Мистер Пендервик осторожности то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил.
— Добрый день, миссис Ааронсон. Хочу познакомить вас со своей семьёй, — сказал он. — Вот это Клер, моя сестра, она приехала к нам на выходные. А это мои дочери. Розалинда — старшая. Следующая за ней Скай. Потом Джейн. И самая младшая… — Он умолк и оглянулся с таким видом, будто Бетти должна была по дороге потеряться (что обычно и происходило, когда сёстрам предстояло с кем-то знакомиться).
Но Бетти никуда не потерялась, а стояла рядом и дёргала его за рукав.
— Вот же я, — прошептала она. — Я тут.
— Гм-м, как интересно… Да, ты тут. — Он положил ладонь ей на голову. — И самая младшая, Бетти.
— Пап, спроси, как зовут малыша.
Бетти сказала это шёпотом, но соседка услышала.
— Его зовут Бен, — ответила она. — Бен, поздоровайся с нашими соседями.
— Утя, — сказал Бен. Волосы у Бена были ещё рыжее маминых.
— «Утя» — это пока единственное, что он говорит, — смущённо пояснила она. — Просто у нас дома много разных уточек, он их очень любит. А меня зовите, пожалуйста, Иантой.
— Ианта, астрофизик, — радостно брякнула Скай и только потом сообразила, что её бряк прозвучал — глупее некуда. Теперь уж точно никакие умные вопросы не помогут, думала Скай, пятясь мелкими шажочками за Розалинду. Произвела, называется, первое впечатление. Ну и ладно. В конце концов, что толку с того, что соседка астрофизик, если у соседки на руках всегда висит щекастый младенец? Общение с младенцами у Скай как-то не очень складывалось.
Джейн, судя по её сочувственной мине, тоже заметила промашку Скай. Хорошо хоть папа ничего сегодня не замечал.
— Ианта, — задумчиво повторил он. — Красивое имя. Значит «фиолетовый цветок». Слово греческое по происхождению. Но от него образовано латинское прилагательное ianthinus — фиолетовый, фиалковый.
— Да? — Ианта смотрела на него немного растерянно, но, кажется, с интересом.
— Ну вот, опять! Он всегда такой, — извиняющимся тоном сообщила тётя Клер. — Приятно было познакомиться, Ианта. Мы постараемся не слишком вас донимать!
Взрослые простились за руку — Розалинда как старшая из сестёр тоже пожала Ианте руку, — и Пендервики зашагали обратно к своему дому.
— У меня к тебе просьба, Мартин, — сказала тётя Клер, когда они отошли достаточно далеко. — Пожалуйста, не говори больше сегодня про греческий и про латынь — я имею в виду вечером, на свидании.
— Да будь оно проклято, это свидание! — неожиданно взорвался мистер Пендервик.
— Папа! — изумлённо обернулась к нему Розалинда. Кто-кто, а их папа никогда не выходил из себя.
Зато Скай рассмеялась и прижалась к папиному локтю. Так вместе они и вошли в дом.
Глава пятая
Первое свидание
Переодевшись из футбольного в обычное и прихватив с собой яблоко, ручку и голубую тетрадку, Джейн выбежала на улицу и направилась в своё самое любимое на свете место под названием Квиглин лес — целых полтора квадратных километра прекрасной, почти дикой природы, чудом сохранившейся посреди Камерона. Никто уже давно не помнил, кто такие были Квигли, чем они тут занимались и когда жили. В самом лесу от них остались только разбросанные тут и там низкие каменные стенки. Может, эти Квигли были фермеры или пастухи. А может, аристократы, бежавшие сюда от Французской революции, — эта версия особенно нравилась Джейн, хоть она и не взялась бы объяснить, откуда у французских аристократов такая нефранцузская фамилия. Как бы то ни было, теперь эта земля принадлежала штату Массачусетс. Но поскольку главный вход в Квиглин лес располагался в конце улицы Гардем, то проживающие на этой улице дети по праву считали его своей личной территорией.
Дети знали неписаное правило: до десяти лет нельзя ходить в Квиглин лес в одиночку. После десяти — пожалуйста; но без сопровождения взрослых или хотя бы старших нельзя забираться вглубь. С какого места начинается «глубь», тоже знали все: с ворчливого ручья, пересекавшего главную, самую натоптанную лесную тропу, метрах в четырёхстах от входа. Впрочем, и по эту сторону от ручья детям было раздолье — и то, что им тут знакомо всё до последнего деревца и до последнего камешка, сёстрам Пендервик ничуть не мешало.
Сегодня Джейн направилась к большому камню, который она называла Волшебным утёсом. Хотя Джейн уже стукнуло десять, вера в волшебное и чудесное до сих пор из неё не выветрилась. Кроме того, она практически не сомневалась, что всё волшебство штата Массачусетс, дошедшее до наших дней, каким-то образом сконцентрировалось вот в этом самом утёсе. Остальные сёстры об этом не догадывались: Розалинда была уже слишком большая для чудес и волшебства, Бетти слишком маленькая, а Скай и думать забыла о чудесах в тот день, когда научилась делить в столбик.
— Привет, Утёс, — сказала она, добравшись до места. — Это я, Джейн.
Она с удовлетворением оглядела круглую поляну, сплошь заросшую мелкими астрами и розами. Наверно, когда-то эти розы и астры были высажены Квиглями на клумбе перед домом, но потом дом разрушился, а розы и астры одичали, измельчали и разбрелись во все стороны. Но даже сияющие звёздочки одичалых астр меркли рядом с Волшебным утёсом, что высился в центре поляны. По ширине утёс был примерно такой же, как по высоте. А по высоте — как Джейн, даже выше. Такой огромный камень, и к нему привалена целая груда камней поменьше. Джейн не сомневалась, что у такого камня должна быть своя удивительная история. Может, это и не камень даже, а метеорит — свалился в Квиглин лес прямо из космоса. Насчёт каменной мелочи у его основания Джейн не была уверена — но, возможно, метеорит потом каким-то чудесным образом притянул к себе все эти осколки и обломки, чтобы они вечно пылились у его подножия и вечно перед ним преклонялись.
— Я принесла тебе подношение, о Волшебный утёс!
Забравшись на каменную россыпь, она опустилась на колени и провела ладонью но большому камню сверху вниз. Давным-давно, много лет назад, она обнаружила в боку своего утёса трещину как раз подходящей ширины, чтобы туда вошла рука, и подходящей глубины, чтобы можно было что-то спрятать внутри. Но Джейн никогда не совала в эту трещину что попало, а приносила только самые ценные свои сокровища, подходящие для волшебных целей. Например, ракушки, собранные на Кейп-Коде в последнее лето, когда мама была жива; бедную куклу по имени Анжела, которой Скай нечаянно отбила полголовы; ручку, которой она, Джейн, написала свою первую книжку про Сабрину Старр; клюшку с эмблемой «Бостон Брюинз»[8], которую Томми забыл перед гаражом Пендервиков прошлой зимой. Джейн всё ждала, когда же он спохватится и спросит: эй, где моя клюшка? И тогда она ему скажет: не волнуйся, Томми, твоя клюшка в надёжном месте, я её для тебя сберегла.
Она наконец отыскала знакомую трещину. Так, теперь само подношение. Вытащив из кармана несколько листков бумаги, она затолкала их в трещину. Как можно глубже.
— О Волшебный утёс, хранитель моих сокровищ! Пожалуйста, прими эти жалкие, позорные листки и помоги мне избавиться от их власти!
С такими словами Джейн вверила утёсу своё довольно помятое и потрёпанное сочинение про знаменитых женщин штата Массачусетс. То самое, за которое ей влепили тройку. Хотя папа её потом успокаивал и говорил что-то про Толстого и про «Войну и мир», Джейн всё равно чувствовала, как эта жирная красная тройка отравляет ей жизнь. А ей ведь придётся потом писать другие сочинения для мисс Бунды — и как их писать, когда над ней висит эта проклятая тройка? Оставалось надеяться на Волшебный утёс. Только он способен снять проклятие. Так уже было однажды: когда Эмили, подруга Джейн, очень сильно заболела, Джейн принесла утёсу её фотографию — и уже на следующий день Эмили почувствовала себя гораздо лучше.
С утёсом, правда, не всегда угадаешь, как он себя поведёт. Например, совсем недавно Джеффри заезжал в Камерон по пути в свою бостонскую школу-интернат, и Джейн привела его сюда. Они вместе нарисовали на листке бумаги портрет Декстера и затолкали его в трещину. Они рассчитывали, что благодаря утёсу Декстер или станет приличным человеком, или, ещё лучше, куда-нибудь денется, исчезнет. Однако через неделю Джеффри позвонил из Бостона и сообщил, что его мама с Декстером только что поженились и собираются ехать в свадебное путешествие в Европу.
Но Джейн не имела претензий к утёсу. В конце концов, они с Джеффри сами виноваты: не хотели, чтобы миссис Тифтон с Декстером поженились — надо было так прямо и говорить. А они ведь про женитьбу ни словечком не обмолвились. Это во-первых. И во-вторых, они хоть и просили, чтобы утёс превратил Декстера в приличного человека, но сроков-то не называли. Так что Декстер, может, и исправится — лет этак через десять. Когда это уже будет никому не интересно.
