Когда я вошел, она читала автобиографию Уоррена Битти.
— Так интересно, — сказала она. — Вы читали?
— Когда-то давно, — ответил я ей.
20
Уоррен Битти написал эту книгу на склоне лет, в самом конце жизни, остаток которой провел в психиатрической клинике Шарантона, и в ней было полно выпадов и сетований на Голливуд, который всю жизнь ставил ему палки в колеса.
Это совершеннейшая ложь, будто я распорядился, чтобы Артур Пенн изменил строку «Я прочел „Преступление и наказание“», потому что к этому времени я прочел лишь две трети романа Достоевского.
На самом деле я сказал, что не стану читать до конца, потому что мне уже были известны и замысел, и развязка.
Старуху зарубил Разумихин — Раскольников же только выгораживал его. Разумихин один из пособников Свидригайлова. И вот, выяснив это, Соня застрелила Свидригайлова, инсценировав самоубийство. Вначале я склонялся к тому, что виновен Порфирий, но затем мне показалось, что я чересчур увлекся чтением между строк.
21
— Ее имя Тмин, — сказал я.
— Понимаю ваши чувства, — откликнулась молодая женщина.
Она продолжала заполнять бланки. Глаза ее были золотого цвета.
В последнее время появилась мода красить зрачки.
— Понимаю ваши чувства, — продолжала она, — но я не могу вписывать кличку или прозвище в официальный документ.
— Я называл ее Тмин. Жена звала ее «нашим маленьким Зеленым Мизинчиком».
— Не хочу вас обидеть, но не кажется ли вам излишне сентиментальным — придавать такое значение имени? Ведь теперь оно для нее ничего не значит.
— Вы считаете имена ненужными?
— Что вы, я совсем не это имела в виду. Имена — это великолепно, их так здорово давать, это полезно, это нужно, особенно когда имя соответствует.
Какие имена соответствовали мне? Мой друг называл меня «Бюстиком», и своим «Горячим Бантиком», и «Обожаемой Щелочкой», и «Алой Ароматной Розочкой», и своей «Виноградной Сорокоградусной Лозинкой», и «Брыкливой Козочкой», и прочими подобными именами в зависимости от настроения.
Когда же мы с ним ласкались и я кончала, он называл меня своей маленькой «Агатой, Что Любит Фрегаты» или «Маленькой Скакуньей», «Той, Которая Не Носит Трусиков» или еще как-то — словом, меня изучили до самых костей, корней и клубней.
Так что, мне кажется, скучно носить всегда одно и то же, постоянное имя.
Впрочем, знаете, не хочется, чтобы после смерти меня обозвали какой-нибудь «Ленивой Падалью».
22
«Агата» прекрасно рифмовалась с «фрегатом».
К тому же девушка со своим другом говорили о прекраснейшем ребенке, принесенном в этот день, когда они занимались тем же, что и «Агата с фрегатом».
Это ли не ужасно, Тмин?
23
На «Детском кладбище» стояли ряды бесконечных полок и ящиков, как в библиотечной картотеке. Туда складывались все новые и новые прибывающие тела.
Волоча Тмин за плечами, я последовал за молодой женщиной.
Деловито звеня связкой ключей, девушка выдвинула металлический футляр с одной из полок. Он действительно походил на коробку, в которой хранят папки.
— Внутри все отделано пробкой, и сверху еще прокладка из полиуретана. Правда очень удобно, — сказала девушка.
Я опустил Тмин в ящик.
Тельце уже окоченело, и мне не сразу удалось его пристроить поудобнее на полке. Девушка со знанием дела подогнула конечности, и Тмин уместилась в ящике, точно он был изготовлен по ее мерке.
— Ну вот, — сказала она.
И задвинула полку на место.
— Ничего, если я побуду здесь еще немного? — спросил я.
— Конечно, мы закрываемся только в восемь.
Женщина направилась на свое рабочее место в приемный холл, ворочая своей убийственной задницей. Униформа облегала ее изящную фигуру, подчеркивая все выпуклости и извивы.
24
Я тихо-тихо стоял перед полкой, на которой исчезла Тмин.
Точно затаившаяся мышь.
Тмин позвала меня изнутри:
— Папуля? Ты еще здесь?
— Здесь, Тмин.
— Можешь ступать домой, папуля.
Я замер, стараясь стать совершенно невидимым и неслышным.
Прошло время, потом еще некоторое время, а спустя — еще некоторое время. Время продолжало идти, а я — безмолвно стоять, не двигаясь с места, тише, чем двигается время.
Затем прозвенел звонок, извещавший о закрытии заведения.
— Папуля.
Этот голос не принадлежал Тмин. Это был голос старухи.
Звучал он так, будто она разговаривала с собой, бормоча под нос:
— Мой мизинчик, он стал совсем зеленым.
25
— Это потому, что я шалила.
26
Молодая женщина расставила руки по стойке «руки в стороны». Сзади пристроился мужчина, трудясь над ее пышным задом.
Пуговицы ее форменного мундира были расстегнуты, трусы и колготки приспущены, но выглядела она чрезвычайно довольной.
Мужчина ограничился расстегиванием молнии на джинсах. Кавалер тоже вовсю развлекался.
Оба были целиком поглощены своим увеселительным занятием.
— Ах, мое «гнездышко», — говорил мужчина, щекоча ее между ног.
— Ммм! — стонала в ответ женщина.
— Моя любительница твердой колбаски.
— Мой драгоценный грот.
Это все говорил мужчина.
— Извращенец, — стонала она в ответ.
— Моя маленькая любительница леденцов.
— Мой демон-дефлоратор.
— Моя ненасытница.
— Вагинальный варвар. Фанатик перверсий!
— Моя коитальная волшебница!
— Распутный козел! Вуайер!
— Ах, стерва!
— Гангстер! Бандит! Взломщик мохнатых сейфов! О, твой автомат!
Тут молодая женщина заметила меня.
— Можете выходить, открыто, — сказала она, указывая на дверь.
И подмигнула.
— Сайонара, — сказал мужчина.
Он тискал ее грудь, на которой проступали синеватые прожилки.
Я вышел вон. Закрывая дверь, услышал, как он сладострастно произносит:
— Агата любит фрегаты.
27
Наступал рассвет. Мы с женщиной лежали рядом в постели.
У меня был необыкновенно эротический сон. С тех пор как Тмин умерла, мы с женщиной не притрагивались друг к другу.
Я проснулся со странным ощущением.
Женщина только что поднялась.
— Куда ты?
— Хочу посмотреть, как наш «Зеленый Мизинчик».
— О господи.
— Поможешь мне?
— Ладно.
Я, в свою очередь, выбрался из постели.
Мы осмотрелись по сторонам, проверили всю обстановку нашей комнаты, заглянули повсюду.
— Дорогой, ты не мог бы выглянуть? — позвала она, крадясь по кафельному полу ванной.
Я три раза обошел весь дом, затем вернулся в спальню.
Женщина перелистывала книги на полке, выискивая там что-то.
— Может, подождем до завтра? — предложил я.
— Ладно, — согласилась женщина.
28
Светало. Мы снова были в постели. Да, я просто спал. На этот раз никаких сновидений.
Когда я проснулся, женщина уже покидала ложе.
— Куда ты собралась?
— Посмотреть, как наш «Мизинчик».
— Боже мой.
— Помоги мне.
— Минутку, хорошо?
Я устал до изнеможения.
Покинув постель, она немедленно приступила к поискам «Мизинчика», на этот раз без моей помощи. Она искала в ванной. На кухне. В туалете, за телевизором За стойкой для зонтиков. Под вазой.
Женщина ушла.
Сквозь сон я слышал, как стихают ее шаги.
Минутку, ладно? Сейчас я встану и помогу тебе искать.
Женщина больше не вернулась.
Часть вторая
«ПОЭТИЧЕСКАЯ ШКОЛА»
I
«Ну кто же боится вампира?»
1
Люди, которым довелось долгое время страдать, черствеют сердцем. Конечно, есть и другие, кого не озлобляют и самые продолжительные страдания. Должно быть, у них не в порядке с головой. Как в моем случае.
Шел жуткий дождь.
Как раз на том месте, где мы оставляли мусор у дороги для мусоросборщика, под плакатом «Солярка для печей по вторникам» на перевернутом ведре сидела незнакомая молодая женщина, а рядом с ней — еще одно пластмассовое ведро.
Ведра и женщина промокли насквозь.
Я прикрыл ее зонтиком.
— Вообще-то у нас запрещено сбрасывать людей в отходы, — заметил я.
На девушке не было ничего, кроме тонкой майки и джинсов, она тряслась от холода Страдалица подняла на меня глаза.
В них сквозило подозрение.
— Мур-мяу! — вдруг вырвалось у нее.
— Гав-гав! — дружелюбно откликнулся я.
