Торговец взглянул на воинов, стоявших у монетного двора и снова улыбнулся.
– Я вашему малчику кувшин вина отдал дешевле, взял эти деньги за рыбу, потом он попросил зелень дополнительно положить и лепешку распарить, а это обслуживание!
– Забирай свой кувшин и вертай девять монет! – повысил голос старик. – Ишь чего удумал, дитятю дурить!
– Кувшин не возьму, забирайте пять монет и идите с миром, а то из-за вас покупатели не подходят. Мне просто с вами спорить дороже.
– Кхе… Ежели кувшин не возьмешь, – расправил плечи Зарян, – То я его с твоей башкой побратаю.
– Угрожаешь, рууусич? – зло оперся на лоток ромей. – Стар ты больно мне угрожать! Смотри, будешь рассыпаться, если дальше грубить станешь.
– Возьми кувшин, не гневи Богов! – злобно прошипел Зарян.
Микулка никогда еще не видел старика таким злым, даже кулаки хрустнули, сжимая посох.
Продавец пожал плечами, взял кувшин и неожиданно завопил по-ромейски, срывая голос. Воины у монетного двора оставили игру и повернули головы в шлемах. Прохожие заинтересовано останавливались, глядели с ухмылкой. Потихоньку стала собираться любопытная толпа.
– Беда, дед Зарян! – потянул старика за рукав Микулка. – Надобно уходить, не то еще в темницу угодим. Экий я и впрямь дурень… Даже обидно.
– Умолкни, Микулка. Не за деньги спорю, за справедливость. Каким же надо быть бездушным торгашом, чтобы неграмотного отрока дурить? Велика заслуга…
Ладно, пойдем, не то меднолобые говорить с нами не будут, а супротив всего Херсонеса воевать пока не выйдет.
Они вернулись к базару, провожаемые насмешливым взглядом ромея. Там их ждали шесть носильщиков с кучей мелких мешков и мешочков. Зарян объяснил им что-то по-ромейски, показав в сторону Покат-горы и они, подняв поклажу, двинулись к воротам.
– Дед Зарян… – неуверенно позвал паренек. – А ведь соромно так уходить, правды не доказамши.
– Неужто гордость проклюнулась? – посветлевшим взглядом сверкнул старик.
– Может и гордость. – пожал плечами Микулка. – Не знаю. Да только соромно, вот и весь сказ.
– Кхе… Кхе… Видят Боги, будет из тебя толк! Идем.
Они снова миновали баню и неожиданно вынырнули из снующей толпы перед изумленным торговцем. Толпа стала как будто гуще, гудела, продвигалась ближе к открытому театру, заслоняла от глаз охранников с монетного двора.
– Ты денег хотел? – придвинувшись к лотку, спросил Зарян. – Так мы не за ними пришли, оставь их себе.
Торговец оторопело взглянул на деда сверху вниз, постепенно меняясь в лице.
– Только за все платить надобно… – продолжил старик. – Ничего задаром не бывает. Если попробуешь крикнуть, я тебе шалапугой мозги враз вышибу, не сомневайся. Верни-ка, Микулка, ему сдачу. И не дури, по чести отдай. Он ведь с тобой по честному…
Микулка на миг задумался, затем взял с лотка узкогорлый кувшин и душевно шарахнул им в здоровенную амфору с вином, стоявшую прямо на мостовой рядом с торговцем. У того аж лицо пожелтело, чуть чувств не лишился, узрев как вино рекой потекло в сточную канаву.
– Вроде в расчете! И знай, за все в жизни расчет будет! – повторил паренек слова старого Заряна.
Ромей промолчал, не сводя слезившихся глаз с увесистого посоха, только желваками на скулах поигрывал. Зарян взял Микулку за руку и мигом исчез в толпе. На этот раз провожавший их взгляд насмешливым не был.
8.
Они прошли мимо рынка, направляясь к воротам, но Микулку не оставляло чувство, что он чего-то не доглядел, забыл о чем-то важном, без чего покидать город нельзя. Но сколько не ловил он мысли за хвост, нужная все равно ускользала.
Слева вдоль мощеной улицы тянулась сливная канава, источавшая смрадное зловоние. Кое-где ее перекрывали каменные плиты, но по большей части вода несла экскременты и помои на виду у прохожих. Микулка поморщился, представив изливающийся в море грязный поток. Большой город, много людей…
Еще левее, в небольшой рощице невысоких деревьев, развалила мусор обширная свалка, гудела ранними мухами, визжала и грызлась худыми драными псами. Собаки не столько цапались меж собой, сколько лаяли на маленького, еле державшегося за ветку котенка. И тут Микулка вспомнил, что обещал кикиморе котейко в дом принесть.
– Дед Зарян! – взмолился Микулка. – Глядите, котейко глупый совсем, того и гляди свалится. Совсем как я, когда к Вам попал… Не оставлять же его! Давайте возьмем в избу!
– Кхе… Ладно, чего уж там. Но если нагадит…
Дожидаться конца фразы Микулка не стал, рванул к деревьям, разгоняя собак поднятыми с земли камнями. Снял котенка, жалкого и испуганного, сунул за пазуху и вернулся к деду, который уже подходил к городским воротам
– Дед Зарян, – неуверенно спросил Микулка, выйдя из городских ворот, – А почему мы к ромеям на базар пошли? Неужто рядом русских весей нет?
– Русичи дальше на восход живут, все больше у Сурожского моря. Сплотились, княжество создали. Есть две-три веси отсюда на полудень, но базара там нет, каждый сам свое хозяйство содержит, зачем им базар? А кроме того ты ведь к ромеям хотел!
Микулка вздохнул, ничего не ответил.
– И не вздыхай так. Небось удумал, что я только заради тебя в такую даль перся. Много чести. Просто сижу я в лесу давно, новостей последних не слыхивал… Вот скажи, откель лучше всего новости узнавать?
– От княжьих посланников… – неуверенно ответил паренек.
– Вот дурень… – усмехнулся в усы старик. – Самые лучшие новости на базаре и в корчме. Токма надо уши торчком держать и кривду от правды уметь отсеивать.
Они пошли вверх на Покат-гору, впереди маячили сгорбленные под тяжестью спины носильщиков. Добравшись до кромки леса, где среди цветов серым пеплом зияла выжженная погребальным кострищем трава, старик сказал ромеям оставить поклажу, заплатил деньги и проводил их взглядом, пока они не отошли на два броска камнем.
– Дед Зарян! – удивленно воскликнул паренек. – Мы это все вдвоем не утянем.
– Кхе… Вот незадача! – покачал головой Зарян. – Как же я сам не додумался… Эх… Умнеешь ты потихоньку, да только веры в главное у тебя пока нет.
– А что же главное? – не понял Микулка.
– То что родная земля завсегда сама помогает. Особливо тому, кто ее знает и ценит. Как у самого сил не достанет, так друг старый на помощь придет, от жажды знакомый родник выручит, а от дождя прикроет одному тебе ведомое дерево. Вот и у меня старый друг есть. Не мешай, дай покликать.
Старик прислушался, понюхал воздух, зашел в тень леса и громко, тоскливо завыл по-волчьи, Микулка даже дернулся от неожиданности. Зарян замолчал, снова прислушался, всмотрелся в лес и наконец улыбнулся. Хитро улыбнулся, по-стариковски.
Из-за раскидистых веток ему на встречу вышел не высокий, седой как лунь, старец, ростом с Заряна, но весь статный, ухоженный. Белоснежная борода и усы свисали до самой груди, глаза ясные, густо-серые, смотрели надменно и строго. На груди скалился деревянным оскалом большой оберег в виде волчьей головы.
– Исполать! – не наклонив головы тихо произнес старец. – Здрав буде, витязь. Нунечку покликал меня, а уж две зимы мы с тобою не виделись.
– Полно те! – еще шире улыбнулся Зарян. – Какой с меня нынче витязь? Вон, по утрам ветром шатает, нужду справить по-людски не могу.
– А мои, когда окол твоей избы ходят, приносят о тебе вести, кажут цветнем отрока пригрел, жалуются, что без сыти их оставил.
– Им того отрока, на один зуб, а проку от него много больше будет.
– Ведаю… Ежели к тебе попал – буде прок. Так чего кликал меня?
– Кхе… Вишь, добра у ромеев набрал? Одному не донесть, да и с хлопцем вдвоем не утянем. Помоги по старой дружбе, чай друг друга не раз выручали.
– Дерзкий ты, смертный… – одобрительно прошептал старец. – Ни перед людьми, ни перед богами шею не гнешь. Где видано, чтобы Бог Волков людям мешки тягал? А тебе вспомогу. Ты сам аки волк.
Старец потер оберег и на поляну, насупившись от вечернего света, вышли девять здоровенных матерых волков. Словно тени, ни у одного ветка под лапой не хрустнула. Каждый из них взял зубами поклажу и резво скрылся в лесу. Остались двое, сели у ног старца.
– Тяжко мне… – неожиданно пожаловался старец. – Басурмане меднолицые, узкоглазые, бьют моих почем зря… На своей земле так не стали бы…
– Да нет у них своей земли… Степь их земля. Нагадят, вытопчут, пожгут, потом кочуют. Так в седлах и живут. – ответил Зарян.
Микулка с ужасом заметил, что в облике старца стало появляться что-то отчетливо волчье.
– Не злись, старый друг. – успокоил его Зарян. – Не век им хозяйничать. Сам знаешь, что на всякую силу найдется сила большая.
