему прав.
