План был туп до неприличия – расстрелять и забрать. Тупые планы обычно срабатывают безотказно. Но эти ребята кое-чего не учли.
Когда наши защитные блоки обнулили их огневую мощь, и мы спеленали врагов специальным средством «Паутина», Абдулкарим, которому всё это действо понравилось настолько, что к нему вернулся былой оптимизм, важно объявил:
- Лохи педальные! В асфальт закатаю, только уши торчать будут!
Он приосанился от своей значимости – хорошо ведь сказано.
Я, разглядывая пленников, вторил ему, хотя и был воспитан на других образцах литературы:
- Милостивые государи, не изволите ли вы объяснить причину своей дерзости, которая не оставляет нам возможности оставить её без последствий.
Из всех наших речей пленники поняли одно - им конец, и начали жалобно верещать о пощаде, голодных детях и тяжёлой судьбе, толкнувший на позорный промысел.
- Можете попытаться искупить вину, - снисходительно произнёс я, отскакивая от громадного толстого главного бандита, который всё хотел дотянуться губами до моего ботинка и расцеловать его, как первую любовь на сеновале. - Откуда вообще узнали о мистериуме?
- Не знали ничего. Он спросил, есть такой, – кивнул главарь на Абдулкарима. – Мы сказали, что есть. Он же по виду типичный страдалец. Ну мы, активники, и решили... Того. Этого... Ну, склад военный обворовали. Не пропадать же оружию. Вот и того…
- Если хотите жить, отвечайте, как найти мистериум. А заодно одного очень нужного нам человека, - произнёс я, прекрасно понимая, что разговор бесполезный и прикидывая, что делать с этими балбесами. - Поможете, живы останетесь.
- Дык к авторитетным бандитосам вам надо, - объявил главарь. - Ну тем, кто в банях принимает.
- Уже были, - вздохнул я.
Тут встрял похожий на орангутанга пленник.
- Туфта всё. Стражи и бандитосы искать не будут. Они не умеют.
- А кто умеет? – заинтересовался я
- Вольный выведыватель нужен.
- Кто?
- Который занимается частными расследованиями. Они только что-то и могут.
- И где найти такого?
- Я телефон знаю. Если живым лично меня оставишь, скажу.
- А их? - кивнул я на остальных налётчиков.
- А их можешь стрелять – не жалко!
После такого заявления потоком хлынули вопли, ругань, взаимные обвинения, угрозы. До драки не дошло, потому что пленники были опутаны нитями.
Когда скандал выдохся, «орангутанг» поведал, в каком баре и как найти вольного выведывателя Града Мудруса.
- От Порко Стукаса скажешь. Он меня уважает.
В итоге налётчиков мы отпустили, безнадёжно призвав их вести честную жизнь. Ну не закатывать же их в действительности в асфальт, как сгоряча обещал Абдулкарим. Оружие конфисковали и утопили в пруду по дороге. А потом заявились на окраину Мордополиса в заштатный тесный бар «Поцелуй кряквы».
Там я поинтересовался у бармена, где Град Мудрус, и мне показали на здоровенного, лет сорока, мужчину, который лениво и мрачно цедил из высокого бокала сильноалкогольное молоко горного акатуса. На его лице была написана бездонная скука и благородная усталость.
Я подошёл и поинтересовался, не он ли тот самый знаменитый Град Мудрус.
- Да, - он равнодушно посмотрел на меня. – А ты кто будешь, гражданин?
- Я от Порко Стукаса, - значительно произнёс я.
И с удивлением отметил, что возникший в руке вольного выведывателя крупнокалиберный пистолет смотрит мне в грудь…
***
На лице Града Мудруса была написана такая дикая ярость, что мне даже стало как-то не по себе.
- Чучело господне, да сотворить мне добро врагу своему! – изрыгнул мой оппонент распространённое площадное ругательство. - Друг он твой, да? Мы с этим оборванцем не вовремя расстались. Не успел его поблагодарить. Так что ты сейчас за него ответишь, пухлявый гундосец!
Ну что делать? Я улыбнулся самой открытой и приветливой улыбкой из своего дипломатического арсенала и послал биоэнергетический импульс доброжелательности, спокойствия и конструктивизма. А потом произнёс как можно мягче:
- А можно сперва поговорить, а потом стрелять? Ведь пристрелить вы меня успеете всегда.
Я поднял пустые руки. Импульс мой дошёл до цели. Да и Град Мудрус, видимо, понял, что палить на глазах у целой толпы в человека, которого видишь первый раз в жизни, как-то неудобно. Он спрятал пистолет, плюхнулся на стул, отхлебнул глоток своего молока, занюхал рукавом и кивнул:
- Садись, трухлявец, друг трухлявца.
- Этот друг два часа назад пытался продырявить меня из гранатомёта.
- Не попал? – с интересом спросил выведыватель.
- Да как сказать… Под угрозой смерти он сказал, что вы один из немногих, кто может найти хоть что-то в этом хаосе.
- Это он прав. И я рано или поздно найду его самого, козлодана шерстистого! Зря ты его не убил.
- Я же дипломат, а не диверсант… Дипломат настоящий. Официальный посол Предиктора Земли Александр Александров, - представился я.
Полчаса мне пришлось объяснять, что я не разыгрываю. Потом я поведал, что нам нужно.
- В полицию и к грубачам бандитосам вы напрасно подались, - мазнул рукой вольный выведыватель. - Бандитосы только и умеют кости ломать. И стражники сейчас такими же стали - всех, кто умел искать, работать, расследовать давно выкинули со службы. На их местах маркетологи и костоломы, и у тех и других в головах абсолютная пустота.
- А куда делись нормальные?
- Куда? – мой собеседник усмехнулся. - Разрешите представиться. Бывший комиссар отдела расследования Центрального округа Большого Мордополиса, а ныне вольный выведыватель Град Мудрус.
- Даже так.
- Мы вымирающий вид. Ответственные люди. Таких больше не воспитывают. Таких ныне выживают и сживают со света, - затаённая боль слышалась в его словах. Как же я его понимал.
- Вы поможете нам?
- Попытаюсь. При определённом материальном стимулировании.
Я положил на стол пару слитков, которые предназначались бандитам, напавшим на нас, и небрежно произнёс:
- Задаток.
- Ну что же, - вольный выведыватель подбросил на ладони слиток. - Попробуем.
И мы стали получать отчёты с третьей стороны.
Справедливости ради надо заметить, что эти отчёты были совершенно другого рода. В них сразу было понятно, что человек занят делом, что он отрабатывает ходы и версии, и что есть малюсенький, микроскопический шанс, что эта его деятельность приведёт к успеху.
Через пять дней Град Мудрус позвонил мне на домашний видеофон и сообщил:
- Кое-что удалось найти по вашему мистериуму.
- Что именно? - внутри у меня ёкнуло.
- Поиском и разработкой месторождений занимался научный центр «Чудо-Кристалл».
- А сейчас?
- Я не нашёл сведений о его расформировании. Мне разузнать, что там творится?
- Спасибо, мы заглянем туда сами, - я уже был на ногах, а Абдулкарим, слышавший разговор, активизировал повседневный уличный костюм – наночастицы приняли форму лёгкого белого плаща. На его лицо возвращался румянец, сильно поблёкший в последнее время.
Я опасался, что мы вытянем опять пустышку. Но именно с этого мгновения события понеслись вперёд галопом.
- Продиктуйте адрес, - попросил я…
Уважаемое научное заведение располагалось рядом с черепичным городом и получало одно время щедрое финансирование. Что с ним сейчас творится – нам предстояло выяснить.
Радостный блеск в глазах Абдулкарима поблёк, когда мы добрались до цели. Научный центр занимал девятиэтажную помпезную башню пятидесятилетней давности со следами былых имперских украшений. Гордые барельефы крестьян, рабочих и купцов сбили ещё в период унификации, а во время Демократуры здание просто перестали красить. Но все равно в нем была какая-то монументальность и серьёзность былых героических времён.
На этом положительные впечатления и хорошие новости заканчивались. Потому что вывеска научного центра "Чудо Кристалл" осталась, но по местной традиции была маленькая и невзрачная по сравнению с рекламами учреждений, расположившихся в здании.
Обнищавший научный центр, забывший, как выглядит государственное финансирование, сдавал свои площади всем, готовым платить. Большую часть служебных кабинетов занимало общежитие Лиги мигрирующих рукодельников – то есть иногородних жителей, подавшихся в столицу за лучшей долей и готовых трудиться на любых работах почти забесплатно. Их официально провозглашённой стратегической задачей было дешевизной перебить труд роботов на автоматизированных предприятиях, и у них всё чаще это получалось. Там где был архив научного центра, теперь располагался подпольный цех кустарной сборки кардиостимуляторов и прочего медицинского оборудования. Работала эта техника через раз, но пользовалась спросом из-за фантастической дешевизны, по причине которой с особым удовольствием её закупали государственные медицинские учреждения, поскольку больные мёрли как мухи, тем самым постепенно сводя к нулю расходы на них.
