она ни была.
Они нарочито вежливо распрощались, и Юста в школе больше ни с кем не пообщалась.
* * *
— И что теперь ты намерена делать? Встретиться с Ньюкой у меня в кабинете никак нельзя! Нас с тобой сразу разоблачат.
Юста сидела в кресле, закутавшись в большой плед, и слушала его.
— Ты, конечно, можешь с ним столкнуться, как будто случайно, у входа или в наших коридорах. И что ты ему скажешь? «Здрасьте, я следователь по делу вашего деда. Прошу побеседовать». Смешно как-то получается. Судя по настрою твоего шефа, тебе заманить к себе Ньюку не удастся. Он просто проигнорирует твои повестки и просьбы.
— Конечно, ты прав, — сказала она, поежившись от вечерней прохлады.
Пора было идти в дом, но так не хотелось уходить с веранды в такой тихий вечер!
— Ты можешь разговорить его сам — ты же инженер человеческих душ.
— Разговорить, разговорить… — он несколько раз повторил это слово, прохаживаясь вдоль открытых окон. — Он будет не один. С этим молодым дарованием от дяди. И что ты хочешь получить от Ньюки? Ты его подозреваешь?
— Я должна разобраться до конца. Это моя работа, — ответила она.
— Он может еще и не прийти, — сказал он. — Хотя ты, конечно, права. Воспользоваться таким случаем надо обязательно. Я постараюсь их разговорить. Сыграю с ними в литературную игру. По крайней мере, попытаюсь узнать, как он общался с дедом-генералом.
— Вот и правильно. Поиграй с ними, — согласилась она. — А что это за игра такая? Со мной ты ни разу не играл, — стараясь покапризничать, она продолжила: — Давно со мной ни во что не играешь, инженер литературный!
— Юстинка, видимся-то мы только ночью, когда спим. Ты стала страшно занятым человеком. А поиграть — да хоть сейчас!
Он вошел в дом и вернулся с толстой книгой в руках.
— Игра простая. Мы ее практиковали еще на первом курсе. Курьезные вещи получались. Я наугад открою страницу и прочту тебе кусочек классического текста из романа, а ты должна продолжить сюжет, как тебе это захочется. И эту процедуру мы повторим несколько раз. Бывали случаи — получались неплохие рассказики.
— Ты думаешь, что твои собеседники будут играть в это? — удивленно спросила она и добавила: — Это, наверное, очень трудно.
— Да, трудно, если мозгов совсем нет, — согласился он. — Хочешь попробовать?
Она вяло усмехнулась и тихо ответила:
— Сейчас у меня точно мозгов нет. Просто почитай мне что-нибудь свое, а я отдохну.
Он положил толстую книгу на столик, достал небольшой блокнот и начал читать монотонно без выражения, как обычно читают авторы свои тексты:
— «Долгой зимней ночью что только не приснится деловому человеку, если он целыми днями крутится как белка в колесе, а дома вечером только и успевает, что проглотить ужин и донести себя до постели.
Вот и в тот вечер он ввалился домой поздно. Ребятишки уже спали, а полусонная супруга в каком-то древнем халате скоренько что-то там подогрела и поставила на стол пару тарелок и чай со словами:
— Я пойду, ты уж сам справишься. Посуду не мой — я завтра всё уберу.
Он разоблачился, скинул ненавистный галстук, который сегодня как-то неудачно забрызгал подливой в обед, и разместился за столом ужинать.
“Плохой день понедельник”, — подумал он и машинально разжевал кусок чего-то теплого.
Его сегодня дважды вызывали “на ковер”. И он, исполнительный работник с десятилетним стажем, отдувался за своего молодого зама…»
Юста под монотонный текст задремала. Он остановился и посмотрел на нее, на это милое лицо и красивые каштановые волосы. Он не знал, как ей помочь развязаться с этим странным делом генерала.
Она открыла глаза:
— И чем закончилась эта история?
— Еще ничем, я только что начал ее описывать, — ответил он. — Наверное, надо перебраться в дом — уже поздно. Завтра рано вставать.
* * *
«Наскоро ополоснувшись, он плюхнулся в постель и сразу же заснул. Проснулся он среди ночи и сначала никак не мог понять, где он. Большой кабинет с красной ковровой дорожкой намекал ему, что он не у себя. Покрутив головой, он обнаружил его — того, что вчера сказал ему обидные слова:
— Мы с вами вряд ли сработаемся.
А он растерялся и не смог ничего ответить; руки как-то отвисли и стали как будто не свои. Он стоял, поверженный этой фразой. А этот, без году неделя появившийся в их начальственных кабинетах, наверное, наслаждался своей административной силой. Супруга окликнула его где-то сзади:
— Не перечь, не связывайся!
— Да, не буду, не буду, — мысленно ответил он и с удивлением обнаружил, что стоит посреди этого административного антуража в ночной пижаме и тапочках.
“Ну вот, сейчас еще одно замечание сделает за ненадлежащий вид”, — подумал он и опустил глаза.
А этот “индюк надутый” как раз и заметил его домашний вид и с издевкой прошипел, не вставая из-за стола:
— Ну, вы совсем не соблюдаете! Ну не знаю, не знаю. Думается… — и он снова произнес эти обидные слова: — Мы с вами вряд ли сработаемся.
Что произошло дальше, он помнил плохо. Это было словно во сне, словно не с ним. К его удивлению, одежда его вдруг преобразилась: на нём красовались великолепный деловой костюм, идеальная белоснежная рубашка и его любимый галстук.
— А вы думаете, мне доставляет удовольствие работать с вами? — выпалил он, глядя прямо в глаза этому “индюку”, и добавил уже совсем спокойно: — Вы, — он намеренно не назвал “индюка” по имени, — неграмотный руководитель и, к сожалению, не понимаете это. Мне вас жаль.
“Индюк” вскочил из-за стола и что-то бормотал себе под нос. Стараясь выглядеть солидно, он несколько раз брался за папки с бумагами, но солидность не очень-то получалась. “Индюк” был молод, и навык бюрократической заскорузлости им еще не был освоен. От бормотания “индюка” он слышал только обрывки каких-то фраз:
— Самоубийца… Административный суицид… Сошел с ума…
На фоне этих слов он развернулся и не спеша вышел из кабинета.
— Котик, ты кричал во сне, — растормошила его супруга, — тебе пора вставать.
Он догадался, что “индюка” он победил во сне. Несколько минут он с удовольствием вспоминал сон и подумал, что когда-нибудь потом он скажет эти слова. А впрочем, может, и не скажет».
Утром за чашкой кофе Крео ответил ей на вчерашний вечерний вопрос:
— Во вчерашней истории главный герой прямо без страха назвал своего начальника дураком.
— Такой смелый? — спросила она.
— Да, такой смелый — во сне, — ответил он.
* * *
Они оба заявились к редактору во второй половине дня. Старый знакомый — начинающий литератор
