— А вы с этого получите новые рабочие места для голодающих местных жителей и гарантированный процент с дохода в вашу казну. О размере процента поговорим позже, когда парк будет построен и заработает. Согласны?
Молодой барон встряхнул головой, пытаясь прояснить мысли. В коммерс-плане братьев Феллер ему чудился подвох. Даже два. Во-первых, как-то слишком всё просто. Кто в своём уме будет платить за то, чтобы поглазеть на зиму? Во-вторых, разве можно делать деньги, ничего не производя взамен? Однако… Новые рабочие места и долгожданный доход звучали чрезвычайно заманчиво для уже много лет голодающей и вымирающей округи.
— Согласен, — решился барон.
* * *
Братья Феллер круто взялись за дело. Город в считанные дни наполнился приезжими — мастерами на все руки, а улицы наполнились стуком, звоном, запахами и жизнью, которых уже давно не знали. Дома обновили и оснастили одинаковыми остроконечными крышами, улицы осветили фонарями и украсили цветными флажками и яркими вывесками. Тут и там открыли постоялые дворы, уютные харчевни и нарядные лавки, в которых, как и было обещано, братья Феллер оставили рабочие места местным жителям.
Впрочем, местных жителей прежде нужно было подучить основам увеселительной коммерции.
— Не постоялый двор, а хотэль, — наставлял Нихлас. — Не лавка, а бутик. Не харчевня, а рест-о’ран. Готовить в рест-о’ране можно то же, что и харчевне, главное — это прес-сентанция.
— Что за прес-сентанция? — подозрительно интересовались будущие рест-о’раторы. — Танцевать, что ли, придётся?
— Не придётся, — охотно отвечал Нихлас и оборачивался к одной из кухарок. — Скажите, что вы можете приготовить на обед, если у вас будут все продукты?
— Рыбную похлёбку с хлебом, тушёную говядину, колбасу с квашеной капустой, запеканку… — с готовностью начала перечислять она.
Феллер-младший поднял руку, перебивая.
— Не похлёбка с хлебом, с кориад с багетом, — значительно произнёс он. — Не тушёная говядина, а бёф а ля фисель, не колбаса с квашеной капустой, а шаркютри-а-шукрут, не запеканка, а жульен… Понимаете?
— Нет, — растерянно ответила кухарка. — Я жульё готовить не умею…
— И не надо, — терпеливо заверял Нихлас, — Вы же запеканку готовить умеете? Так вот, жульен — это она самая и есть. Только запеканка целый серебряный стоить не может. А жульен — может… — многозначительно помахивая бровями, пояснял младший брат Феллер.
— То есть если я подогрею вино со специями, — начал тут один из будущих рест-о’раторов, — но назову его, скажем, не горячим вином, а…
— Глинтвейном, — с готовностью подсказал Нихлас.
— То и продать его смогу не семь медяков, а за…
— Двадцать, — снова подсказал Феллер-младший — и удовлетворённо улыбнулся, увидев, как в глазах будущих ресто’ратораторов зажигается огонёк понимания.
Сайран, тем временем, занимался ремесленниками — будущими владельцами бутиков.
— Торговать будете только суйвенирами, — наставлял он.
— Что такое эти ваши суй-вениры? — не понимали ремесленники.
— Что угодно, лишь бы напоминало покупателями об их пребывании в нашем парке.
— Это как?
— Вот так, — пояснял Сайран и брал глиняную кружку. — Делаете, положим, десять таких кружек. Только вместо того, чтобы раскрасить их обычной глазурью, пишете на них «Снежное королевство» и рисуете, ну, положим, снежинку. Или гроб этого вашего чудовища. Сколько вы обычно берёте за кружку? — обратился он к гончару.
— Три медяка.
— А за такую просите тридцать.
— Да кто ж в своём уме купит кружку за тридцать медяков? — поражённо воскликнул гончар.
— Кружку — нет. А суйвенир — да.
— И что, этот ваш суйвенир из чего угодно сделать можно? — заинтересовалась тут вязальщица. — Если я навяжу шарфов со снежинками, то их не только покупать будут, но и покупать втридорога?
— Именно, — расплываясь в широкой улыбке, подтверждал Сайран и довольно щурился, гладя солидную бороду и глядя на то, как взбудораженные, возбуждённые ремесленники расходятся по своим мастерским, бурно друг с другом переговариваясь.
— Давай ты мне выдуешь стеклянных гробиков, я им подставки выкую, выгравирую на них «Спящее чудовище», а прибыль — пополам? — услышал старший Феллер предложение кузнеца стеклодуву — и потёр руки: дело пошло.
Впрочем, рест-о’раны, хотэли и бутики — это ещё далеко не всё. Для задуманного парка увеселений нужен был, собственно, парк и, собственно, увеселения.
Братья Феллеры засучили рукава — и взялись за дело.
Леса вокруг города и спящего чудовища облагородили, разобрав буреломы, протоптав дорожки и навесив указателей. Из замёрзшего озера сделали каток, на берегу которого соорудили бревенчатый ларёк с коньками напрокат. У обочины леса установили навес, под который складывали для будущих посетителей наплетённые местными лозоплётчиками снегоступы и наструганные местными столярами лыжи. На вершине холма соорудили сарайчик и набили его салазками, на которых гости будут бойко скатываться вниз. У северных племён закупили ездовых собак и упряжных оленей — для необычных увеселительных поездок. На главной площади установили ледяные фигуры, вытесанные наёмными скульпторами, а на окраине выстроили снежный лабиринт для детворы. Бывшее ржаное поле расчистили для игры снежки. Выстроили даже целый хотэль из обтёсанных глыб льда и за очень приличные деньги собирались пускать туда ночевать любителей острых ощущений. И, разумеется, везде понаставили платных нужников и разложили платные же костры, у которых можно будет немного обогреться.
Ошеломлённый масштабом разворачивающихся действий, молодой барон только молча кивал, и лишь раз подал голос — спросил, зачем Сайрон с Нихласом приказали налепить несколько снеговиков среди останков древнего капища на окраине города.
— О, господин барон, это начало будущей славной древней традиции, — гордо заявил Феллер-младший. — Вы, верно, и не знаете, но жили много лет назад в вашем городе муж с женой, и у них долго не было детей. Когда же они совсем отчаялись, то один мудрец посоветовал им слепить из снега снегурочку, принести её на древнее капище и оставить там на ночь. Муж с женой так и сделали, а наутро нашли там девочку, которая стала их дочкой. С той поры и повелось — если бездетная пара хочет обзавестись ребёнком, то ей нужно слепить снеговика на капище.
Услышав эту новую древнюю легенду, Ингар даже не нашёл слов, только покачал головой и махнул рукой. Пусть придумывают.
Братья Феллер и придумывали. Придумывали складно, направо и налево, и только со спящим чудовищем у них были проблемы. Чудовищу предстояло стать визитной карточкой «Снежного королевства», ему требовалась особая легенда. Однако она всё никак не складывалась, особенно потому, что с первого же визита к месту его спячки Сайран с Нихласом остались крайне недовольны.
— Некрасиво, — прокомментировал Феллер-старший унылую белую поляну и чёрные остовы обожжённых деревьев вокруг. — Неэстетично, — добавил он, поняв, что романтичное название «хрустальный гроб» вовсе не соответствует действительности. Вместо гроба из искрящегося кристалла, на гранях которого красиво играли бы лучи морозного солнца, на заснеженной белой поляне стояло нечто громоздкое и массивное, похожее на длинную медную лохань, только плотно закрытое сверху прозрачным материалом, смахивающим на стекло.
— Да и чудовище какое-то… нечудовищное, — подхватил Нихлас, заглядывая в гроб. Лохань наполняла мутная голубоватая жидкость, сквозь которую можно было с трудом рассмотреть неясные очертания его обитателя. Очертания не походили на человека, но и на чудовище тоже не походили — ни страшных клыков, ни грозных когтей, ни, на худой конец, шипастого хвоста.
Подумав, Сайран предложил устроить на поляне платный аттракцион «Разбуди чудовище». Каждый желающий, внеся изрядную сумму, мог попытаться поднять чудовище из его вечной спячки; топоры, дубины и прочие орудия будут предусмотрительно — и за дополнительную плату — сдаваться рядом напрокат.
Нихлас склонялся к тому, чтобы ограничиться обзорными экскурсиями.
— А вдруг сдуру кому и впрямь удастся чудовище разбудить? — говорил он. — После двадцати безуспешных лет шансы, конечно, невелики — но вдруг? И все наши деньги, которые мы сюда вбухали, растают — в прямом смысле этого слова.
Подумав, Сайран согласился с братом.
— Только чтобы заманить народ на эти экскурсии, нужна по-настоящему стоящая легенда, — прозорливо заметил он, и братья принялись за её сочинение. Однако истории выходили то банальные, то тривиальные; за такие россказни праздные богатеи ни за что не захотят раскошелиться, чтобы поглазеть на чудовище.
Нихлас уже прикидывал, не нанять ли для сочинительства профессионального виршеплёта-трубадура, как однажды, прогуливаясь по местам будущих достопримечательностей, не встретился с Мариссой. Хрустальный гроб с чудовищем был по-прежнему уродлив, лес вокруг — по-прежнему гол и холоден, но яркое красное пятно шали девушки внезапно придало мертвенно белой поляне чрезвычайно интригующий вид.
