Тут и начинались всякие «но». Иметь дело даже с самой СОЗ по поводу несанкционированной высадки в заповеднике А-группы уже достаточно неприятно, это раз. Придется указать им место посадки своего катера, и смотрители непременно выяснят, что в ходе эксперимента ему пришлось застрелить десяток многоногих броненосцев — представителей одного из наиболее редких видов фауны Тихой, это два, и уже пахнет судебным разбирательством. Да что там — пахнет, тюремный срок почти гарантирован, и не маленький. Попробуй, докажи, что ты совершил сие в интересах науки… Тем более что его профиль — не биология даже, а история и культура внеземных цивилизаций. СОЗ обязана сообщать обо всех случаях самодеятельности в заповедниках А-группы в Комиссию по Контактам, и это три, а после разбирательства по делу Ткаченко, которого к ответственности привлечь так и не удалось, людоеды из Комиссии спят и видят как бы отыграться и поймать ученых на горячем… Что и говорить, научная братия не слишком аккуратна в выборе средств, когда дело касается возможности получения особо важных для исследований данных. Большинство специалистов, особенно молодых и горящих желанием прославиться, нарушают запреты Комиссии при каждом удобном случае. Но, с другой стороны, если соблюдать все пункты Устава[12], шагу ведь не сделаешь…
А ведь я тоже хотел прославиться, с грустью подумал Паго. Тем более, что если бы мои выводы оказались верны, я бы двинул науку вперед куда дальше, чем Ткаченко, причем сразу по нескольким направлениям и в разных областях. Однако…
Однако Ткаченко привез из своей вылазки на Тихую готовый результат — и его живодеры из Комиссии чуть на месте не убили. А ты, младший научный сотрудник Нвокеди, что ты представишь в свое оправдание? Кучу догадок и десяток трупов животных, которые не то что к отстрелу — к отлову запрещены? В жизни ты не убедишь ни Комиссию по Контактам, ни Управление по Охране Природы, ни даже своих коллег, что эксперимент прошел успешно, не имея на руках убедительных доказательств.
А в том, что эксперимент удался, у Паго не было сомнений. Сейчас, когда впервые за последние несколько часов у него появилась возможность проанализировать информацию и сопоставить события, он мог бы сказать, что все его догадки подтвердились самым несомненным образом — появление монстров его напугало вначале, но не очень удивляло теперь. Правда, он никак не ожидал, что это будут хищники неизвестного науке вида, хотя существование таких в районе Восточного Массива и допускалось экзобиологами. Тем более, он не ожидал, что их окажется так трудно убить. Господи, да он с первой попытки ни на какой ощутимый результат вообще не надеялся, готовился лишь замерить колебания биополей, зарегистрировать с помощью приборов всплески «нервной активности» биосферы…
Нет, Службу охраны заповедников он на выручку звать не будет. В самом лучшем случае это грозит дисквалификацией или запретом заниматься научной деятельностью вообще. Его коллегам из Центра тоже лучше пока побыть в неведении. Самовольство ему вряд ли простят, а это грозит переводом в аналитический отдел, после чего его и вовсе постараются спихнуть куда-нибудь подальше отсюда. Так или иначе, он не сможет довести до конца то, что начал, и завершить эксперимент.
Нвокеди развернул антенну, выдвинул клавиатуру и, быстро набрав идентификационный номер своего катера, нажал «вызов» и «поиск». Не может быть, чтобы одновременно с Маусом и кибом спецкостюма вышел из строя и киб корабля; такого не бывает, чтоб в один и тот же день отказали сразу три киб-мастера, от которых в данный момент зависит, возможно, его жизнь, и уж точно — карьера… Паго был слишком занят просчитыванием вариантов своих возможных действий, а не то, конечно, сообразил бы, что без серьезных причин не выйдет из строя и один искусственный интеллект, надежно защищенный от большинства известных человеческой цивилизации агрессивных физических и энергоинформационных воздействий извне.
Киб-мастер катера по имени Клен отозвался почти сразу.
— В чем дело, Паго, почему не отвечаешь? Ты запретил мне самостоятельно выходить на связь с тобой и с базой Центра, хоть мне и непонятен смысл подобного приказа. Но расчетное время твоего отсутствия давно превышено и…
— Все понимать необязательно, Клен, — оборвал его Нвокеди.
К нему возвращалась его самоуверенность, успевшая войти в поговорку у коллег по работе. Клен не в курсе дел и подробно информировать о случившемся его не стоит. В курсе был Маус, а он, по всем признакам, сгорел. Если сейчас действовать правильно, можно легко выбраться из нынешнего неприятного положения и продолжить свое исследование прямо с того места, на котором его сегодня столь грубо прервали.
— Сколько времени я отсутствую? — спросил он.
— С момента твоего выхода из корабля прошло пятнадцать часов пятьдесят семь минут по универсальному времени[13], — ответил киб.
Паго едва не присвистнул от удивления. На выбор места для проведения эксперимента ушло минут сорок. Еще двадцать он потратил на установку оборудования, и, начиная с этого момента, как и полагается добросовестному исследователю, четко отмечал время начала любого своего действия. На поляне он провел два часа сорок три минуты, потом появилась группа многоногих броненосцев числом в двадцать три особи, которую Паго вычислил уже давно и наметил в качестве рабочего материала, другими словами — выбрал в жертву на алтарь науки. В прямом смысле… Отстрел неповоротливых беззащитных животных из автоматической винтовки с мощной оптикой занял полторы минуты; и то лишь потому, что, согласно своему замыслу, он должен был наносить смертельные, но не приводящие к немедленному летальному исходу ранения — прицеливаться приходилось тщательно. Беднягам предстояло как следует помучиться перед смертью — к необходимости именно таких действий Нвокеди пришел в результате предварительного анализа информации, собранной им по интересующему его вопросу. Он подстрелил десятого и решал, не хватит ли, как вдруг разом заверещали сигналы датчиков. Паго взглянул на индикаторы — приборы будто сошли с ума. Пока он пытался разобраться с показаниями и понять, что же происходит, прошло от силы минут пять — вот тут-то и пришлось прервать эксперимент в связи с появлением новых действующих лиц. Неизвестные науке монстры выскочили из зарослей столь стремительно, что экспериментатору пришлось посвятить все свое время и силы тому, чтоб его не сожрали в течение ближайших нескольких секунд.
Паго прикинул, что отдыхает в своем убежище в этих кустах около часа. Значит, кросс по лесу продолжался не три и не четыре — одиннадцать часов! Неудивительно, что он чувствует себя так, будто попал в камнедробилку. И это значило, что до наступления ночи остается не так долго.
— Паго, с тобой все в порядке? Почему молчишь?
Нвокеди вернулся к действительности.
— Все в норме, не переживай.
— Ты вышел на связь через SOS-передатчик, — сказал киб-мастер. — Что случилось? Какие будут указания?
— Слушай, Клен, мой секретарь отказал. По неизвестным причинам. Киб костюма — тоже. Поэтому я немного заблудился…
Пиликнул сигнал уведомления, и Нвокеди взглянул на экран, на котором открылось окно навигатора. Катер был до смешного близко — меньше трех километров. Можно добраться за час или чуть больше… Он поднял голову — в его убежище стало заметно темнее. На широте, где он находился, вообще темнеет быстро, значит, скоро в этом лесу даже собственную вытянутую руку не разглядишь. Шлем-то потерян. А вместе с ним потеряна возможность видеть в темноте. Есть, правда, фонарик… Паго попытался сесть на корточки и тут же повалился на землю, едва сдержав стон. Не-е-ет, идти прямо сейчас он не сможет. Нвокеди попытался вспомнить, не попадалось ли на последнем отрезке его пути поляны, достаточно большой для посадки корабля, но не вспомнил ничего. Здесь даже просветы в сплошном массиве смыкающихся древесных крон и то редкость, а поляны только там, где скальное основание материка выходит на поверхность, образуя каменистые проплешины, заросшие травой и редким кустарником, или где слой почвы просто слишком тонок, чтобы удержать громадные деревья. Ничего не остается, как заночевать в лесу. Если приказать Клену лететь сюда и сажать катер прямо сквозь ветки, выбрав место, где они пореже и потоньше, существует опасность угробить и корабль, и надежду вернуться на базу как ни в чем не бывало.
— Я приду утром, — сказал Нвокеди. — Ты меня уже засек?
— Да, — тут же ответил Клен.
— Постараюсь выйти, как только рассветет. Следи за моим движением и будь готов взлететь, как только я подойду. До встречи.
Нвокеди, свернув антенну, засунул передатчик в карман. Достал свой стакан-котелок, и, щедрой рукой насыпав туда питательной смеси из контейнера, залил концентрат тоником. В быстро сгущающихся сумерках действовать приходилось уже почти на ощупь, но фонарик он зажигать поостерегся — его недавние преследователи или другие хищники могли бродить где-то поблизости, и привлекать их внимание было ни к чему. Если он от тех монстров днем едва ушел, то какие шансы у него будут ночью? Нет, правильно сделал, что остался.
