В комнате струилась золотистая атмосфера космического романтизма.
– Твои друзья – позабытые Богом миряне, – сказал я Гурию, заметив, что он устало зевает. – Они приземляют твое стремление ввысь.
– Не стоит стричь всех под одну гребенку, – сказала девушка, хотевшая узнать как защититься от деспотизма родителей. Обняв Гурия за плечи, она игриво посмотрела мне в глаза. – Разве вы не видите, что я отличаюсь от его приятелей? Я с детства знала, что мое тело является лишь приятным костюмом для моей души.
– Позвольте и мне прикоснуться к этому знанию, – ответил я подходящей к случаю двусмысленностью.
– Прикоснетесь, когда будете готовы, – рассмеялась она. – Пока ваши глаза говорят о другого рода интересе.
И она исчезла в дверях соседней комнаты.
– Ты что-то слишком увлеченно интересуешься моей девушкой, – буркнул Гурий, и подошел поближе к Джи, который в этот момент говорил:
– Я плаваю на мистическом Корабле Аргонавтов, который бороздит как звездные просторы, так и нашу планету в поисках Золотого руна, символа объективной внутренней свободы. На Корабль могут попасть лишь избранные.
– А мне можно поступить на Корабль, хотя бы юнгой? – смущенно произнес Гурий. Джи, бросив на него пристальный взгляд, сказал:
– Я беру тебя, но при одном условии: ты будешь соответствовать всем требованиям, которые предъявляются Аргонавтам.
– Я буду делать все, что от меня потребуется, – решительно заявил Гурий.
– Ну хорошо, я подумаю, – ответил Джи. Мы попрощались с Гурием и вышли в сияющую ночь, под яркие летние звезды. Джи галантно вел Фею под руку.
– Сегодня ты вдохновила меня на тонкую инспирацию, – сказал он ей с благодарностью, – иначе я не стал бы ни о чем говорить в такой сырой компании.
– Когда уже ты перестанешь ходить по этим бесконечным ситуациям; сколько можно метать бисер, читать лекции камням в пустыне? – заметила недовольно Фея.
– Ты не права. Хотя, может быть, в твоих словах и есть определенный смысл, но мне кажется, что в этом городе я обрел единомышленников, а говорил я в основном для них. Имеющие уши да услышат. Ну, а эта бедная отличница, полностью отождествившаяся со своим временным телом, тоже когда-нибудь поймет свою ошибку.
– Только в момент смерти, – усмехнулась Фея. – Хотя Вселенная открыта для всех нас, и всегда, в любой момент приглашает нас в романтическое путешествие, – и она поцеловала Джи в щеку. – Давай забудем обо всем и куда-нибудь скроемся от толпы, я хочу побыть с тобой наедине.
Джи и Фея попрощались со мной и скрылись в темноте ночи.
Постоянно наблюдая за Джи, я открыл, что его внутренний мир вмещал в себя целый космос, и временами из глубин его высшего «Я» лучился загадочный золотистый свет. Я тоже стремился воссоединиться с высшей частью своей души, но не знал как, а спрашивать не решался, ибо знал, что в словах нельзя найти ответ.
Долго я размышлял об этом, глядя на бледный диск Луны. Черный купол неба манил своей таинственной красотой, и каждую ночь я пытливо вслушивался в напряженную тишину звезд.
Было уже около трех ночи, когда я вернулся домой, но в маленькой комнате горел свет. Постучавшись, я приоткрыл дверь: Фея, все еще в черном шелковом платье, сидела неподвижно на стуле, и взгляд ее таинственно блестящих глаз был устремлен в пустоту. Она даже не заметила моего присутствия. В комнате ощущалась некая прохлада, а воздух дрожал от странной наэлектризованности. Мне показалось, что она отсутствует, и ее душа блуждает в далеких пространствах, а тело застыло в непривычной позе. Я, как завороженный, забыв о приличиях, продолжал стоять у приоткрытой двери, наблюдая за нею. Через некоторое время легкая дрожь пробежала по ее рукам, и ее душа вновь вернулась в тело. Она бросила на меня недовольный взгляд, затем холодно улыбнулась и сказала, отвернувшись:
– Что это еще за неожиданный ночной визит?
Я смутился, сообразив, что мой интерес мог быть расценен ею как нечто совсем иное, и робко сказал:
– Горел свет, и я хотел узнать, все ли у вас в порядке, и не нужно ли вам чего? Но, честно говоря, я хотел бы узнать у вас, как научиться быть более сознательным во сне, поскольку уже встречался с вами в сновидении, и понял, что вы можете очень многое.
– Ветер твоей души веет в другую сторону, – ее голос звучал словно из иного мира. – Для начала научись перемещаться в сновидении с помощью намерения, и тогда сможешь достигать цели.
– Без вашей помощи у меня это вряд ли получится скоро, – заметил я. Фея посмотрела сквозь меня и неторопливо достала из своей дорожной сумки загадочный пакет. Осторожно открыв его, она передала мне небольшую картину, написанную маслом на твердом картоне. Я стал с любопытством ее рассматривать: это было искусное изображение головы тигра, его шерсть переливалась различными оттенками, а взгляд изумрудных глаз тотчас пронзил меня холодным потусторонним огнем. Затем ощущение живых глаз тигра пропало.
– И что мне делать с этим тигром?
– Перед сном концентрируйся на нем, расфокусировав взгляд, – ответила она серьезно. – Этот образ – вход в миры Зазеркалья.
Я собирался задать следующий вопрос, но она молча указала взглядом на дверь. Я отправился спать и, с наслаждением вытянувшись под одеялом, почувствовал, что смертельно устал за этот длинный день.
Несколько часов сна вернули мне бодрость. Утром, наслаждаясь ароматным кофе, я уже раздумывал, как бы построить новый день поинтересней. Поскольку Джи интересовался людьми, которые стремились к Просветлению или хотя бы утверждали, что стремятся к нему, мне пришло в голову съездить вместе с ним к одному чудаку-философу, который покинул Питер и приехал просветляться в молдавскую деревню. Осторожно постучавшись в дверь Джи, я дождался мягкого «да» и заглянул в приоткрытую дверь. Джи, в легком льняном костюме, сидел в изголовье кровати Феи, углубившись в чтение «Философии свободы». Получив от него согласие на поездку за город, я удалился на работу.
Я с трудом дождался конца рабочего дня. В пять часов вечера мы втроем сидели на блестящих сиденьях местной электрички, теснимые деревенскими жителями. «Никто из них ни разу в жизни не задумывался о просветлении», – подумал я, разглядывая их озабоченные лица.
Через пару часов мы сошли на пустынной платформе, где, кроме кружащих ворон, не было никого. С трудом отыскав весь увитый виноградом домик с красной черепичной крышей, я толкнул скрипучую калитку, и мы оказались в небольшом дворике. На нас бросился огромный черный пес, но не достал: спасла железная цепь, которой он был прикован к бетонному электрическому столбу. Навстречу вышел среднего роста плотно сбитый человек, в старой зеленой рубахе и мятых черных штанах; на ногах его красовались начищенные до блеска хромовые сапоги. Он подозрительно покосился на моих гостей.
– Это свои люди, – сказал я ему.
Тогда он протянул широкую ладонь и представился: «Виктор». Он настороженно всматривался в Джи прищуренными глазами, сверля насквозь острым зрачком. При взгляде на Фею он слегка смягчился, а на лице появилась сдержанная улыбка. Поцеловав ей руку, он, галантно поклонившись, пригласил нас в просторный кирпичный дом, в гостиную, и предложил сесть за стол, накрытый узорчатой молдавской скатертью.
Вскоре в дверях появилась молодая симпатичная женщина в длинном крепдешиновом платье. Ее черные густые волосы были собраны на затылке в косу, и при каждом движении головы коса причудливо извивалась. Она внесла на расписном блюде жареного цыпленка, аромат которого подействовал ободряюще на наши голодные желудки. За ней шла десятилетняя дочка с графином молодого молдавского вина. Мое лицо просияло в предвкушении праздника.
– Не духом единым жив человек, – произнесла мелодичным голосом хозяйка.
Она белою рукою разлила по граненым стаканам вино и села рядом с хозяином.
«Эх, и отхватил же себе красотку», – завистливо подумал я.
– Первый тост предлагаю выпить за нежданных гостей, – произнес Виктор и легко опрокинул стакан в жилистую глотку.
– Хорошо живешь, Витя, – произнес умильно Джи, попивая терпкое вино.
– Все это создано своими руками, – сказал Виктор назидательно. – Я это творил ради внутреннего Пути. Уехал вот из Питера, от городских соблазнов, а здесь, на воле, одна дорога – к Богу. – Он налил следующий стакан и с наслаждением выпил. – Здесь я живу один на один со своей совестью. Она мне каждый день подсказывает правильное направление.
– И жена у тебя, словно Елена прекрасная, – пропела нежным голосом Фея.
– Да вот, уж такая краса ненаглядная, что как только загляжусь на нее, так все на свете и забываю, и уже она становится Богом, на которого хочется молиться и оберегать от заезжих завистников.
Виктор бросил недобрый взгляд в мою сторону, и я, почувствовав вину, отвел слишком мечтательный взгляд от горячих глаз его женщины. Тут Витя ударил с размаху кулаком по столу и решительно произнес:
