– Ого, пацан, да тебе совсем худо. – Большой Том быстренько схватив паренька, выволок его из комнаты, где их товарищи боролись за жизнь несчастной алеги.
Только когда Ноя окатили холодной водой, он наконец смог прийти в себя. Глубоко задышав, юный эмпат больше не ощущал того безумного хаоса чувств, что так живо ударил по его психике.
– Я уже было подумал, ты там ноги откинешь, – оправдываясь, объяснил ему чернокожий лекарь.
– Спасибо, – только и смог выдохнуть он.
Нианон действительно был благодарен Большому Тому за то, что вытащил его с того злополучного места. Ведь там было по-настоящему ужасно. Настолько, что Ною сейчас было абсолютно наплевать на злобные подковырки учителя и собственную слабость.
Он с огромным трудом смог наконец-то подняться с койки, на которой лежал, и, облегченно выдохнув, оглядеться.
Нианон был снаружи, отделенный сумеречной стеной от всего, что происходило в том помещении. Потому-то ему сейчас и было так удивительно легко и просто. Все самое ужасное происходило там. И что еще хуже, ему потом придется возвращаться в ту комнату и считывать эхо чужих эмоций.
– Ну и напугал же ты меня, Ной, – Большой Том присел рядом с ним. – Смотрю, белый стал и по стенке вниз пополз, так я, недолго думая, схватил тебя и принес сюда.
– Благодарю вас, Большой Том, – пересохшими губами произнес парень, обращаясь к лекарю. – Извините, что заставил вас тревожиться за меня.
– Да ладно тебе, Ной, – пожал плечами тот. – Все нормально. Вот только меня беспокоит то, что Сули так на тебя подействовала… Ты ведь частенько присутствуешь на подобных мероприятиях?
– Не то, чтобы очень, – с трудом пожал плечами эмпат. – Но бывало.
– И часто ты вот так терял сознание?
– Да вроде нет.
– Вот и я о том же, – кивнул своим мыслям Большой Том. – Ее нашли в восточном крыле Темного этажа. Кроме этой алеги вроде никто серьезно не пострадал. Ссадины и царапины я в счет не беру. Такое у нас быстро залатывают. Даже пискнуть не успеешь – а ты уже как новенький. Хоть скачи кувырком, хоть колесом стой – хоть бы хны. Благо медицина сейчас не та, что раньше. В те времена, помнится, мы вообще практически с медицинского крыла не вылезали – сутками там жили. И дневали, и ночевали. Тогда и здешних побольше нынешнего было, да и нас самих не так мало, но работа была гораздо сложнее и ответственнее. Спины не разгибали. Только одно заканчиваешь – уже с другим справляться надо. Что и говорить – раньше путники отчаянными ребятами слыли. В любые дыры залазили сломя голову. Храбрые ребята… Да, работенки невпроворот было, и больные подолгу задерживались. С той поры немало воды утекло. Что и говорить – немало, – он ненадолго примолк, точно перебирая в голове старые воспоминания. – Вот только на моей памяти давненько у нас таких трясучек не было. По-видимому, опять что-то из Резервации сделало ноги. После последней Волны такое уже не редкость, но чтоб толчки были такой силы… У вас же тоже слышны были эти колебания?
– Ага, – отозвался Нианон. – Мой дядя как раз пытался втиснуть в меня кое-какие истины, когда все это произошло.
– О да, это так похоже на Альберта, – тихонько хохотнул Большой Том.
О сварливом нраве учителя Ноя ходили легенды. Даже не просто легенды, а самые что ни на есть достопримечательные истории с особым, свойственным только им характером.
Порой Нианон задавался вопросом, по какому критерию отбирают будущих путников, но никак не смог понять даже последовательности в своей цепи рассуждений. Как говорил Винсент, сюда приходят те, в ком горит искра Пути, по собственному желанию и с открытым сердцем, но больше потому, что идти некуда. Юный эмпат частенько задумывался над домыслами друга, но для себя истины так и не нашел.
Путь для Ноя все еще оставался диковинным местом. Необычным и весьма занятным. Хотя он уже и успел пожалеть несколько раз, что родные определили его в ученичество именно под крылышко дяди. Ной изначально даже не думал попасть в саму Гильдию Ветра, но оказалось, что от вроде как подходит для нее. Потому, недолго думая, паренек обрел статус истинного, хотя еще не совсем понял, что же этот статус на самом деле давал.
Если же вернуться к дяде Альберту, то тут оказалось тоже не все так гладко. Вначале учивший паренька из рук вон плохо, теперь он словно с цепи сорвался. Для него, видимо, отличие все же существовало. Но не для остальных истинных однозначно. Большой Том как относился к нему раньше, так точно и сейчас. Да и вообще, он был полной противоположностью вечно бледному и болезненно худому дяде Ноя. К тому же, по протоколу он являлся вторым наставником Нианона.
Единственное, что не укладывалось в голове юного эмпата: как эти два совершенно не похожих друг на друга жителя Гильдии Ветра так отлично ладили между собой. Кажется, его дядя Альберт был даже крестным отцом у маленького сына Большого Тома.
– Можно вас кое о чем спросить? – неожиданно для себя самого начал Нианон.
– Конечно, Ной. Спрашивай, о чем хочешь, – благосклонно кивнул его собеседник.
Паренек попытался мысленно правильно построить нужную фразу.
– Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но никак не могу не спросить. – Он немного склонил голову. – Что с ней произошло?
– Не знаю, Ной, – после долгого раздумья ответил Большой Том. – Действительно просто не представляю, но сдается мне, что все это заварилось из-за того спора.
– Спора? – удивленно переспросил юный эмпат.
– Ага, спора в летном крыле. Ты же знаешь их, там ребята хоть и не промах, но иногда такие кренделя выделывают, что хоть стой, хоть падай. А ведь по сути своей они очень даже порядочные люди, – вовремя спохватился Большой Том.
– Честно говоря, ничего не слышал о нем, – признался паренек, но, видя, что Большой Том уже не рад, что упомянул о споре, все же решился добавить: – А в чем он заключался, вы случайно не знаете?
– Не-а… Нет. Точно не знаю, – моментально произнес Большой Том.
Видимо, он растерялся оттого, что умудрился выдать Нианону гораздо больше информации, чем тому было нужно знать.
– Ладно, пойду я, – серьезным тоном начал Большой Том. – Пациенты, ждут, – он сконфуженно улыбнулся и на прощание, словно в утешенье опять потрепал Ноя по светловолосой макушке.
Нианона слова Большого Тома насторожили. Ведь он знал о споре. И то, что он знал, ему совершенно не нравилось. К тому же лекарь заведовал ночной сменой и никак не мог сейчас работать со своими пациентами.
8:15
Промозглая свежесть неприятно холодила. Она пронизывала до самых костей, вгрызалась в теплящуюся внутри него душу.
Арвэй Бакши инстинктивно поежился.
Все-таки для него подобное путешествие по Изнанке не было таким уж приятным времяпровождением. Скорее даже наоборот. Он бы сейчас все на свете отдал за чашечку листового черного чая с ломтиком лимона. Но куда там. Ни чая, ни лимона ему здесь точно не предложат. К тому же, ему жгло душу то, что он пропустил сегодня свою исконную традицию – завтрак. Но поручение, отданное госпожой Катариной, гораздо важнее чего бы то ни было. И он прекрасно понимал всю его значимость, а также ответственность, которая легла на его плечи.
Единственное, чего он никак не мог понять, почему вместе с ним на задание отправили именно Лису и Крысу. Эти двое олухов из исследовательского крыла вечно всячески досаждали ему. Арвэй пытался хоть как-то нормализовать затраты на их экспедиции, но вместо этого порой получал такие статьи расходов, что просто приходил в ужас. Их постоянное противостояние было чем-то сродни конторской партизанской войне. И если Крыса был более лояльным и еще хоть как-то поддавался внушению, то с Лисой все было гораздо сложнее. Тот мог втирать Арвэю о его же работе и его же просчетах часами. Да так уверенно, что зубы личного советника Катарины, а по совместительству и казначея, сводило судорогой. Ох уж эти истинные путники – проку от них никакого, одни статьи расходов да извечный дефицит в ежемесячном бюджете, который Арвэю Бакши постоянно нужно было закрывать. Раздолбаи несусветные – вот кто они. То ли дело истинные путники из его крыла. Вроде те же исследователи, но на них-то хоть положиться можно, а эти…
Из-за подобных внутренних неурядиц частенько у Арвэя возникало непреодолимое желание перебрать всю картотеку, находящуюся под надзором их архивариуса джолу, и выяснить, каким образом эти двое извергов проникли в Гильдию Ветра. Однажды он даже пытался предпринять личное расследование, но оно так ни к чему не привело. Все оказалось бесполезным. Вот только в глубине души Бакши так и не отказался от своего предприятия и продолжал цепляться за надежду, думая, что рано или поздно добьется своего. Докажет невозможность нахождения этих двоих на территории не только Пути, но и всего Лабиринта. Арвэй заранее предвкушал, как после разразившегося громкого дела поднимутся на поверхность еще более серьезные преступления, а вместе с ними полетят головы и других псевдопутников. Хорошая чистка кадров в его родной Гильдии уже давно была крайне необходима, и Бакши бы первым проголосовал за нее, если бы от его голоса что-то действительно зависело. Однако он не отрицал, что одна половина истинных – вполне приличные и хорошие сослуживцы, но другая… Если же перейти на личности, то казначей прекрасно знал, что Крыса – сын правителя Гильдии Водяной Башни. Видимо, парень был вообще бесталанным, раз пошел в Гильдию Ветра, а не к своему родному папаше. Этим немногим Арвэй пытался успокоить себя. Только как-то сумбурно у него все получалось.
