Собрав последние силы, Иллар решительно отмел их всех:
— Я буду действовать исключительно в рамках наследника королевского дома, а не командира какого-то там отряда. Первое время мне необходим будет опыт господина Бахтина. На местах, по факту претворения в жизнь наших планов, я буду поступать соответственно. И у меня будет королевский приказ с полными полномочиями.
Это был не тот ответ, на который рассчитывали члены Совета, но им пришлось удовольствоваться и этим. Иллар имел право так действовать и говорить.
Корн незамедлительно воспользовался наступившей паузой:
— Совет закончен! Следующий мы созовём через десять-двенадцать дней. К тому времени что-либо прояснится в Кордии и Арилазе, у лордов-Правителей появятся первые данные о готовности городов, а остальные доложат о своей работе.
Подождав, пока последний человек выйдет из зала, он обратился к внуку, без сил откинувшемуся на спинку кресла:
— Ты хорошо держался!
Иллар вымученно улыбнулся. Корн продолжил:
— Прости, что не помогал тебе. Решил, тебе так будет легче.
— Да, это действительно было легче. Теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря об отце за спиной у Хайдира.
Корн весело рассмеялся. Потом стал серьезным.
— Мама поправится, — сказал он.
— Конечно! — немного удивлённо произнес Иллар. — Она ведь только расстроена, не так ли?
— Да, не волнуйся. С ней бабушка, все обойдется. Я просто боялся, что это будет отвлекать тебя. Но ты отлично справился. Ты продумал состав своего отряда? Или об этом ещё рано говорить?
— Нет, не рано. Я беру с собой Латина.
Корн улыбнулся. Когда-то два паренька делили одну кровать на двоих, и младший из них искренне привязался к своему нелюдимому угрюмому товарищу. Именно к нему, а не к братьям шёл Иллар после сражения в Тарских горах. Именно Латин вытащил Иллара на тот знаменательный турнир. А с тех пор как выяснилось, кем на самом деле оказался мрачный Брайт, Латин сделался его неизменным спутником. Некоторое время он даже числился оруженосцем Иллара.
Сейчас они, хотя и жили практически в одном дворце, виделись не часто. У каждого были свои обязательства. Слишком насыщенной была жизнь Иллара рядом с отцом. Латин же получил офицерское звание, состоял в королевской гвардии, по-прежнему занимал первенство любимого певца в столице, будучи ещё и автором своих баллад. И, тем не менее, дружба продолжалась.
Иллар передал указ принца в дворцовую гвардию о переводе Латина под непосредственное командование его сына и тот не сомневался, что старый товарищ уже где-то рядом.
— Латина понятно, — качнул головой Корн. — Кого еще?
— Отец велел мне взять в свой отряд двоих из дворцового гарнизона — Фаркуса и Степаса. Они помогут набрать остальной отряд.
Корн согласно кивнул.
— Еще возьму у Ордата четырех пареньков.
Корн опять одобрительно наклонил голову. Пора Иллару обзаводиться своим молодым окружением. И где, как не в походе, набираться опыта молодым людям, пока еще не выходящих из фехтовального зала Ордата.
— И… — Иллар замялся. Но не от короля же скрываться, и он продолжил, — забрать из темницы Ногала.
— Вот как?! — Корн знал, кто этот человек, сразу уловив, чем он будет полезен. — Интересно! И не думаю, что это будет опасно для тебя… Хорошо. — Корн немного помолчал. — На тот случай, если мне не представится больше возможность сказать тебе это — удачи тебе!
— Вам тоже, — нахмурился Иллар, вспомнив, куда именно и на встречу с кем направляется Корн.
Корн кивнул и улыбнулся:
— Но я-то поеду в карете!
— Я бы тоже не отказался, — не удержался Иллар.
— Да, тебе пора отдохнуть. Ступай спать! — похлопал его по плечу Корн.
Иллар сник, взгляд потух. Возвращаться в пустой кабинет отца не хотелось. Когда он забегал к себе, его комната была такой же холодной. Никто не удосужился затопить там камин. К маме пойти нельзя, она больна. Но не оставаться же спать в зале Совета, пусть даже здесь тепло.
Он решительно встал и направился к двери за дедом. Может Витива и подсуетилась, приказав растопить камин и приготовить ему горячий ужин.
Первым делом, выйдя из зала, они увидели сладко посапывающего в кресле Латина. Корн усмехнулся:
— Забирай-ка его отсюда.
Но Латин и сам встрепенулся, потянулся и вскочил с кресла.
— Ваше величество, — поклонился он Корну.
Корн кивнул на Иллара:
— Тогда ты забирай этого молодого человека! Пока он не рухнул, где стоит.
Латин весело улыбнулся и хлопнул Иллар по плечу.
— Всего-то два дня перехода, да он просто притворяется.
Иллар смутился. Ему стало стыдно. Братья в еще более жестком темпе направляются к Кордии, а ведь потом им сразу в бой. А он размяк после каких-то двух дней верхом, пусть даже на обратном пути его и застал мелкий дождик. Зато до этого он полдня провел в удобной карете, а целую ночь проспал на нормальной кровати. Но, вспомнив про пустую и холодную комнату, передернул плечами.
— Может, пойдем к тебе? — неожиданно для себя спросил он.
Ту теплую комнату, в стене которой шел теплый воздух расположенного этажом ниже камина, и в которой сейчас жил Латин, раньше они делили на двоих. Когда Латин закончил обучение, комнату оставили за ним ради голоса поэта.
В своё время, приложив неимоверные усилия, заручившись поддержкой королевы, Талины и Лайны, Латин добился от Урхарда, дворцового Управляющего, чтобы эту комнату слегка расширили, сломав стену и объединив две комнаты в одну и теперь помещение стало просторней, в ней уже стояла нормальная мебель, стены украшали гобелены знаменитой илонийской вышивки, висели полки с книгами, свитками со стихами и, конечно, музыкальные инструменты, лиры, арфы, флейты. Латин умел и любил каждый из своих инструментов больше, чем меч. И именно бережное хранение и содержание его инструментов были тем решающим аргументом, которым он оперировал, чтобы получить поддержу женщин королевской семьи.
Комната имела уютный вид, хозяин славился гостеприимством и Иллар несколько раз становился участником устраиваемой в комнате пирушки. Присутствие сына принца частенько спасало молодых людей от разгневанного дворцового Распорядителя Манита, но Иллар предпочитал всё же одиночество, хотя ему и нравилась как атмосфера, так и тепло комнаты. И он знал, что к услугам задержавшихся гостей у друга было несколько приличных тюфяков.
— Конечно, — пожал плечами Латин. — Только учти, никто не будет переносить из твоей комнаты в мою лохань горячей воды!
— О!!! Это действительно то, что я услышал?
— Ха, — только и произнес Латин, увлекая Иллара за собой.
В комнате было действительно тепло, вода ещё не остыла и была теплой, а на столе стояли блюда восхитительных яств. Одна нарезанная благоухающая ветчина чего стоила.
— Я боялся, что, если мама заболела, никто не вспомнит обо мне, — на ходу скидывая одежду, Иллар впился зубами в ветчину и с наслаждением залез в лохань.
— Они и не вспомнили, — усмехнулся Латин, расположившись в кресле и запустив руку в вазу с фруктами. — Но твой отец дал мне четкие указания заботиться о тебе. Вот и пришлось подсуетиться.
— Что, так и сказал? — недоверчиво переспросил Иллар.
— Вернее написал! — Латин поднял в воздух листок пергамента, — «Предписание оруженосцу моего возлюбленного сына Иллара Латину Илонийскому — тщательно следить за моим сыном, обмывать, одевать, кормить, уложить спать. О, Боги! — Латин вскочил с кресла и воздел руки к небу. — Я забыл про один пункт, твой отец убьет меня! Тут написано — найти тебе прекрасную, как сама весна — девушку и уложить её к тебе в постель»
— Лгун, — рассмеялся Иллар
— Ну, хорошо, соврал! Несравненную, как лунная ночь! У меня есть на примете, я намекнул ей на тебя, она проявила интерес!
Только один человек в королевстве мог соперничать со Стенли в деле разбивания девичьих сердец. Но если Стенли приводил в трепет девушек своей мужественностью, смелостью и отвагой, то Латин завораживал слушательниц своим изящным, мягким, серебристым голосом. Его красивые баллады о любви расходились по всему миру, а поединков с ревнивыми женихами было ничуть не меньше, чем у Стенли.
