– Поужинаем?
Он очнулся, покрутил глазами: «Сон не сон, провал в небытие, а глаза открыл – тут же всё исчезло».
– В понедельник Денис обещал меня починить. Послушай, на следующей недели в деревню на выходные детей повезу. Тебе придётся потерпеть и провести выходные без меня. К бане приучить маленького Даньку хочу. Дочь хоть взрослая, но тоже к деревне привлечь надо. Своим примером. Так пройдёт десятилетие – от деревень не останется и следа. Слава предков в нас самих.
– Заныл старую песню. Меня одну оставить хочешь? Я насытиться тобой не могу. Даже когда с тобой рядом слышу такие слова, уже скучать начинаю. Мне грустно от того, как я одинока.
Мечтательно запрокинув голову, она добавила:
– А давай дом построй. Большой. Недалеко от города. Или в городе. Рядом с парком, чтобы с своим отпрыском гулять уходил ненадолго. Мне же не нравится одной оставаться.
Мягко улыбаясь, он прикоснулся к ней рукой.
– Дом – идея хорошая.
Скользнул быстро ладонью верх-вниз, резко остановил руку.
– Подумать можно. Ближе к старости.
Маша вздрогнула, грудь нелепо колыхнулась.
– Какая старость? Сейчас! Я вот как мечтаю: дом на две половины. В одной мы с тобой. А в другой – жена с детьми.
Семён посмотрел на неё внимательно. Она увлечённо продолжала:
– Жене твоей – раздолье. Появится возможность пищу готовить для тебя. Мне легче. Посуду намоет – она же привыкла. Стирать нам будет. Гладить. А что ей делать? Она привыкла не работать. Хоть польза от неё какая-то будет. Мы как бы её наймём за твоими детьми ухаживать. Дети всегда смогут тебя видеть. Ты к ним будешь заглядывать, когда вздумается.
Семён вникнул и ответил:
– Думаю, ей неприятно будет в таком положении.
На что Маша скороговоркой выпалила, словно только и ждала удобного случая:
– Женщина-старуха должна принимать с радостью все предложения от мужчины. А кому она нужна с двумя детьми? Ей за счастье такое. Моя доброта и отзывчивость находят ей место – рядом с нами.
Глава XI
Андрей Философ за рулём автомобиля ехал по средней полосе, высматривая торопливых автомобилистов в зеркало заднего вида и тут же уступая им дорогу, посмеивался над гонщиками на «Жигулях»: «Почему самые отъявленные гонщики на „Жигулях“? Может, к тому времени, когда у них появятся машины более дорогие и мощные, с них спесь пройдёт? Как можно на „Жигулях“ седьмой или первой модели выделываться, чтобы тебя заметили? Да никак. Только разогнаться и выставить напоказ свою безбашенность».
Его размышления прервал телефонный звонок от их общего с Жорой Казино знакомого.
– Да, слушаю. Привет, Коль, – он усмехнулся, – Жору обидели? А где он? – Андрей посмотрел на указатели и дорожные знаки, чтобы совершить незапланированный манёвр. – Сейчас приеду. Минут через тридцать. Если бы со мной он обошёлся так, иначе как крысой я бы не назвал этого Жору. Следовательно, сам понимаешь. И говорить – только время тратить. У тех людей совсем другие принципы. Ладно, еду. Поговорим.
Прошло несколько минут. Снова звонок от того же человека. Андрей с любопытством посмотрел на экран мобильника. Телефон горланил.
– Да. Узнал, что еду, и тотчас исчез? – проговорил то же самое, что услышал в трубку, Андрей. – Красавец. Поделом ему. Ладно, не поеду. Обнимаю. До встречи.
Глава XII
Вечером после разговора в офисе с Жорой Казино приятели собрались в сауне. Отсутствовал только Семён Светлов.
Тарас поднял рюмку и предложил тост. Его невыразительное лицо без очков выглядело пустым и немым, точно рыба? брошенная на берег, ещё живая, но без права на жизнь. Только копна влажных волос вызывающе горела на голове.
– Выпьем. Выпьем за то, что вот так нечаянно мы вновь обрели свои вещи.
Эдик Светлов изобразил голосом весёленькую музычку, которую обычно исполняют при вручении наград.
– Мало мы ему. Будто понарошку. Да и хрен с ним. Давай за брата, за Семёна. Чтобы у него всё получилось. Похоже, идёт так, что получится. Человек всю жизнь оказывается в нужный момент в нужном месте.
Уже махнувший несколько рюмок и давший волю своему языку Тарас выдохнул фразу:
– Есть у него плохая черта. Но она же как бы и хорошая. Пиявок вокруг него много. И он всякий раз обнаруживает их, избавляется от них. При этом всегда материально страдает. Я разогнал бы всех к чёрту.
Рязанцев не согласился. Очень искренне веря в то, что говорит, правдивым тоном выдал:
– Это не пиявки.
Лицо его приобрело твёрдость. По всему было видно, что он не собирался спорить, а говорил как убеждённый в своей правоте человек:
– Они лекарство. Нездоровую кровь сосут. А ему только лучше. Оздоравливается с их помощью.
После этого он расслабился и пьяно склонил голову, потом на рюмку, вскинул голову и мотнул ею.
– Выпьем. За пиявок, – он выдержал паузу, вздохнул, выдохнул, – в здоровом теле.
Глава XIII
В понедельник Семён пунктуально, с вежливостью королей, переминался с больной ноги на здоровую у кабинета Дениса. Ещё не было восьми утра.
С Денисом, сослуживцем, их, восемнадцатилетних парней, свёл случай. Они оказались земляками. С тех пор они общались, и обстоятельства так, что дружеские отношения переплелись с деловыми.
Денис, переодетый в лазоревого цвета комбинезон, накинул поверх него халат. Он шёл, засунув руки в карманы. От этого халат обтянул поясницу, а спереди было, что он поигрывает пальцами.
– Рад видеть, – он обнял Семёна, – рад видеть.
Улыбка оголила зубы, не знавшие никотина, их естественный цвет и умные глаза вызывали симпатию.
Семён ответил взаимной улыбкой. Похрамывая он двинулся ему навстречу.
– Привет. Да уж радости мало. Больница не место для встреч. Я с детства их не терплю.
Денис махнул рукой.
– В нашем случае, надеемся, всё хорошо. Проходи. Мениск в таком возрасте уже покоя не даст, если вести активный образ жизни. А ты ведь, скажем, даже чересчур гиперактивный, – он похлопал друга по плечу.
– Нет, – настраивался на дружеский лад Семён, – я только стараюсь примерам следовать. А примеров вокруг довольно. Мне до здорового образа жизни так далеко.
Ему хотелось поскорее закончить и уехать отсюда. Денис почувствовал это и предложил:
– У меня операция назначена на половину девятого. Поторопимся.
Они ушли в операционную.
Через некоторое время неторопливыми шагами они вышли из операционной. Денис провожал Семёна.
– Спасибо, – благодарил его приятель, – удружил. Замучился я с ней, – он погрозил кулаком прооперированной ноге. – Денис, всё хорошо, пока. Дальше не провожай. Одежда врача стерильность любит, – предостерёг он, чтобы поскорее отделаться от него и остаться наедине со своими мыслями. – Двадцать минут всей работы. До встречи!
Глава XIV
Два дня спустя у себя дома на вечерней побывке Семён, полулежа на диване, поглаживал прооперированную ногу. Лёгкое нытьё в колене побудило взять телефон и позвонить Денису.
– Денис, привет. Болит. Да, сильно. Греть?
В трубке отчётливо был слышен слегка раздражённый голос Дениса:
– Спиртовыми компрессами грей. По-другому быть не должно, конечно, будет болеть. И должна болеть.
– Хорошо-хорошо, – согласился Семён, – никого не слушаю. Делаю, как ты велишь. Ну всё. На связи.
Он положил трубку и, отвергнув сомнения, окликнул:
– Маш.
По неизвестной причине злость едкой желчью охватила сознание. Он не понимал, то ли из-за боли, то ли злился на жену.
Жена подошла и, тонко чувствуя внутреннее недовольство мужа, вопросительно посмотрела на него.
– Делай повязку, – он не желал произносить лишних слов.
Его бесили понятливость и смиренность жены. Он посмотрел, как она вышла.
«Нормальный человек, порядочная женщина, заботливая мать, внешностью не обделена. Декабристка, одним словом. Всё терпит и молчит. Молчание. Может, этим молчанием и бесит. Может, это молчание есть красноречивее самих слов».
Больше, чем её, он пожалел себя.
Ложный, неизвестного происхождения страх не давал ей покоя. Она мягко подошла к двери, остановилась перед ней и послушала на всякий случай, чтобы не помешать: не разговаривает ли муж по телефону. Её присутствие, она замечала не раз, смущало его, он сжимался и сковывался внутренне. Тихо подошла и склонилась к ноге, протягивая повязку, чтобы обмотать болевший сустав. Она ловила каждый его взгляд. Если он изменялся, значит, она сделала что-то не так. Глаза его стрельнули. «Чем же сейчас не угодила»? Она застыла.
Он обвёл её взглядом.
«Ничего нового! Подслушивала», – подумал он, – подслушивала за дверью. Знает ведь всё от начала до конца, а всё неймётся».
– Давай обвяжу.
Лилейный голосок жены подействовал, как чужак на дворовую собаку.
Семён сердито отнял её руку от ноги.
