И без того душный воздух становился все жарче от разгоряченных тел, но выйти из толпы было невозможно. Она как прилив — одной сильной волной понесла меня к ступенькам, а оттуда все выше и выше...
Я смотрела на тех, кто нес «кавади». Вот кому было сейчас действительно нелегко, но они пели, возвышая силу духа и свою веру. Справа от меня толпа неохотно расступилась, чтобы не помешать исполнению особого обета. Трое мужчин держали длинные ножи-паранги острием вверх, а небольшой худощавый индиец, что-то негромко напевая и осторожно ступая только на паранги, не касаясь ногами ступенек, поднимался наверх. Ножи быстро переставляли с одной ступеньки на другую, облегчая долгий путь отважному верующему. Ни капли крови, а ведь тонкий край паранга напоминал острые бритвы.
Поднявшись наверх, многие произносили молитву или исполняли ритуальный танец, а потом, обессиленные, падали на колени.
Назовите это как хотите: магия, ворожба, неистребимая вера в чудеса или высший дух, но она существует, она живет в душах сотен тысяч людей, и отрицать ее я не возьмусь.
Не дарите на свадьбу часы
В Малайзии нетрудно узнать, в чьей семье свадьба. Дом украшают цветами, на улице раскидывают красочный шатер, под которым собираются гости. Если свадьба происходит в квартире многоэтажного дома, то за несколько дней до торжественного события лифт не узнать — его обновляют, поливают специальными ароматическими средствами, на пол кладут коврик — словом, выходить оттуда никто не спешит.
Не раз я бывала на малайских свадьбах и убедилась, что одно из главных лиц на ней — пожилая женщина, которую все называют «мак андам». Она везде сопровождает невесту, но не является родственницей этой семьи. Традиционно ее роль состоит в том, чтобы невеста выглядела на свадьбе неотразимой красавицей. «Мак андам» хорошо знает все секреты красоты и многие косметические средства готовит сама.
На этот раз на свадьбе наших друзей мне повезло: я смогла познакомиться с опытной «мак андам» — Салохой Рашид, и она охотно рассказала мне о своем искусстве.
— Я уже двадцать лет являюсь «мак андам»,— с гордостью произнесла Салоха Рашид.— В своей работе я никогда не пользуюсь современной косметикой, хотя это намного проще. Все делаю из натуральных продуктов — яичных белков, лимона, трав, цветов. Например, «манди сери» — особую ванну, которую невеста принимает в пятницу, накануне свадьбы,— готовлю из пальмового масла, соли, тамаринда и лепестков десяти цветов. Я украшаю костюм невесты, укладываю ей волосы.
— А бывают в вашей работе трудные моменты? — поинтересовалась я.
Салоха Рашид задумалась на мгновение, а потом призналась:
— Конечно, бывают, ведь «мак андам» должна «увидеть невидимое». Иногда перед свадьбой будущие свекрови просят меня узнать — является ли невеста девственницей.
— И что тогда? — вырвалось у меня.
— Эти секреты мы храним в себе...
На церемонии «берсандинг» — «благословения», куда мы были приглашены с мужем, собрались не только близкие родственники, но и друзья и знакомые.
Невеста с женихом сидели на небольшом возвышении, откуда их все могли хорошо видеть. Невеста, одетая в национальный наряд из сонгкета (ткани, сотканной из золотых и серебряных нитей с бордовой или желтой основой), с золотой короной в виде цветов на голове, была настоящей королевой торжества. Наряд жениха отличался не меньшей величественностью.
Рядом с новобрачными стоял серебряный кубок, наполненный нежными лепестками цветка «бунга рампай», напоминавшими лепестки розы. Каждый, кто подходил поздравлять их (такая честь выпадает не всем), брал горсточку лепестков и поочередно клал в ладони жениху и невесте. Затем гость опускал небольшой букет, лежавший рядом с невестой, в кувшин с водой, издающей нежный аромат лаванды, и брызгал на ладони молодым. В заключение он бросал несколько зерен риса, окрашенных шафраном, за плечи новобрачным, чтобы их дом всегда был «полной чашей».
После этого гость уходил не с пустыми руками, а получал «бунга телур» — яйцо-цветок. Искусно завернутое в золоченую или серебристую бумагу, яйцо напоминало цветок с лепестками и символизировало продолжение рода. «Бунга телур» достался каждому приглашенному на свадьбу.
Если о свадьбе малайской девушки узнаешь только из приглашения на это волнующее событие, то у индийских девушек этот секрет раскрывается намного раньше. Достаточно взглянуть на их ладони. Если они покрыты красными кружками разной величины — значит, через две недели свадьба. Эти кружки сохраняются долго, так как краску получают из листьев хны, смешивают с особыми специями и известью.
За две недели до свадьбы в дом к невесте приглашают замужнюю женщину, у которой много детей и заботливый муж. Ее просят нанести особую пасту из листьев хидны на ладони девушки, что должно принести ей удачу и богатство, много детей и радостную супружескую жизнь.
Другие интересные подробности о свадьбах я узнала сразу по приезде в Малайзию. Эта история передавалась от старожилов новичкам, и с каждым годом в ней появлялись новые, неожиданные подробности.
Молодую советскую пару пригласил на свадьбу к своей дочери китайский бизнесмен. Недолго думая, они купили приличный, по нашим стандартам, подарок — настенные часы и, довольные, отправились на торжество.
Спустя какое-то время после свадебных торжеств нашего торгового партнера — того самого китайского бизнесмена — нигде не было видно. Наконец с явной неохотой он пришел на переговоры, где был необычно холоден и сдержан. В конце концов кто-то спросил у него: в чем дело? И в ответ услышал слова, полные горечи и обиды:
— Подарить моей дочери на свадьбу часы! За что нам такое?! Ни я, ни моя дочь не собираемся умирать! Такой подарок может означать только одно: «Время истекло, и слышен похоронный звон»!
В другой раз я услышала эту же историю, но там вместо часов дарили платки, а в некоторых вариантах рассказывалось, что жена приглашенного работника нашего посольства надела на китайскую свадьбу черное платье, чем огорчила до слез мать невестки.
Конечно, в современных китайских семьях смеются над всякими предрассудками, в том числе и над тем, что черный цвет приятен только дьяволу... но надеть на свадьбу черное платье или костюм никто из китайцев не рискнет.
Елена Чекулаева Фото автора
Русский дом в Асунсьоне
Вода подошла вплотную к стоящему на высоком берегу городу, затопила прилепившиеся к его подножию кварталы деревянных домишек. Соблюдая рядность улиц, стояли домишки по колено в воде, а чуть подальше, на глубоководье, тоже полузалитые водой, рядами щеголяли белоснежными палубами шикарные яхты. Сверху этот район смотрелся довольно живописно: этакая южноамериканская Венеция. Но каково было сейчас ее обитателям!
Самолет сделал еще один маневр. Неожиданно выглянувшее солнце ударило по водной глади, отразилось от нее и веселыми бликами заиграло на стенах салона.
— Мама! — раздался рядом детский голосок.— Что это за город внизу?
— Это Асунсьон,— ответила мама.
— Ой, как здорово! — Малыш захлопал в ладоши.
Признаюсь, и я точно так же, по-детски готов был радоваться предстоящей встрече с Асунсьоном, с Парагваем, долгие годы наглухо закрытым для наших журналистов.
«Плод должен созреть»
Мой путь ко дню этой встречи был долог и не лишен курьезов. Впервые я постучался в дверь парагвайского посольства в Монтевидео 1 февраля 1989 года. Меня принял советник Амбросио Вергара, очень любезный пожилой человек. Я долго и настойчиво говорил ему о том, что-де пора уже предоставить и нашим журналистам возможность своими глазами увидеть и описать парагвайскую действительность. Дон Амбросио вежливо со всем соглашался, сам рассказывал, как под мудрым руководством президента Стресснера меняется его страна, идет к прогрессу и всеобщему благополучию. Он записал мои паспортные данные и пообещал тотчас направить их в свой МИД. Договорились созвониться на следующей неделе. А ровно через сутки диктатор Стресснер был свергнут его свояком, генералом Андресом Родригесом.
Только 6 февраля я смог дозвониться до посольства. На мое восторженное «Ну, теперь-то можно!» советник так же любезно ответил: «Что вы! Там в МИДе сейчас такой хаос. Разве им до вашей визы! Подождите немного. Уверен, что ваш вопрос так или иначе будет решен».
Дней через десять «мой вопрос» действительно решился. «В нынешней ситуации,— зачитал мне дон Амбросио по телефону мидовскую телеграмму,— выдача визы нецелесообразна». И добавил от себя, утешая: «Плод еще не созрел, надо подождать».
Вторая попытка была предпринята в середине апреля. Советник Вергара выглядел еще более любезным и, как и в первый раз, снова записал сведения обо мне и снова попросил подождать ответ из Асунсьона.
