— Да что вы? — холодно отпарировал Вульф.
Их глаза встретились, пока Крамер не отвел свои в сторону, повернувшись, чтобы уйти. Я подавил в себе желание столкнуть их лбами. Сейчас они оба были похожи на детей. Если у Вульфа и в самом деле появилась какая-то мысль, он должен был понимать, что ради нее Крамер — невиданная вещь! — готов отказаться от намерения опечатать кабинет. И Крамер знал, что мог бы пойти на мировую, не теряя при этом ничего. Но они оба были слишком мнительны и упрямы, чтобы проявить хоть каплю здравого смысла.
Крамер уже обогнул стол, когда в комнату снова вошел Леви и сказал:
— Этот тип Морли настаивает на разговоре с вами. Он говорит, что это жизненно важно.
Крамер остановился и раздраженно бросил:
— Он что, спятил?
— Не знаю, сэр. Может быть.
— Ладно, приведите его.
Теперь у меня было время как следует разглядеть мужчину средних лет с пышной черноволосой шевелюрой. Его бегающие глаза были такими же черными, как и волосы.
Крамер нетерпеливо кивнул.
— Вы хотите что-то сказать, доктор Морли?
— Да. И это очень важно.
— Мы слушаем вас.
Морли поудобнее устроился.па стуле.
— Во-первых, мне известно, что вами не было произведено ни одного ареста. Верно?
— Да, если вы имеете в виду арест в связи с обвинением в убийстве.
— Подозревая кого-нибудь, вы располагаете доказательствами или не имеете их?
— Если вы хотите знать, готов ли я назвать убийцу, то нет. А вы?
— Мне кажется, я могу сделать это.
У Крамера отвалился подбородок.
— Что? Вы можете сказать мне?..
Доктор Морли улыбнулся.
— Не так быстро. Предложение, которое я должен сделать, может иметь силу только при некоторых допущениях.— Он загнул указательным пальцем правой руки мизинец на левой.— Первое: у вас нет никаких соображений относительно того, кто совершил преступление, и, по всей видимости, дело обстоит именно так.— Он загнул другой палец.— Второе: это необычное преступление и поэтому требует необычных методов расследования.— Он загнул еще один палец.— Третье: нам не известно ничего такого, что могло бы опровергнуть предположение, что эту девушку убил тот же человек, который задушил Дорис Хаттен… Я могу исходить из подобных допущений?
— Попробуйте. Но зачем вам это нужно?
Морли покачал головой.
— Мне это не нужно. Если позволите, я сделаю вам предложение. Я хочу заверить вас, что питаю самое искреннее уважение к работе полиции, но только до определенной степени. Если бы человек, который убил Дорис Хаттен, был уязвим для обычных полицейских методов и средств расследования, его почти наверняка уже арестовали бы. Но этого не случилось. Вы потерпели неудачу. Почему? Да потому что он недоступен вашим методам. Потому что ваше расследование побудительных мотивов преступления ограничивается рамками заранее составленных схем.— Черные глаза Морли горели,— Вы не специалист, поэтому я не стану прибегать к узконаучным терминам. Наиболее распространенными причинами поступков той или иной личности являются побуждения самой личности, которые в чистом виде не поддаются сколько-нибудь объективным исследованиям. Если личность искажена и подвержена проявлениям какого-либо психоза, то и побуждения ее носят такой же характер. Как психиатра, меня очень интересовали газетные сообщения об убийстве Дорис Хаттен, особенно подробности относительно того, что ее задушили ее же собственным шарфом. Когда ваши старания разыскать преступника потерпели провал, я охотно помог бы расследованию, но в тот момент я был так же беспомощен, как и вы.
— Ближе к делу,— пробормотал Крамер.
— Да.— Морли поставил локти на стол и сцепил пальцы.— Теперь о нашем случае. Как следует из тех допущений, с которых я начал, предположение, что это был тот же самый человек, хоть и нуждается в подтверждении, выглядит вполне правдоподобным. Если так, то нет больше необходимости разыскивать его среди тысяч и миллионов; достаточно всего сотни или сколько их там, и я готов предложить свои услуги.— Его черные глаза сверкнули.— Я полагаю, что для психиатра это редкая возможность. Нет ничего более увлекательного, чем психоз, который влечет за собой убийство. Все, что вы должны сделать,— привести их ко мне в кабинет, одного за другим…
— Одну минуту,— вставил Крамер.— Вы предлагаете нам доставить к вам в кабинет всех, кто был здесь сегодня?
— Нет, не всех, только мужчин. Когда я закончу, я, может быть, не буду располагать тем, что возможно использовать как доказательство, зато вероятность того, что я смогу сказать вам, кто убийца…
— Простите,— сказал Крамер. Он встал.— Простите, что прерываю вас, доктор, но я должен ехать.— Он пошел к двери.— Боюсь, что ваше предположение не сработает, и я дам вам знать…
Он вышел, а с ним Леви и Мерфи.
Доктор Морли повернул голову, чтобы проводить их взглядом; потом встал сам и удалился, не произнеся ни слова.
Вульф пробормотал:
— Сходи, взгляни на дверь в кабинет.
— Я только что оттуда. Она опечатана. Злобный выпад завистливой посредственности. Но это не самая плохая комната из тех, в которых можно сидеть,— сказал я с лучезарной улыбкой.
— Фу! Я хочу спросить тебя кое о чем.
— Пожалуйста.
— Я хочу знать твое мнение об этом. Допустим, что мы принимаем без всяких оговорок ту историю, которую рассказала тебе мисс Браун. Допустим, что человек — тот, которого она опознала,— догадавшись об этом, последовал за ней вниз и увидел, как она вошла в кабинет; что он заподозрил, будто она собирается посоветоваться со мной; что ему пришлось немного отложить встречу с ней в кабинете, поскольку там был ты, или по какой-то другой причине; что он видел, как ты вышел и поднялся наверх; что он воспользовался возможностью проникнуть в кабинет незамеченным, застал ее одну, совершил убийство, вышел незамеченным и вернулся наверх.
— Я думаю, что так и было.
— Очень хорошо. В таком случае в нашем распоряжении оказываются важные указания на его характер. Рассмотрим их. Он убил ее и снова вернулся наверх, зная, что мисс Браун провела некоторое время в кабинете, беседуя с тобой. Ему хотелось знать, что она сказала тебе. Его особенно интересовал вопрос, сказала ли она тебе о нем, и если сказала, то сколько. Назвала или описала его нынешнюю внешность или нет? Без ответа на этот вопрос мог ли человек с таким характером, какой я обрисовал, покинуть здание? Или он предпочел оставаться здесь до тех пор, пока тело не будет найдено, и увидеть, что ты будешь делать? И я, конечно, тоже, после того как ты поделился информацией со мной, и полиция?
— Да.— Я пожевал губами. Последовало долгое молчание.— Это то, до чего додумались вы. Со своей стороны я мог бы высказать догадку.
— Я предпочитаю догадкам расчет. Для этого нам необходима отправная точка. И она у нас есть. Мы знаем, как развивались события, и немного представляем себе характер убийцы.
— О'кэй,— уступил я,— расчет так расчет. Мне сдается, что преступник должен был оставаться здесь до того момента, когда тело найдут, и если это так, тогда он один из тех, кого допрашивал Крамер. Вам пришла в голову именно такая мысль, не так ли?
— Нет. Совсем не такая. Тут совершенно другое дело. Для начала это только попытка расчета. Но если он верен, я знаю, кто убийца.
Я посмотрел на него. Иногда я могу сказать, когда он разыгрывает меня, но иногда мне это не удается. Я решил подольститься к нему.
— Это интересно,— в восхищении сказал я.— Если вы хотите, чтобы я позвонил ему по телефону, я сделаю это по аппарату в кухне.
— Я хочу проверить расчет.
— Я тоже хочу этого.
— Но это не так просто. Но проверку, которую я собираюсь провести и которая может устроить меня, в силах осуществить только ты. Но тогда тебе придется подвергнуться серьезной опасности.
— Ради всего святого! — воззрился я на него с неподдельным изумлением.— Это что-то новое. Чтобы вы посылали меня с поручением! С каких пор вас останавливает и лишает уверенности опасность, угрожающая мне?
— Эта опасность превышает обычные пределы.
— Позвольте сначала услышать условия проверки.
— Хорошо.— Он ткнул рукой куда-то в сторону.— Твоя старая машинка все еще работает?
— Да, конечно.
— Принеси ее сюда и не забудь несколько листов белой бумаги — любого размера. Мне понадобится еще чистый конверт.
— У меня найдется несколько штук.
— Достаточно одного. И захвати из моей комнаты телефонный справочник Манхэттена.
Когда я вернулся в столовую и поставил печатную машинку на стол перед собой, Вульф сказал:
— Нет, поставь ее ко мне. Я хочу печатать сам.
Я удивленно поднял брови.
— Но страница займет у вас час.
— Мне столько не нужно. Вставь в нее лист.
Я заправил лист в машинку, приподнял ее и поставил перед Вульфом. Он сидел и какое-то время озадаченно осматривал ее, пока наконец не принялся печатать. Я повернулся к нему спиной, чтобы удержаться от замечаний насчет его непревзойденной двухпальцевой техники, и некоторое время пытался определить его производительность. Но Вульф вдруг вытащил листок из машинки.
