глазам, чёрным когтям с металлическим отливом и хвосту, также имеющим чёрный цвет. Но бывает, очень редко, рождаются особи с рецессивным признаком, по ним очень сложно определить пол. Они разного цвета, взявшие и от мужской, и от женской особи по цвету. И как я успел заметить, ты именно к ним и принадлежишь, – говорит Штайн, внимательно посмотрев на меня.
Меня передёргивает от его взгляда. И до меня только сейчас доходит вся серьёзность моего положения.
– И что я должна делать? – спрашиваю я, переходя на шёпот.
Взгляд Штайна смягчается, и уже без ноток серьёзности и жути он произносит:
– Пока ничего, ты ещё не приняла полный облик. Ты должна отдохнуть. Выспись как следует. Во сне изменения идут быстрее. А потом мы приступим к началу битвы.
– И в чём же заключается это начало битвы?
Видать, Штайн не хотел вдаваться в подробности именно сейчас, но, прогнав мысли, он решает посвятить меня в план.
– Ты и я проникнем в армию сфринглов, так проще добраться до Зика. Нужно пройти незамеченными, чтобы Нистарк ничего не заподозрил. А потом нанести удар по самому Зику. Подробности расскажу, когда ты будешь готова.
М-да, как-то насторожила меня простота его слов.
– А я потом смогу стать снова собой? – спрашиваю я, смотря прямо в глаза Штайну.
– Да, конечно, ты же не чистокровный сфрингл. Как только твоя роль закончится, ты снова примешь человеческий облик.
Вроде, меня устроил ответ, но всё же хотелось задать ещё несколько вопросов до того, как Штайн отправит меня наверх. Но как он сказал, мне нужно выспаться.
– А почему тёмных нет в городе?
– Они все ушли в чёрный лес, у них там целый город под землёй. Тёмные там готовятся к войне. Как ты заметила, в нашем городе нет школы магии. В светлых землях главным магом являюсь я, а также у меня есть свои ученики, но у нас нет школ.
– А почему бы их не построить? – не успокаиваюсь я.
– Как-то давно у нас была школа для светлых и тёмных, но тёмные не хотели изучать магию наравне со светлыми. Это была самая огромная война, развязавшаяся на почве магических разногласий. С тех пор школ больше нет. Да и на каждой из сторон школы не строят, мы просто берём одну комнату замка под класс и занимаемся с учениками. Как-то не принято с тех пор строить школы.
Да, странный мир, однако. Сложно их понять, но не стану приставать, пусть живут, как хотят. Я же, в конце концов, только гость в этом мире.
– И у тёмных так же: кто-то один учит новичков магии в пещерах под лесом, – продолжает свой рассказ Штайн.
Зря я, наверное, спросила, теперь ещё один вопрос вырывается из меня:
– Откуда ты столько про тёмных знаешь?
Старичок кашляет два раза, напоминая нам о своём присутствии. А Штайн, словно снова пропал в своих воспоминаниях, с грустью отвечает:
– Когда-то я и Зик были хорошими друзьями…
На этом его слова прерываются, кажется, он не желает больше об этом говорить. Его ответ повергает меня в шок. Старичок опять кашляет. И тут экран мигает, и я замечаю стоящий на той стороне комнаты пьедестал, а на нём – огромный хрустальный шар. Честно говоря, из чего он сделан, я точно не представляю, но выглядит он именно как хрустальный.
Забыв про всё, я подбегаю к нему и, кардинально меняя тему, кричу:
– А что это за шар?
Штайн и тот самый хранитель словно просыпаются от кошмарного сна, подскакивают на месте и подбегают ко мне, не дай бог я что сломаю.
– А это, можно сказать, самая важная вещь в этой комнате, да даже во всём мире! – оживлённо кричит Штайн.
Заметив моё перекошенное лицо, он понимает, что перестарался с громкостью и извиняется. А старичок просто стоит рядом, опять-таки ничего не говоря. Вот удивительно сходство этого хранителя с обычным хоббитом из мира Толкиена. Он даже до вершины этого пьедестала не достаёт и стоит в сторонке.
– Этот шар имеет способность знать всё, что происходит в этом мире, а также видеть внешний» мир, – продолжает уже тише Штайн. Заметив моё удивление, он продолжает: – Его называют «шар порталов». Именно он способен найти из всех жителей внешнего мира героя. Он создаёт портал по телепортации этого человека в наш мир. Именно так ты попала к нам.
Да, действительно, интересный шар. Размышляя и слушая объяснения Штайна, я рассматриваю шар и жизнь внутри него. Потому что, как только все обращают на него внимание, внутри начинают происходить какие-то движения. Появившаяся белая полоса наподобие дымки вырисовывает различные узоры.
– Этот шар не умеет говорить, но он может показывать изображения, что являются его ответом.
Слова Штайна прерывает кашель радом стоящего старичка, и он мгновенно переключается с одной темы на другую.
– Ах да, уже поздно, тебе пора отдыхать. Иди в свою комнату, завтра я сам приду за тобой. – Не скрывая напора, Штайн напрямую выпроваживает меня прочь из комнаты.
Я даже моргнуть не успеваю, как оказываюсь за дверью светлой комнаты. Дверь, словно насмехаясь надо мной, с большим грохотом захлопывается. Всё-таки в коридоре, несмотря на его освещённость, очень жутко находиться, особенно в одиночестве. Но тут же моё одиночество нарушает голос дворецкого Грэя. Это было так же неожиданно, как и резкий звук закрывшейся двери. Да что это такое, вы что, смерти моей хотите?
– Госпожа Мария, позвольте проводить вас до вашей комнаты, – говорит Грэй, и его лицо озаряет звериная улыбка. Только сейчас я заметила, что его рот полон сплошных клыков. От этого находиться в коридоре легче не становится, а наоборот – это придаёт неожиданному испугу каплю пикантности.
Я, наверное, сейчас выгляжу как испуганный котенок. Стою на одном месте, почти не дыша, с ошарашенным взглядом; правая рука безвольно прижата к груди, даже когтистая лапа и та подрагивает. А вот дворецкий даже не шелохнулся. Всё та же не пойми что выражающая улыбка во весь рот. Он чем-то Чеширского кота напомнил из «Алисы в стране чудес». Именно на Алису я скорее всего и похожа в этом странном мире.
– Ну так что, вас проводить? – нарушает тишину дворецкий, приняв свой невозмутимый вид обратно.
– Да, пожалуйста, – выдавливаю я слова и медленно плетусь следом.
Что же меня так испугало, не пойму. Из-за всех этих разговоров я совсем забыла спросить у Штайна про комнату, в которой живу теперь, и про зеркало. Умеет же он сделать так, чтобы все вокруг всё забыли.
