только депутаты, но и активная часть общественного мнения возражала против политики генерала. Пришлось назначить новые выборы, и, когда стало ясно, что Пеллу дискредитирован, в июне 1900 г. его кабинет ушел в отставку.
Манакорда так характеризует этот исторический период: «Отныне в центре политической борьбы между правительственными партиями оказывается дилемма: какую позицию занять по отношению к организованному рабочему движению. Классовая борьба вошла в парламент как компонент борьбы за власть. Не потому, что возникла альтернатива перехода власти к небуржуазным силам (даже социалисты об этом и отдаленно не помышляли), а потому, что перед правительственными партиями возникло два возможных варианта отношения к классовой борьбе. Выбор шел между реакцией и узаконением социализма в рамках конституционной монархии, что повлекло бы за собой такое же решение по отношению к организованному католическому движению». И дальше: «Отныне в стане реакции встречаются (независимо от соперничества в борьбе за власть) все те, кто считает «красных» и «черных» противников стоящей у власти буржуазии врагами нации, все те, кто усматривает в движении народных масс, руководимых католиками или социалистами, покушение на Рисорджименто И они отвергают этих «врагов существующих институтов, захлопывают перед ними дверь. Другая партия, персонификацией которой явится Джолитти, будет, напротив, стремиться абсорбировать всякую внеконституционную оппозицию в рамках либеральных институтов, предлагая классовой борьбе другой выход»{23}.
Создание переходного правительства после падения Пеллу было, быть может, неизбежным. Премьером был назначен 80-летний председатель сената Джузеппе Саракко, человек безликий, стоявший на умеренно консервативных позициях и «уважавший законы», Назначение его свидетельствовало о некоторой растерянности: видимо, король понимал необходимость изменения методов управления страной. Но через несколько недель после назначения нового премьера король был убит.
Это произошло 29 июля 1900 г. в г. Монца, куда Умберто I приехал взглянуть на спортивные состязания. Он возвращался в открытой коляске. Неожиданно из толпы к коляске приблизился молодой человек и выстрелил из револьвера три или четыре раза. Король скончался через 15 минут. Стрелявший в него Гаэтано Бреши, анархист, приехал из США специально для того, чтобы «отомстить за многие несправедливости». Известны протоколы судебного заседания и отклики печати. Бреши был 31 год, его описывают как красивого, очень уверенно державшегося человека. Говоря о мотивах убийства, он упомянул о репрессиях на Сицилии и в Милане. В ответ на замечание председателя суда, что репрессии осуществляло правительство, Бреши возразил, что король подписывал соответствующие декреты: «Я хотел отомстить за жертвы; кроме того, я хотел отомстить за самого себя, из-за тяжелой жизни вынужденного эмигрировать. Когда в Патерсоне (США, штат Нью-Джерси. — Ц. К.) я прочел о событиях в Милане, где даже стреляли из пушек, я плакал от ярости и стал готовиться к вендетте. Я думал о короле, который наградил тех, кто осуществил эти побоища, и пришел к убеждению, что он застуживает смерти. Никто не внушал мне этого. У меня не было сообщников. Более того, за шесть месяцев до отъезда я вышел из всех политических организаций, чтобы чувствовать себя более свободным»{24}.
В Италии не было смертной казни, и Бреши приговорили к заключению. По официальной версии он повесился в тюрьме 22 мая 1901 г. Кто знает, было ли это самоубийством? Помимо осуждения Гаэтано Бреши, репрессий в стране не было. Через несколько недель после вступления на престол Виктор Эммануил III, сын убитого короля, заявил, что он намерен восстановить мир внутри страны и добиться «единения всех людей доброй воли». Это было прелюдией к «эре Джолитти».
ДУХОВНАЯ АТМОСФЕРА ПОСТРИСОРДЖИМЕНТО
Несколько поколений патриотов, участников движения Рисорджименто, политически сражались под разными знаменами, но все они сходились на центральной идее нации. В это понятие разные люди вкладывали различный смысл, но все верили в то, что у новой Италии есть особая всемирно-историческая миссия. Во время Рисорджименто авангардной силой была интеллигенция. Потом наступил период, называемый Пострисорджименто. «Интеллектуалы — участники движения Рисорджименто больше всех других способствовали созданию в высшей степени идеализированного облика этого движения. Именно поэтому они сильнее всех ощущали, что новое объединенное государство не соответствует пламенным надеждам недавнего прошлого»{25}. Объединенная Италия перестала быть мечтой и превратилась в реальность. Однако реальность не всегда совпадала с тем образом, который рисовали себе люди, боровшиеся за воплощение в ней своих идеалов.
Современный философ-марксист Альберто Азор Роза высказывает мысль, что в годы борьбы за объединение некоторая расплывчатость идеологии Рисорджименто способствовала сближению позиций различных групп. Но позднее, когда цель была достигнута, наступили отрезвление и разочарование. Характерно письмо, которое знаменитый поэт Джозуэ Кардуччи (1835–1907), республиканец и гарибальдиец, кумир интеллигенции и молодежи, впоследствии ставший консерватором, адресовал другому видному деятелю Рисорджименто, известному литератору и организатору культуры Арканджело Гислерп: «Кажется ли вам прекрасной эта Италия? Я лично не считаю ее прекрасной, но, чтобы не вносить горечь в сердца других, молчу и буду молчать…».
Процесс переоценки ценностей Рисорджименто, охвативший интеллигенцию, был длительным. Напомним, что в период объединения Италии политические институты в большинстве европейских стран были либеральными, и, несколько обобщая, можно сказать, что господствующей политической философией была либеральная и демократическая философия, исходившая из бессмертных принципов Великой французской революции: свобода, равенство, братство. Капитализм в ранней стадии своего развития политически ориентировался именно на либеральную доктрину. На практике, разумеется, идеология чистого либерализма (Азор Роза предлагает термин «абсолютный либерализм») может развиваться как в сторону демократического, так и в сторону консервативного либерализма. В Италии после объединения существовали две тенденции: либеральная и демократическая. Но внутри каждой из них были многочисленные оттенки, а в процессе исторического развития происходили сложные изменения.
Приведем еще одно письмо, которое известный экономист и политический деятель Маффео Пангалеони (1857–1924) отправил Наполеоне Колайанни. (Мы говорили о нем в связи с банковскими скандалами.) Письмо звучит как настоящий манифест. Рефрен — горький упрек окружающему: где настоящие люди? «Где те, кто хочет свободы мысли и действия (только не преступного) для всех: для священника и для анархиста, для реакционера и для поборника прогресса? Скажем конкретнее: где те, кто одновременно признает свободу преподавания, устройство школ для священников, свободу ассоциаций, собраний, печати, любой пропаганды для социалистов? Где люди, которые не желают пользоваться поддержкой государства для себя и использовать государство против своих врагов?» Государство должно осуществлять репрессии только против уголовных преступников. Закон должен быть одинаковым для всех, от короля до уборщика мусора. «Где же те, кто хочет свободы и независимости для каждого отдельного гражданина, которому должна быть предоставлена возможность пожинать плоды, хорошие либо плохие, его собственных действий?»{26}
Энергия и горечь этого письма (личные письма часто
