Краем глаза Иллар уловил нахмуренный взгляд Фаркуса. Солдат не должен говорить, пока его не спросят. Выволочка Орсагу была обеспечена.
— В осаде тоже участвовал?
— И не в одной!
— И сколько длилась самая короткая?
— Пару часов. Как раз столько понадобилось коменданту, чтобы спустить флаг.
Вокруг опять засмеялись, но стихли под грозным взглядом Фаркуса.
Следующим оказался самый старший из солдат, ему было около пятидесяти.
— Алехн, — в словах Фаркуса послышалось явное уважение.
На этот раз солдат дождался вопроса.
— Довелось быть комендантом Лазеба из Сетании, милорд, — коротко сообщил он, поняв, что именно интересует юношу, — мы выстояли.
— Как получилось, что простой солдат был комендантом?
— Бывает, что всех офицеров убивают.
— Ты сможешь рассказать мне об обороне?
— Как прикажите.
Последним был Расил.
— Была и осада, милорд, и оборона. Всякое повидал. В том числе и поражение, — этими словами он закончил перечисление стран и городов, где побывал.
— Умеют сидеть в седле? — уточнил Иллар.
Это было важным, ведь его отряд будет на конях. А он знал, что далеко не все ветераны — всадники. В основном это были простые пешие солдаты.
— Так точно, — сухо отрапортовал Фаркус.
— Как насчет владения мечом? — пустая формальность, но Иллар должен знать людей своего отряда.
— Можете сами испытать их, — нотка презрения едва заметно промелькнула в интонации Фаркуса.
Сказанное задело Иллара. Отец был признанным мастером клинка. Но про его сына никто ничего не знал. Если сын принца когда-нибудь и дрался, то по-прежнему предпочитал это делать не на виду. Отличное владение мечом по-прежнему жгло его стыдом. Оно было дано ему только для одного — убийства отца. И чем реже он брал в руки меч, тем легче было об этом забыть.
И тут он решился.
— Тренировочные мечи или настоящие клинки? — холодно спросил он.
Капитан кивнул Звену и тот, бросившись куда-то в сторону, через пару мгновений вернулся с охапкой затупленных мечей, пригодных лишь для тренировочных боев, и нескольких нагрудников. Иллар кивнул Латину. Тот сердито прошипел на ухо другу:
— Опозоришь меня, останешься один, меня исключат из твоего отряда!
— А как же пункт пятый предписаний моего отца Латину Илонийскому?
— О чем ты? — открыл рот Латин
— Быть достойным меня! — Иллар подтолкнул Латина к Звену и Алехну, — эти на тебе.
И обернулся к Фаркусу.
— Если позволите, я встал бы против Орсага и Расила.
— Двоих сразу?
— Так быстрей.
Фаркус помедлил лишь мгновенье, внимательно глядя на Иллара, потом кивнул своим людям.
— Вы слышали.
Тренировочные мечи были не такими уж и плохими, как опасался Иллар. Вычищены и отбалансированы, рукоять отполирована сотнями ладонями, но не скользкая, специально затупленное лезвие. Они без труда подобрали себе по мечу. Остальные без слов разобрали свои.
Рука привычно легла на эфес. Четкий салют и первый выпад. Рядом синхронно отразилось движение меча Латина и его соперников.
Орсаг немедленно ринулся в бой, Иллар отразил, Расил выждал лишь немного, и атаковал чуть сбоку. Иллар отбил и его выпад и переместился за Орсага, стараясь, чтобы тот заслонял его от Расила.
«Умно» — подумал вскользь Расил, не торопясь атаковать немедленно. Он видел желание своего командира проучить юношу, но также знал, что нельзя так относиться к сильным мира сего. Фаркус был слишком оскорблен, что его заслуги не приняты в расчет и его оставили мальчишке. Иначе он действовал бы умнее, не дал бы потерять пареньку лицо, выставив против него самого лучшего своего фехтовальщика.
Орсаг вышел из боя, потеряв свой меч, и отошел в сторону. Рядом Звен также покинул поле боя. Осталось две пары бойцов. И Расил взялся за бой всерьез. После серии следующих ударов он выкинул свои рассуждения из головы. Молодой человек наступал, скорость его превысила ожидаемую, он пробивал всю защиту Расила, и тому удавалось держаться лишь виртуозным владением мечом и телом. Сам же Иллар отбивал все удары, которые наносил ему Расил, даже немыслимые, нанесенные с неожиданных сторон, на которые Расил был мастер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А Иллар получал удовольствие от боя, какое давно не испытывал. С отцом за прошедшие годы он не скрестил меча ни разу, хотя и не расставался с тоготским клинком Отари, который вручил ему когда-то отец. С тех времён остался страх, и отец никогда не говорил с ним об этом. Сам Интар по-прежнему тренировался каждый день, считая это необходимым и для тела, и для ума. Но полагал, что не вправе переубеждать сына, тот должен был решить сам. И Иллар привычно уходил прочь, предпочитая провести это время с матерью и сестрой.
Но меч он всё же не забросил. Оставались редкие дружеские поединки со Стенли, тот требовал от Иллара тренировок, так как умение того по-прежнему оставалось на высочайшем уровне. Победа в них всё чаще доставалась Стенли, а Иллар лишь радовался возросшему мастерству брата. И не прекращались тренировочные бои с Латином, когда Иллар натаскивал его в умении сражаться.
И вот теперь Иллар ощутил незнакомый до сих пор азарт боя. Меч был продолжением руки, звук скрещенной стали ласкал слух, и душа пела под эту музыку.
Латин уже сложил оружие перед своим противником, а Расил давно оставил попытки выполнить негласный приказ командира — наказать юношу. Он дрался всерьез, и, хотя и не уступал, в конце концов, склонился перед молодостью и умением противника. Впрочем, Иллар не дал ему сдаться. Он сам отскочил в сторону и поднял меч в знак приветствия. Затем подошел и под одобрительные возгласы людей Фаркуса протянул руку Расилу.
— Спасибо! — радость боя переполняла его.
— И вам тоже, — искренне пожал руку Расил, и неожиданно для себя добавил, — если хотите потренироваться ещё — сочту за честь.
— Обязательно!
Прежде чем обернуться к Фаркусу, Иллар попытался обуздать свою радость. Не хотелось выглядеть таким счастливым.
Помешал Латин. Поэт не был бы собой, если бы не вставил свое слово:
— А вы, милорд, где воевали?
Иллар усмехнулся, оценив поддержку Латина.
— Тарские горы, стычка с горцами, десять лет назад.
— И скольких вы убили?
На этот раз Иллар ответил тише:
— Нескольких.
Тогда речи не шло ни об азарте, ни о радости боя. Был страх и боль от раны. Рука дернулась к плечу, там остался шрам от удара ножом.
От Фаркуса не укрылась ни радость юноши от боя, ни помрачневшее лицо от воспоминания о настоящем бое, ни рука, дернувшаяся к месту ранения. Этот паренек начинал ему нравиться.
Он протянул ему руку:
— Буду рад служить под вашим началом, лорд Иллар, — просто сказал он.
Они потратили ещё некоторое время, обсуждая с Фаркусом детали предстоящего похода: состав отряда, цели, амуницию, запасных лошадей, припасы, фураж, финансы. После того как Иллар объяснил задачу, поставленную ему отцом, Фаркус, наконец, понял, почему Интар прикрепил его к своему сыну. И это окончательно примирило его с молодым человеком. Когда по окончании обсуждения Иллар пригласил их на отбор молодой части будущего отряда из учеников Ордата, тот только благодушно махнул рукой:
— Думаю, лорд Иллар, вы сделаете все сами.
В приподнятом настроении они отправились к Ордату.
— Тебе идет на пользу подраться, — заметил со смехом Латин.
— А тебе тренироваться! — парировал Иллар, — ты проиграл старику.
— Я всего лишь компенсировал твою победу! Нельзя дать потерять лицо доблестному Фаркусу.
Иллар рассмеялся, а Латин пропел:
— Меч в руке твоей суровой просит кровь на свой клинок!
— Что значит «суровой»?
— Ну не «игривой» же?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну и не «суровой».
— Ты ничего не понимаешь в поэзии!
— А ты в руках!
К счастью, спорить дальше не пришлось, они дошли до фехтовального зала Ордата.
Там вовсю шла тренировка мальчиков от 10 до 16 лет. Молодые люди тихонько пристроились в сторонке. Усевшись на скамью и вытянув ноги, они принялись наблюдать.
