— Говори, я слушаю.
Рэднор тяжело вздохнул и с ощущением, что ступает на минное поле, начал:
— Есть один парень, который все время треплется: он посещает навороченный спортзал в Стритхеме. Когда менеджер спортзала его отчитал и пригрозил полицией, тот заявил: «Скоро я прибавлю им работы».
Брант прекратил жевать и с полным ртом чипсов спросил:
— В самом деле?
— Этот парень — шизик.
— Е-моё, если мы начнем задерживать каждого полудурка, который что-то там сказал, то подозреваемых некуда будет сажать. Его имя?
— Не знаю. Я скоро встречаюсь с парнем, который мне его назовет.
— Не суетись, я съезжу в спортзал и спрошу у менеджера.
Рэднор, чья мечта испарилась, просительным тоном произнес:
— А я ничего не получу?
Брант ответил:
— Ты уже получил чипсы с сыром и луком… — Добавил: — Тебе все мало, жадина?
И ушел.
Сидевший у стойки мужчина следил за ними. Бармен сообщил:
— Это коп и его осведомитель.
— Да?
— Да. Тот кусок дерьма, что ушел, это Брант, настоящая свинья. А тот тип в шарфе сливает ему информацию.
— Похоже, ты это точно знаешь.
— Я тут босс, мне положено знать. — Бармен постучал по своему носу указательным пальцем.
Барри Вайсс присмотрелся к человеку, оставшемуся за столиком, и подумал: «Может, его замочить?», — но сразу отказался от этой мысли. У него и так целая программа. А вслух спросил у бармена:
— Еще хочешь?
_
Иллюзии могут заставить вас сделать
поспешные выводы. Например, спрыгнуть с моста.
Эндрю Уокс.
«Жертвоприношение»Портер Нэш потратил весь день на организацию команд. Полицейские проверили каждую наводку, обошли все дома подряд, составили список тех, кто ненавидит полицию. Список оказался очень длинным, и его пришлось сократить до рациональных размеров. Домой Портер пришел в полночь, сунул в микроволновку вегетарианский ужин, включил разогрев. Стянул с себя рабочую одежду и надел старый костюм для занятий дзюдо, сохранившийся с тех дней, когда он этой борьбой серьезно занимался. Достал из холодильника большую бутылку воды «Эвиан», напился и почувствовал, что напряжение начало понемногу спадать.
Портер жил на Ренфрю-роуд в Кеннингтоне, напротив старого полицейского тренировочного колледжа. Смешно, но у него так и не нашлось времени зайти в колледж. Квартира Портера была просторной, занимала весь верхний этаж. Она была окрашена в белый цвет и обставлена самой необходимой, но дорогой комфортабельной мебелью; в глаза сразу бросались современный музыкальный центр и огромный телевизор. В нише располагался стол с компьютером и принтером, на столе лежали аккуратные стопки бумаги.
Портер подошел к музыкальному центру, включил Пуччини, приглушил звук настолько, чтобы музыка щекотала нервы, но не увлекала полностью. Микроволновка просигналила, Портер достал еду. Он закупил себе много такой еды про запас в «Селфриджес». Сел за деревянный стол, приготовился есть. Зазвонил дверной звонок, что его очень удивило. Он достал из-под кровати пистолет; у Портера не было ощущения беды, поэтому он оставил оружие, решив довериться своей интуиции, и пошел открывать. За дверью оказался Брант.
— Сержант?
— Всем добрый вечер, — кивнул Брант. — Я никому не помешал?
Портер окинул его беглым взглядом. Брант был одет в рабочий комбинезон, настолько грязный, что можно было подумать, будто он только что вылез из мусорного бака. Может, так оно и было. Если даже половина из того, что рассказывают о Бранте, правда, тогда ему самое место на помойке. Брант поднял бровь:
— Пригласишь меня войти?
— Я как раз ужинал.
— Валяй продолжай. Я только что ел ребрышки, все позастревало в зубах.
Портер посторонился, пропуская Бранта. Тот вошел, осмотрелся и сказал:
— У япошек есть какое-то название для… такого пустого вида — как это будет?
На Портера, подошедшего к Бранту, это замечание произвело впечатление.
— Минималистский, — подсказал он.
— Я вообще-то имел в виду говенный.
Портер стиснул зубы, сообразив, что Брант легко может вызвать собеседника на доверительный разговор, а потом так же легко сдать назад. Об этом следует помнить. Брант тем временем наморщил нос и проговорил:
— Чем воняет? Это то, что хиппи употребляют?
— Масло из пачули.
Брант многозначительно ухмыльнулся, сказал:
— Чтобы заглушить странный запашок? Покуриваешь травку, да? Так, немножко, просто чтобы расслабиться?
Портер не счел нужным отвечать, подошел к столу и посмотрел на свой остывший ужин. Брант, стоящий рядом, сказал:
— Что это за гадость? Черт, тебе надо закинуть в желудок хороший кусок мяса, толстый сочный бифштекс, от которого кровь заиграет.
Портер сел на стул, и Брант спросил:
— А мне не полагается выпивка — я ведь в первый раз в твоей берлоге и все такое?
— На нижней полке, угощайся.
Брант наклонился, открыл дверку, увидел ряд бутылок и с восхищением произнес:
— Твою мать, неудивительно, что ты предпочитаешь сидеть дома. Тебе что-нибудь налить?
— Нет, я уже выпил воды.
Брант плеснул арманьяка в тяжелый хрустальный стакан, одним глотком осушил его и заметил:
— Bay, здорово забирает.
Портер чувствовал, как у него слипаются глаза. Брант же продолжал свой тур по квартире; он взял книгу, прочитал:
— «Дикая тьма. Дневник моей смерти». Кто такой, черт возьми, этот Гарольд Бродки?[33]
— Он пишет, как умирал от СПИДа.
— Педик, да?
— Это имеет значение?
Несмотря на свое твердое решение, Портер позволил себе несколько обиженный тон. Брант был просто счастлив. Сказал:
— Для него имело. Лично я читаю только Макбейна.[34] Я как-то его видел издали. Очень хотелось бы с ним поговорить. Я вот что тебе скажу — я дам тебе одну книжку почитать, чтобы отвлечь от этого скучного дерьма.
Портер встряхнулся, сказал:
— Очень интересная беседа… Но ты зачем-то пришел?
— Мне нужен твой совет.
— Совет?
Он действительно удивился. Брант сказал:
— Мне наплевать, что ты голубой. Твою мать, плевать я хотел на то, что люди делают, если они ко мне с этим не лезут. Но тебя я уважаю, а я мало кому могу это сказать.
Портер растрогался; он встал, налил виски в стакан, сделал приличный глоток и спросил:
— Так в чем проблема?
Брант допил арманьяк, нахмурился, в глазах его промелькнуло удивление. Затем, втянув носом воздух, сказал:
— Я это теряю.
— Ты о чем? — с недоумением произнес Портер.
— Теряю память. Не часто, но достаточно, чтобы начать беспокоиться. Бывает, я не хочу говорить, есть… даже пить. Я с трудом заставляю себя встать с кровати.
Брант замолчал, сомневаясь, стоит ли продолжать, поэтому Портер спросил:
— А чего тебе хочется?
— Смотреть в стену и ничего не делать. Абсолютно ничего.
Портер поставил стакан, нашел сигареты, зажег одну, выпустил облако дыма, сказал:
— Ты перегорел.
— Что?
— Ты на грани нервного срыва. Пару дней отдохнешь, и все пройдет.
— Ты так уверенно говоришь…
— Я знаю, что это такое.
— Ты?
— Ну да. Я как-то попал в жуткий переплет.
Пришла очередь удивляться Бранту. Он посмотрел на диван, осторожно сел, словно диван мог его укусить, и сказал:
— Ты не похож на парня, который поизносился.
Портер прислушался, поднял палец, когда послышалось: «Viena la Sera»,[35] — и прошептал:
— Bonda dagli occhi pieni di malia.[36]
— Что? — подал голос Брант.
— Следующий кусок мой самый любимый, — сказал Портер.
Он помолчал и заговорил:
— Два года назад у нас завелся педофил, заманивал детишек в машину в Голландском парке. Мы знали, кто это, но никак не удавалось поймать его на месте преступления. Дети были слишком напуганы, чтобы опознать его, к тому же у него были хорошие связи. Он из шоу-бизнеса, у него были влиятельные заступники. Парни в участке считали, что я одного с ним поля ягода… Из-за моей сексуальной ориентации. Совали использованные презервативы в мой шкафчик, сыпали сахар в бензобак… обычные вещи… — Портер перевел дыхание, продолжил: — Я жил в состоянии ужасного стресса, глотал валиум, налегал на кофеин, без конца курил, но в конце концов взял это дело в свои руки. Ворвался в дом этого подонка в четыре утра и бейсбольной битой превратил его гениталии в кашу. А потом я перегорел, заперся у себя в доме, и сразу же после этого меня перевели сюда…
Его потревожил звук, более громкий, чем музыка. Брант храпел, склонив голову на подлокотник; из уголка его приоткрытого рта стекала струйка слюны. Портер взял пару одеял, накрыл его и сказал:
— Спокойной ночи, милый принц.
