— Ага! Как птенцы! Ждут, когда им мамаша принесёт червячка, ещё бы клювики открыли! — посмеялась Таня. — Пойдём к ним, покажем рисунок.
Девушки на цыпочках подкрались к супружеской чете сзади, и Татьяна громко спросила:
— Ну, как? Давно ждёте?
Обе спины, толстая и тощая, вздрогнули, и головы одновременно повернулись к девушкам.
— Ой! Это вы? — смутилась дама (её муж закашлялся). Она стащила с себя шляпку и принялась ею обмахиваться. — А мы вот, загораем!
— Вижу! Вижу! Смотрите, не сгорите! Солнце в такой час опасное! А у вас кожа нежная, белая, видно, вы дворянского происхождения! — открыто польстила Танюшка.
Дама толкнула раскисшего на жаре мужа:
— Видишь, я всегда тебе говорила, что я дворянка! Породу скрыть невозможно!
Татьяна улыбнулась и опять обратилась к даме:
— Я вижу, вы очень наблюдательны, всё вокруг замечаете! (Дама приосанилась и важно кивнула). Не встречали ли вы где-нибудь эту девушку?
Супруг дамы оживился и, стараясь рассмотреть лицо нарисованной девицы, потянул к себе листок, умоляя жену:
— Ну, Томиська, дай и мне посмотреть!
Томочка, не выпуская из толстых пальчиков рисунок, двинула локтём мужа. Тот непроизвольно дёрнулся, и половина лица девицы осталась в его руках. «Ой!» — хором сказали супруги, растерянно протягивая обе половинки Тане, которая вдруг закрыла лицо руками и жалобно заголосила:
— Боже мой! Что вы наделали? Вы знаете, кто автор этого портрета? Самый модный в Москве художник! Вы не представляете, сколько стоил этот рисунок! Зина! Мне плохо! О! Вы убили меня! Я теперь нищая!
Ошеломлённые трагизмом случившегося, супруги вскочили со своих стульчиков. Танюшка, подсматривая за ними сквозь пальцы, дожала их последним аргументом:
— О! Придётся вызывать моего адвоката, чтобы подсчитал убытки и обратился в суд!
Мужчина испуганно повернулся к дражайшей половине:
— Ну, Томиська!
Дама пухлыми ручками расстегнула ридикюль и извлекла из него две бумажки по тысяче.
— Хватит? — спросила дрожащим голосом Томочка, держа так крепко купюры в цепких пальчиках, похожих на сардельки, что Танюшке пришлось разжимать их, чтобы забрать деньги.
— А за моральный ущерб? — рыдающим голосом напомнила Таня.
У дамы от переживаний под шифоном светлой блузы заколыхалась пышная грудь. Красное морщинистое лицо покрылось крупными каплями пота, пока она доставала тысячу и протягивала шуршащую бумажку трясущейся в конвульсиях Татьяне, кусающей губы и плачущей настоящими слезами.
Расстроенные супруги засеменили прочь, не оглядываясь, забыв забрать с собой складные стульчики, на которые повалились подруги, рыдающие от смеха.
Таня сквозь слёзы пропищала:
— А рисунок унесли с собой! Наверное, склеят и постараются продать!
— На аукционе! — прорыдала в ответ Зина.
Успокоившись и приведя себя в порядок, подруги решили идти на пляж. Уже на пороге номера Татьяна остановилась и задумалась.
— Что-то не так? — спросила Зина.
— Как-то не по себе! Знаешь, я, наверное, все деньги и карточку возьму с собой.
— А золото?
— Кроме серёжек, я ничего не привезла.
— И я тоже. Тогда и я заберу с собой деньги! — решила Зина.
Девушки спустились в холл и подошли к дежурной.
— Скажите, у вас в гостинице принимаются ценности на хранение?
— Да! У нас есть такая услуга за отдельную плату. Но вам надо обратиться к хозяину — он сам лично оформляет эту услугу. Вам когда надо? — спросила женщина.
— Сейчас! Надо сейчас! — повторила Таня.
— Тогда я передам ему вашу просьбу, — ответила дежурная, доставая сотовый телефон.
Вскоре к девушкам, ожидавшим в уютных креслах, подошёл толстый пожилой мужчина и спросил, вытирая скомканным платком пот с пунцового лица, им ли нужно положить в сейф ценности. Приняв два пакета, заглянув в них, он написал расписку и объяснил, какова посуточная оплата за хранение. Татьяну всё устроило, Зине показалось дороговато, но спорить она не стала.
С чувством исполненного долга девушки наконец-то отправились на пляж.
К их удивлению, Константина на привычном месте не оказалось, да и вообще здесь свободного места не было. И подруги побрели по пляжу, зорко выискивая свободное местечко под солнцем и попутно пропавшего Костика. Приятеля они так и не увидели, а вот стелиться им пришлось на камнях вблизи мусорных баков, к которым иногда подбегали собаки, ища пропитания. Вообще, в этот раз отдых как-то не заладился. Вначале между камнями не хотел влезать зонтик, и пришлось его обкладывать крупной галькой. Потом со всех сторон задымили курильщики так сильно, что вокруг образовался смок, и на море приходилось смотреть сквозь сизый туман. Зина, ушедшая плавать первой, вскоре вернулась назад раздосадованная и возмущённая до крайности.
— Нет, ты представляешь, это не люди!
— Что, тебя обидели? — встревожилась Таня.
— И меня обидели, и тебя, и себя обидели! Замусорили море — купаться негде! Настоящая свалка, да ещё и туалет вдобавок. Представляешь, я увидела в воде, где дети купаются, то, что никогда не тонет! — усаживаясь на циновку, ворчала Зина. — Кто воспитывал этих людей?
— Учителя! — съязвила Татьяна.
— Конечно, без участия родителей! Они ни при чём, ни при чём и улица, ни при чём и телевидение, ни при чём и компьютерные игры, обучающие убивать без сожаления, — раскипятилась не на шутку Зинаида.
— Всё! Расслабься! Мы отдыхаем! Всё хорошо! Вокруг замечательные люди и воспитанные дети, — подставляя солнцу лицо с закрытыми глазами, медленно говорила Таня, в то время как толстый подросток, видимо, желая сократить путь, перешагнул через ее длинные ноги и прошёл по соломенному коврику, засыпав его песком.
— Смотри, нос сгорит, прикрой, — посоветовала Зина.
— Знаешь, скучно как-то без Костика. Куда он делся? А я сегодня решила быть начеку и сфотографировать девицу мобильником. А приманки для неё и нет, — продолжала разговаривать с закрытыми глазами Таня. — Слушай, может, она что-нибудь с ним сделала?
— Нет, ему она как раз ничего и не делает. Достаётся только всем блондинкам в радиусе пяти метров от него.
— Слушай, а может, он уехал? Испугался мексиканской страсти. Или милиции. А знаешь, я бы на его месте, как узнала про убийство Ирины Ивановны, переехала бы в другой город. Благо, на Черноморском побережье их полно: полчаса езды — и ты свободен и спокоен, — рассуждала Таня.
— Интересно, если он уедет, может, и она нас оставит в покое? Как ты считаешь? — спросила Зина.
— Не знаю! Может, бросится за ним следом! А может, возьмётся за нас, то есть за меня ещё круче, дабы отомстить за неразделённое чувство и несбывшиеся надежды.
В этот раз, не дожидаясь, когда солнце взгромоздится на хребет горы, уже в полседьмого девушки собрали свои вещи и вернулись в гостиницу. В холле за стойкой сидела другая женщина.
— Они что, по полдня дежурят? — удивилась Зина.
Подруги поднялись по лестнице и подошли к своему номеру. Дверь почему-то была открыта. Решив, что горничная производит уборку, они оставили в прихожей зонт и циновки и прошли в комнату. Там никого не было, а на полу валялись сумки, и вещи кучей лежали рядом.
— Спасибо моей интуиции, что деньги спасли! — сказала Татьяна. — Давай посмотрим, ограбили нас или что-то искали.
Девушки перебрали вещи, разложили их по сумкам и проверили одежду в шкафу. У Тани исчез список телефонных номеров из мобильника Коня, а у Зины пропала зелёная футболка, растянутая Таней в попытке затащить подружку на дерево.
— Странно! Не пойму! Зачем кому-то такая испорченная вещь? Извращенцы какие-то! — недоумевала Зинаида. — Как ты думаешь, кто это сделал?
— Может, девица: сама или кого-то прислала. Скорее, сама, так как список телефонов исчез. А может, это воры. Денег и ценностей не нашли, так взяли с какой-то своей преступной целью мой список.
— А с какой преступной целью они взяли мою футболку? — не унималась Зина.
— Может, чтобы подбросить её на другом месте преступления, а может, у них мания такая — коллекционировать эксклюзивные вещи из каждой ограбленной комнаты.
— Да ну тебя! Вечно ты со своими шутками! — улыбнулась Зина.
— В любом случае нам надо пойти сообщить хозяину гостиницы о вскрытии номера, пусть или милицию вызывает, или замки меняет, или в другой номер переводит. Здесь оставаться нам опасно.
Спустившись в холл, подруги сообщили дежурной, что в их отсутствие неизвестные открыли их номер и перевернули всё вверх дном, забрав кое-что из вещей. Она, встревоженная, попросив подежурить вместо неё, побежала вверх по лестнице за хозяином. Через несколько минут женщина вернулась в сопровождении стройного приятного мужчины лет сорока пяти в светлых шортах и чёрной майке-борцовке. Он, убирая волосы со лба рукой с массивным золотым перстнем на длинном пальце, поздоровался и спросил, о каком номере идёт речь и что на самом деле случилось.
