Повозка продувалась со всех сторон. Северный ветер был беспощаден к заключенным. Но если Джеймс неплохо чувствовал себя в рубахе и кожаных брюках из-за родства со снежными, то Элай, одетый примерно также (на нем еще была кожаная куртка), промерз до костей. Чтобы спутник поменьше думал о холоде и, заснув, совсем не окоченел, Джеймс отвлекал его разговором.
— Откуда ты родом? — спросил он первое, что пришло на ум.
— Отовсюду понемногу, — голос Элая дрожал от холода. — Отца у меня нет, а мать постоянно переезжала с места на место в поисках лучшей жизни.
Джеймс не уточнил, нашла ли его мать призрачную лучшую жизнь. Судя по сыну, ей это не удалось, и он продолжил ее поиски.
Элай молчал, обхватив себя руками за плечи в попытке сберечь ускользающее тепло, и Джеймс снова заговорил:
— Ты не пробовал что-то изменить?
— О чем ты?
— Грабеж и убийства не самые почетные занятия. Ты мог бы наняться в солдаты.
— И проливать кровь ради чужого блага? Нет уж, увольте, — криво усмехнулся Элай. — Я живу ради одного-единственного человека. Этот человек я сам. Остальные меня не заботят.
— А как же твоя мать?
— Она давно умерла. Но даже будь она жива, она бы волновала меня не больше, чем конский навоз из-под лошадей, что тащат эту повозку.
— Вы не ладили? — уточнил Джеймс, вспоминая маму и ее смерть в огне.
— Она была редкостной дрянью.
— Похоже, нам обоим пришлось несладко.
— Ты же не думаешь, что это нас сближает? — проворчал Элай. — У каждого свои заботы, мне дела нет до твоих. И ты, будь добр, не лезь в мои.
Элай отвернулся. Но Джеймс уже проникся симпатией к товарищу по несчастью. Чтобы тот ни говорил, их судьбы были схожи. Разнились лишь способы борьбы за выживание.
* * *
Повозка была в пути неделю. За это время они побывали в двух крупных северных городах — Норте и Брисе. Города поразили Джеймса. Они были огромны. Столько людей в одном месте! Дома из серого камня в несколько этажей, крыши из черепицы, вымощенные дороги. На торговых площадях и в тавернах кипит жизнь. Вместо снега, затоптанного ногами сотен людей, коричневое месиво. Так много шума, так много грязи. Он скучал по сонному спокойствию родной деревни, по мрачному зимнему лесу, по молчаливым землякам.
Элай напротив оживился. Города были его стихией. Буйные застолья, развлечения на грани дозволенного, пестрая толпа, среди которой легко затеряться. Ему всего этого не хватало. Идея отправиться на север теперь казалась ему глупой. О чем он только думал?
Когда повозка, покинув очередной город, отправилась дальше на юг, Элай решил, что пора действовать. Хватит с него сидеть взаперти. Надоело смотреть на небо через решетку.
Джеймс устроился в противоположном углу повозки. Прислонившись спиной к прутьям, он безучастно глядел на дорогу. Белые волосы упали ему на глаза, и он нервным движением откинул их назад. Парень стеснялся себя. В столице с его экзотической внешностью он бы не знал отбоя от девиц. Но в том захолустье, где он жил, он был изгоем. Хотя даже в Эльфантине с ее свободными нравами межрасовый союз редкость. А все потому, что и солнечные, и снежные с одинаковым пренебрежением относятся к людям.
— Эй, ты, — Элай толкнул Джеймса. — Чего расселся? Или повозка для тебя одного?
Парень изумился, но послушно подогнул ноги, освобождая для соседа чуть ли не всю повозку.
Элай поморщился. Полукровка совсем не конфликтный. Чтобы вызвать у него эмоции, надо повозиться. А времени, между тем, в обрез. Через пару дней они будут у стен Ирда, а оттуда рукой подать до столицы. Небо на горизонте уже окрасилось в розовый. Не сегодня-завтра они пересекут границу ночи, и выглянет солнце.
Холод, отвратительная еда и пребывание в скрюченной позе отрицательно сказались на физической форме. Но Элай чувствовал в себе достаточно сил справиться с двумя стражами. Щуплый и невысокий гонец не помеха. Его Элай списал со счетов. Оставался еще один страж, и что-то ему подсказывало: на помощь Джеймса рассчитывать не стоит. Едва ли парень убивал кого-то крупнее пушного зверька. В нем напрочь отсутствовала кровожадность. Да что там, в нем даже элементарного инстинкта самосохранения не было.
Элай нащупал под ворохом сена, которым было усыпано дно повозки, деревянный кол размером с ложку. Он разжился им в Брисе, отломав кусок от ножки стула и заточив его об острый край крепежа, стягивающего угол повозки. Не бог весть какое оружие, но другого нет. Его кинжал отняли при аресте. И сейчас он болтался на поясе рослого стража. Но при должной сноровке и силе удара кол пробьет горло. Рука у Элая твердая, он редко промахивается, а потому он не волновался, бросаясь на Джеймса.
Застать парня врасплох было проще простого. Он легко повалил его на спину и подмял под себя. Джеймс барахтался, пытаясь его спихнуть, но силенок не хватало. Элай большую часть жизни провел в битвах. Мальчишкой сражался за выживание в нищенских кварталах столицы, подростком устроился наемником, но быстро ушел в вольное плавание и жил за счет грабежа.
— Что ты делаешь? — выкрикнул Джеймс, едва Элай приставил к его горлу острый край кола.
Дерево царапнуло кожу, выступила капелька крови, но не красного цвета, а льняного, почти белого. Вид необычной крови заворожил Элая, и он едва не прозевал момент, когда солдаты, спрыгнув с лошадей, открыли решетку.
Элая схватили за ноги, вытащили из повозки и бросили в снег. Он притворился, что потерял равновесие, а сам тем временем перегруппировался. Страж шагнул к нему, дать под дых, но Элай вскочил и вогнал ему кол под нижнюю челюсть. Брызнула кровь на этот раз привычного алого цвета. Страж захрипел и повалился на спину. Врагом меньше, но Элай потерял единственное оружие. Двое стражей подбирались к нему, нацелив мечи в грудь.
Элай едва выхватил меч у поверженного, как его товарищи бросились на него одновременно с двух сторон. Он поднырнул под меч первого, попутно рассекая живот второму. А затем, совершив разворот, прикончил первого ударом в спину.
Глазами он отыскал гонца. Тот прятался за повозкой, словно за щитом. Элай усмехнулся. Запах крови дурманил голову. Он поманил пальцем гонца, призывая его подойти. Трус не двинулся с места. Не гоняться же за ним вокруг повозки, в самом-то деле!
— Оставь его!
Элай вздрогнул. На краткий миг он забыл, что кроме него и гонца здесь есть кто-то еще.
Решетка стояла распахнутой настежь. Джеймс спрыгнул на землю и сказал:
— Пусть идет. Он тебе не противник.
— Он донесет о побеге при первой возможности, — тряхнул головой Элай.
— И что с того? Наш побег и так не останется незамеченным.
Элай замешкался. Не было нужды убивать мальчишку, и он проявил великодушие, о котором бы не задумался, не будь поблизости Джеймса. Опустив меч, он кивнул в сторону лошади. Гонцу не надо было повторять дважды. Он вскочил на коня и ускакал вдаль с такой скоростью, словно за ним гнались псы мрачного бога Вела.
Джеймс рассматривал тела стражей с нескрываемой досадой.
— Обязательно было их убивать? — спросил он.
— Разумеется, нет, — Элай забрал свой кинжал у мертвеца. — Надо было попросить их выпустить нас. Жаль, я до этого не додумался. Уверен, они бы пошли нам на встречу.
— Глупая шутка, — нахмурился Джеймс. — Ты чуть не убил меня!
— Если бы хотел, убил. Я всего лишь вынудил стражей открыть клетку.
Джеймс не спорил. И хотя порез на горле саднил, он предпочел о нем не упоминать. Вид Элая в бою порядком его напугал. Он двигался как профессиональный воин и разил точно в цель. Никаких раздумий, никакого сожаления.
Элай обыскал трупы и забрал кошели с деньгами. Снял с покойника сапоги, подошедшие ему по размеру, и переобулся, так как его собственная обувь прохудилась. Не погнушался он и кольцом, стащив его с пальца мертвеца.
Джеймс наблюдал за происходящим со стороны. Он не привык брать чужое, тем более обворовывать трупы. Зато Элай действовал так, словно это для него привычно. Циничная усмешка не сходила с его губ.
Забрав у покойников все ценное, он направился к лошади.
— Куда едем? — поинтересовался Джеймс, с опаской подходя к гнедой лошади. Он никогда не сидел в седле.
— Мы? — Элай глянул на него и тут же отвернулся. — Я еду в столицу. Один. Куда отправишься ты, меня не касается.
Джеймс ожидал подобного ответа. Элай не походил на человека, любящего компанию. Сам Джеймс тоже не отказался бы очутиться где-нибудь подальше от этого непредсказуемого, а потому опасного человека. Но он понятия не имел, в какой стороне столица, и Элай единственный, кто мог указать путь.
— Я еду с тобой, — он кое-как вскарабкался на спину лошади и ерзал, устраиваясь поудобнее. — Можешь делать вид, что меня нет, но я все равно последую за тобой. Возвращаться мне нельзя, да и некуда. А в столице, как ты говорил, никому нет дела до другого. Обещаю, как только въедем в Эльфантину, разойдемся кто куда.
