К себе или от себя
Во всём разнообразии дружеских чувств можно выделить две основные тональности, две возможных направленности чувства дружбы: к себе и от себя. Что лежит в основе моего чувства дружбы к этому человеку – потребность в собственном душевном удовлетворении или внимание к другу, к другому человеку?
Когда чувство дружбы направлено «к себе», оно удовлетворяет нашу потребность в наперснике, в особых отношениях с кем-то, не так важно с кем, даже потребность в альтруизме (границы которого весьма удобным образом сужены до одного человека) … Основным ориентиром такого чувства остаюсь я сам, мои особенности и мои устремления. При этом я могу быть снисходителен к другу, а могу быть и требователен: он должен не мешать мне дружить с ним.
Чувство дружбы, направленное «от себя», сосредотачивает меня не на своей личности, а на личности друга. Оно становится шансом на освобождение от сковывающей силы эгоцентризма. Требовательность относится уже не к другу, а к себе самому. За друга испытываешь ответственность, а это переживание совсем другой природы. Оно не исключает требовательности к другу, но это лишь часть борьбы за то, чтобы друг был самим собой. В этой борьбе мы можем стать для другого той точкой опоры, которую он не смог найти в себе. Требовательность здесь непременно сочетается с терпимостью, и усилия дружбы оказываются плодотворнее усилий любого иного чувства.
Обе направленности чувства дружбы могут довольно органично сочетаться друг с другом. Если один из этих импульсов становится основным, то возникает – как следствие – и второй. И всё-таки кажется, что наша человеческая задача – в постепенном движении от природно-естественного «к себе» к духовно-естественному «от себя».
Сон про магазин дружб
В зале было на удивление пусто. Никакой очереди нуждающихся в дружбе. Длинными рядами тянулись стойки, на которых, как пальто или костюмы, болтались на вешалках бумажные фигуры в человеческий рост. Лицом каждой фигуры была большая фотография, а вся остальная поверхность была покрыта текстом. Фигуры слегка колебались под медленными потолочными вентиляторами, рождая ощущение безмолвной терпеливой толпы, ожидающей невесть чего.
– Чего изволите?
Это был длинный отутюженный продавец. Лицо его выражало полнейшее равнодушие, а полусогнутая поза – величайшую угодливость. Целлулоидные глаза обежали меня с ног до головы, и продавец понимающе кивнул. Бесшумным скользящим шагом он подплыл к одной из стоек, выбрал несколько вешалок с фигурами и направился к плюшевой шторе, изогнувшись на мгновение в мою сторону:
– Пожалуйте в примерочную.
В комнатке за шторой не было зеркала, зато стояло кресло, в которое я был незамедлительно усажен. Продавец вывесил на дальней стенке одну из фигур. Лицо было приятное. Надписей было много, но я мог прочесть только две верхних, наиболее крупных: «НАДЁЖЕН» и «ОСТРОУМЕН». Продавец пододвинул мне поднос с биноклями. На каждом бинокле был указан срок: «Через 2 года»; «Через 5 лет»; «Через 10 лет»… Чем больше был срок, тем более мелкие надписи мог я различить на фигуре. Это означало, видимо, что через пять лет я пойму ранимость своего друга, а через десять – его внутреннюю сосредоточенность.
Когда я перебрал все бинокли, продавец подскочил к фигуре и перевернул её на другую сторону, где лицо было искажено гневом, а надписи были сделаны на мрачном фоне, отчего различить их было гораздо труднее. Здесь были обозначены отрицательные качества предлагаемого друга.
Видя, что я не проявляю энтузиазма, продавец заменил фигуру на другую, потом на третью. Замешательство моё становилось всё сильнее. «Извините», – пожав плечами, произнёс продавец, вынул из кармана трубочку с аэрозолем и брызнул мне в лицо. Я почувствовал, что всё во мне замерло, тело стало плоским, лицо застыло… Продавец подхватил меня, прицепил на свободную вешалку и понёс в зал.
Дружба – встреча чувств
Не будем путать чувство дружбы с тем, что называют просто дружбой. Дружба – это сочетание двух чувств, их взаимодействие, их развитие, их общие условия существования. Чувство дружбы – это круг индивидуальных переживаний, порою находящих отклик, порою односторонних, но всегда разворачивающихся в душе одного человека. Наверное, не бывает поэтому идеально симметричной дружбы, да и не может симметрия относиться к её достоинствам. Но если чувство дружбы остаётся совершенно безответным, что-то не так, по-видимому, в нём самом.
Как и любовь, дружба создаёт особое родство между людьми. В нём можно разглядеть большое или малое чудо преображения: чужое переходит в своё, стороннее в близкое, инородное в любимое. И когда это чудо возникает, многое зависит от того, какое мы примем в нём участие.
Чувство дружбы открывает перед человеком один из путей к душевному творчеству. К творчеству – с его удачами и неудачами. Здесь существуют и свои основы мастерства, и приливы вдохновения, и поиски творческого стиля. И, как во всяком творчестве, – выбор между мастерством и ремесленничеством.
Живые лица
Отвлекусь немного от книги, посоветовав то же самое и читателю. Если вспомнить те дружеские чувства, которые испытывал в прошлом, если подумать о тех своих друзьях, с которыми и сейчас связывают живые нити, можно попробовать на вкус, на соответствие жизни те мысли, о которых шла речь.
Вот передо мною встают лица моих друзей. Вот одно из них – родное и привычное. К себе или от себя направлено это моё дружеское чувство? Могу ли я мысленно войти в его обстоятельства жизни, почувствовать его боль и откликнуться на его интересы? Вкладываю ли я в наше общение свои творческие способности или просто позволяю им течь согласно рельефу повседневности?.. Ну-ка, ну-ка, не экономлю ли я здесь свою душу – и не слишком ли многое теряю на этой разорительной экономии?.. А здесь?.. А здесь?..
Без живых лиц, вошедших в мою или в твою судьбу, безжизненны мои или твои размышления. В этом смысле – почаще бы нам отвлекаться от книги!..
Сон про зеркальную дверь
Вокруг возвышались осанистые сосны с высокими кронами. Под ногами пружинил хвойный ковер. Мы шли с Альтером вперёд, зная куда надо идти, но не зная зачем. Альтер, мой лучший друг, шёл рядом, и нам обоим дышалось легко. Сосновый бор перешёл в смешанный лес. Нас вела тропинка, с которой уже нельзя было свернуть, – так плотны были заросли, подступающие справа и слева. Вдруг Альтер схватил меня за руку – и вовремя. Тропинку перегораживала высокая зеркальная дверь.
В зеркале отражались деревья, трава и небо, но не было наших с Альтером отражений. Сделай я ещё шаг, я ударился бы об эту дверь со всей энергией беспечного путника.
Но Альтер, остановив меня, шагнул вперед, приоткрыл дверь и исчез за ней. Я подождал в растерянности, надеясь, что он тут же вернётся. Потом решился – и тоже вошёл.
В нескольких шагах от себя я увидел Альтера. Он был не один: рядом стояли два других человека. Их лица вызвали во мне смятение. Один из них был похож на Альтера. Точнее, Альтер был похож на него: это был, так сказать, Альтер-Альтер. Его лицо было не столь обаятельно, но оно было глубже и значительнее. На лице Альтера-Альтера отражались такие переживания, которых я и не подозревал в своём друге. Казалось, каждый час прожитой жизни оставил на этом лице свой отпечаток.
Лицо второго незнакомца тоже было мне знакомо. Это было моё лицо. Моё – и не моё. Мой двойник выглядел веселее и легкомысленнее, он с любопытством оглядывался по сторонам, но мне он напоминал фотографию, снятую с большого расстояния, на которой узнаёшь общие черты, – лицо, в которое невозможно вглядеться. Он обратился с какой-то малозначащей фразой к Альтеру, к моему Альтеру, с которым мы шли до сих пор рядом, и тот что-то ответил ему, как будто кроме них двоих здесь никого не было.
«Кажется, эти двое лучше знакомы, чем мы с тобой», – сказал мне Альтер-Альтер. – «Может, нам удастся это поправить?..» И мы пошли дальше по тропинке, и вглядывались друг в друга больше, чем говорили.
Островки общения: мимолетность или постоянство
Глубина чувства дружбы не определяется одной лишь житейской близостью. Да и самые близкие дружеские отношения подобны цепочке островков, разделённых большим или малым пространством-временем. Они не только разделены, но и связаны воедино – связаны неким душевным сотрудничеством, составляющим внутренний смысл дружеской любви. Может быть, дело скорее не в том, насколько наполнена жизнь этим чувством, а в том, насколько она им освещена.
Чувство дружбы редко подчиняет себе все остальные чувства человека – разве что на какой-то особый период, требующий сосредоточенности на судьбе друга. Гораздо чаще оно соединяется с тем или иным другим чувством, а иногда его блики вспыхивают даже в кратком смутном переживании. Мы узнаём его и в чувстве любви, и в родственных чувствах, и в милосердии к больному, и в симпатии к случайному попутчику.
